Пустышка (СИ) - Кенборн Кора - Страница 45

— Черт возьми, прости. Я немного увлекся. В следующий раз обещаю быть не таким грубым. Не то, чтобы я предполагал, что будет... блять.

Мне снова хочется заржать. С тех пор, как я вернулась в Миртл Бич, я обнаружила нового, уверенного в себе, властного и дерзкого Кэри. Тот факт, что он париться о нескольких синяках, нанесенных в пределах спальни, или прикоснется ли он ко мне снова, кажется милым, если не смешным.

— Мне понравилось, — уверяю я, проведя пальцем по его линии подбородка.

— Да?

— Да. Мне нравится эта твоя сторона. Мне нравится, когда ты все контролируешь и берешь то, что хочешь. — Задерживаю палец на ямочке под его нижней губой и ловлю его взгляд. — И мне нравится, когда ты называешь меня своей.

Его лицо мгновенно каменеет, каждая мышца в теле напрягается. Но именно его молчание охлаждает мою кровь.

Его реакция сбивает мою вновь обретенную уверенность в себе, но я заставляю улыбку оставаться приклеенной к своему лицу. Я понятия не имею, где мы находимся. Мы до сих пор не говорили о том, что случилось на забеге с препятствиями или о его реакции на мое пожертвование. Его способ справиться со своей яростью — оттащить меня в дом и оттрахать до коматозного состояния.

И я до сих пор не рассказала ему всего, что сделала.

Кэри отпускает меня и перекатывается на спину, прижав ладони к глазам. Я наблюдаю за его поднимающейся грудью, за его легкими, которые заполняются воздухом и задерживают его. Я считаю секунды, ожидая, пока он выдохнет, все еще с этой глупой улыбкой на лице.

Один Миссисипи. Два Миссисипи. Три Миссисипи...

Через десять Миссисипи, он, наконец, открывает рот и выдыхает долго и тяжело. Глупый смех, которым я наслаждалась всего несколько минут назад, по-видимому, отпраздновал свою победу раньше времени, не успев пересечь финишную черту.

Хочу свои пластиковые пакеты обратно.

Я все еще повернута к нему спиной. Его подбородок покоиться на моем плече, пока я ожидаю своего приговора. Сейчас он совершит свою месть. Я готовлюсь к этому морально, но знаю, что мне в любом случае будет больно. Отправить меня обратно в тюрьму было бы лучшим вариантом. Потому что освободить меня из психической коробки, в которой я себя заперла, дать почувствовать вкус свободы, а потом запихнуть обратно — настоящее уничтожение.

После того, что кажется вечностью, он опускает руки и пронзает меня своими голубыми глазами.

— Шай…

— Попался, — перебиваю его фальшивым смехом, который рассекает мою душу. — Я просто пошутила. Ты бы видел свое лицо! — Я откатываюсь от него и свешиваю ноги с кровати, не решив, куда идти, но будучи уверенной, что сделать это необходимо. Прежде чем я успеваю поставить ступню на пол, Кэри хватает меня за талию и заваливает своим телом, не дав мне возможности сопротивляться.

— Да? Ну, мне не показалось это смешным.

— Но ты…

— Ты даже не дала мне шанса объясниться, не так ли? — Он оседлал мою талию, упираясь руками по обе стороны от моей головы. Темная прядь его запутанных волос падает ему на его глаза. У меня появляется желание ее смахнуть, но я сжимаю руку в кулак, останавливая себя. — Ты хотела убежать, как всегда.

Я могу только кивнуть головой. Он прав. А еще чертовски зол. Я все никак не могу что-то сделать, как надо.

— Шай, той ночью, когда из-за тебя обвинили меня, что-то внутри меня сломалось. Все остальное — тюрьма, потеря моего будущего, Элли — это дополнительные раны.

