Когда завтра настанет вновь (СИ) - Сафонова Евгения - Страница 82

Я перевожу взгляд на Коула, стоящего рядом со мной.

— Это… безвременье?

— Да.

Он так же призрачно прозрачен, как и в реальном мире. Хотя какой мир более реален: тот, чьё время теперь течёт под моими ногами, или этот?.. Я не представляю, что фейри должен чувствовать сейчас, когда я нарушила все его планы, но лицо его ничего не выражает. Ни разочарования, ни злости, ни отчаяния.

Возможно, мой последний поступок тоже оказался тем, что выше его сил.

Я снова опускаю взгляд.

Вот я дёргаюсь в тщетных попытках вдохнуть воздух — волосы растрёпаны вокруг лица, расползаясь в воде невесомым облаком, потом движения замедляются, и попытки становятся всё реже. Возникший рядом Коул хватает меня за руку, и мы оба исчезаем. Миг под моими ногами ещё светится картинка морской толщи, затем вновь растворяется в масляной черноте.

Хотя здесь, в безвременье, не существует понятия «миг».

— Я теперь… такая же, как ты? Тоже призрак?

— Да.

— И зачем ты затащил меня сюда?

— Это был единственный способ спасти тебя. Хотя не знаю, можно ли назвать это спасением.

Я оборачиваюсь и смотрю назад.

Моя жизнь похожа на струю тёмного течения. Там, где я исчезла, почти утонув, она растворялась, уступая место чистому радужному сиянию: жизни кого-то другого. Но там, позади, где я была ещё жива, чернота растекалась в стороны, расползаясь по разноцветному океану тёмной паутиной, вливаясь в чужие жизни — ядом в вены…

— Это все, с кем я контактировала? Все, кем овладевала тварь?

— Или могла овладеть. Все, кто получил тень неопределённой смерти.

Большая часть чужих жизней просто соприкасается с моей и отходит обратно в сторону. Но три текут о бок о бок, почти никогда не отдаляясь, и все три обрываются — в тот или иной момент.

Я поворачиваюсь и иду назад, под белоснежным безграничным пространством над моей головой, просматривая свою жизнь в обратном порядке: эпизоды фильма под названием «Элайза Форбиден», любезно выныривавшие на моё обозрение из тёмного потока.

Вот мы плывём на катере. Вот я вижу Эша, лежащего на земле с ножом в груди; на этом месте соседнее течение, такое же чёрное, как моё, заканчивается, бесследно растворяясь в океане времени. Вот я, привязанная к кровати, и Эш стоит в дверях комнаты, где меня собираются убить, а Коул появляется у Питера за спиной, — и здесь обрывается другой соседний поток.

Но почему-то, пока я смотрю, как Питер падает на пол, всё вокруг вдруг плывёт, расползается, и я чувствую…

…чужая тяжесть вдавливает в кровать, какая-то мерзость распирает изнутри, толчками вбивая кол…

…боль, удушье, темнота, чужие руки на шее…

Это мелькнуло и исчезло. Будто воспоминание — о том, как я всё-таки стала седьмой жертвой убийцы по прозвищу Ликорис.

Но ведь этого не было, как я могу это помнить?

— Что-то не так? — ровно спрашивает Коул, когда я останавливаюсь.

Я не знаю, что ответить. И просто иду дальше.

Вот я лежу в доме дедушки — на полу, без сознания, а Питер раздевает меня, педантично складывая одежду в кресло, и подхватывает на руки, и рядом исчезает ещё один тёмный поток, успевший тесно переплестись с моим. Я оставляю за спиной смерть мастера и танец на башне в день Лугнасада, первый поцелуй с Питером и встречу с Латоей, дорогу до Ахорка и битву с одержимой уборщицей. Дохожу до места, где несчастная женщина заходит в наш номер, в мотеле на окраине Айспорта — и океан времени перед моими глазами снова меркнет, уступив место…

…лицо уборщицы обращается бесстрастной маской, глаза заполняет непроницаемая чернота…

…вскидываю руку с печатью, но она уже рядом, и пухлые руки ложатся на мои скулы, рывком выкручивая голову, и…

Я замираю, глядя на движущуюся картинку под своими ногами.

Эти видения… они так же реальны, как воспоминания в моей голове. Но ведь этого не было: Коул убил Питера и спас меня, Коул прогнал одержимую, когда она…

И тут я понимаю.

И круто, на пятках, поворачиваюсь к фейри

— Ты изменил прошлое не один раз. Ты делал это несколько раз. На всём моём пути в Фарге, — с губ почему-то срывается лишь потрясённый шёпот. — То, что я вижу — то, что должно было случиться, если бы не ты вмешался! Ты был здесь и наблюдал, ты видел, когда я должна умереть, и появлялся в нужный момент, предотвращал мою смерть, спасал…

— Причина, по которой я до последнего не мог разглядеть истинные намерения Питера. Изначально ты не доживала до того момента, когда он их проявлял. И я видел лишь, как он заботится о тебе. — Коул склоняет голову набок — каким-то совиным жестом. — Ты видишь это? Что должно было случиться, если бы я не вмешался?

Я неуверенно киваю:

— Я… вспоминаю это. Как если бы это уже случилось.

— Вот как. Должно быть, это потому, что ты оказалась здесь. Всё же взглянуть на свою жизнь со стороны…

Коул смолкает, и я отворачиваюсь. Уже не иду, а бегу вперёд — мимо повесившегося Грега Труэ и побега от стражи, мимо раскопок на кладбище и встречи с Рок, мимо визита в лавку Питера и нашего взрывающегося дома; и в голове вспышками всплывают воспоминания о том, как в отеле в Мулене меня убивает девушка-портье, как одержимая Гвен валит меня на пол моего собственного дома, добивая ударом копыта в висок… а затем вижу место, где чернота, отравлявшая океан, пульсирует тёмным туманом, непроницаемым, как самая мрачная ночь. Тем самым туманом, что клубился в глазах одержимых.

Тем самым, из которого была соткана преследовавшая меня тварь.

Колеблясь, я смотрю на сгусток темноты, до которой остаётся всего один шаг. Там, дальше, течёт к моменту моего рождения светлый радужный поток моей жизни, по чистому мерцанию океана времени убегая к невидимому горизонту. И за этим пульсирующим сгустком больше нет ни капли черноты: ни во времени, отмеренном мне, ни в чьём-либо ещё. А сейчас подо мной — мы с Гвен, идущие по залитой солнцем улице Мойлейца.

Значит, эта чернота…

Точно. Тот момент, когда меня должен был сбить мобиль.

Момент, когда я впервые увидела Коула.

И, помедлив, я всё-таки делаю последний шаг.

…мы с Гвен возвращаемся из колледжа, и асфальт пустой дороги купается в прозрачном горячем мареве, пока на светофоре горит мерцающий зелёный.

— Перебежим? — предлагает Гвен.

— Давай.

Я срываюсь с места, устремившись к пешеходной «зебре». Мы вприпрыжку врываемся на дорогу в тот миг, когда зелёный сменяется красным, и вдруг я вижу по ту сторону перехода чёрную безликую тень. Я замираю от ужаса, а сбоку уже слышится истошный визг тормозов; и я ещё успеваю повернуть голову и увидеть бампер мобиля — а потом лечу куда-то, и мир взрывается болью и заволакивается темнотой, и…

…я оглядываю дом дедушки — старая развалюха в сравнении с ухоженными домами соседей. И чего мама сорвала нас с Эшем сюда, когда у меня вообще-то практика? Дела, видите ли, у неё какие-то… Наверняка это как-то связано с тем фейри, который вчера меня из-под колёс мобиля вытащил. Только мама говорить не хочет.

— И это захвати. — Мама суёт Эшу ещё какой-то пакет в довесок к его чемодану; брат послушно несёт поклажу в дом, пока мама продолжает копаться в багажнике, нервно оглядываясь по сторонам.

— Мам, что такое? Ты будто нападения ждёшь. — Я пытаюсь преподнести это шуткой, но смешок выходит каким-то нервным. — Что-то случилось?

Она замирает и выпрямляется. Медленно поворачивается ко мне. И я только успеваю заметить пронзительную черноту её глаз, из которых вдруг исчезли радужки и зрачки, — а мамины ладони уже смыкаются на моей шее, чужие ногти врезаются в кожу, и мои ноги отрываются от земли.

Я хочу сказать что-то, выдохнуть заклятие, царапаю мамины руки, пытаясь оторвать её пальцы от своего горла, но не могу, ничего не могу. Надеюсь продержаться хотя бы до момента, когда вернётся Эш, чтобы освободиться и вышвырнуть неизвестную тварь из маминого тела, но она душит сосредоточенно, целеустремлённо, с неженской силой, и в глазах темнеет, и я…