Он сократил пространство между нами, но воздуха не хватает именно от его слов. Я тяжело дышу, борясь с желанием вцепиться в свое горло. Стены словно сжимаются, запах горящей резины наполняет мой нос. Тем не менее, даже при удушающем приступе паники, мне все еще удается говорить.

— Что значит, ты сломался?

Он сгибает локти, а на лице появляется гримаса боли.

— Боже, а разве могло быть по-другому? Все изменилось. Я любил тебя, Шайло. Ты это знала и использовала это против меня. Я был готов ради тебя на все, но ты не смогла дать мне то единственное, что хотел я. Стала той версией, от которой я пытался тебя уберечь. Но больше всего меня сломило, что ты это сделала после того, что... — его голос затихает, и он качает головой. — Не бери в голову.

— Прости меня. Если бы я могла повернуть время вспять, я бы поступила иначе. Я бы не лишала тебя этих лет.

От влаги щиплет глаза. Я пытаюсь отогнать слезы, проморгавшись.

— Ты опоздала на семь лет.

Я в бешенстве.

— Просто скажи, что мне сделать, и я сделаю! Ты не можешь дать мне надежду, а потом уйти. Это жестоко, Кэри!

— Быть жестоким и уйти. Не нравиться быть по ту сторону, да?

Я ударяю его в грудь, но это все равно, что биться кулаками о кирпичную стену.

— Ты мудак! Ненавижу тебя!

Он принимает каждый удар, словно подпитывается ими. После пятого у меня кончается энергия, и я просто хлопаю ладонью по твердой стене его грудной клетки. Мы оба наблюдаем, как я, наконец, сдаюсь; как моя рука, скользнув вниз по его прессу, приземляется на матрас с глухим стуком.

Когда я думаю, что хуже уже быть не может... может.

Глаза Кэри вспыхивают вызовом.

— Расскажи мне о Киркланд. Расскажи об аварии. Расскажи мне все.

— Я не могу. Не проси меня об этом.

— Ты сказала, что сделаешь что угодно. Это тоже было ложью, Шайло?

Нет, но я не говорила о случившемся после суда. Я сказала, что сделаю все, что угодно, но он просит меня взять бритву и вскрыть вены, чтобы посмотреть, как я истекаю кровью. Только ранено будет мое сердце.

Но как там говорится?

Око за око?

Жизнь за жизнь.

Шрам за шрам.

Зло отвечает злом.

Поэтому я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и начинаю.

Я рассказываю ему о вечеринке, наркотиках и о том, какой всемогущей себя ощущала, ставя всех на свои места, когда садилась за руль. Мои ногти впиваются в ладони, пока я описываю, как Киркланд умоляла меня притормозить. Как я убрала руки с руля, как она схватила его. Но в основном рассказывала, как она кричала. Как крепко держала меня за руку, даже когда мы переворачивались в воздухе. Остановившись, чтобы вытереть первые слезы со дня ее похорон, я обращаю внимание, что сжимаю простыню кулаками.

— Боже, — он тяжело дышит.

— Потом все было как в тумане. Думаю, я теряла и восстанавливала сознание. Потом больница, куча дурацких хирургов, полицейских, папарацци... Когда я узнала, чем всё закончилась, я хотела умереть.

— Никогда так не говори.

— Почему нет? Что мне оставалось? Моя лучшая подруга погибла. Все, ради чего я работала, исчезло в один миг. — Я щелкаю пальцами перед его лицом. — Ни одно агентство не хочет, чтобы преступница и уродина были лицом их бренда. Тюрьма на самом деле не самое страшное. Только вот дочь Бьянки Уэст не могла надеть полиэстерный комбинезон.

Неловкая минута молчания. Наверное, он вспоминает подходящую крылатую фразу, которую говорят в таких ситуациях. Типа когда человеку, изгадившему свою жизнь похлопывают по спине и подбадривают зажигательной речью: «Завтра будет лучше».

Жалеют.

Я закатываю глаза к потолку.

— Пожалуйста, только не пытайся заставить меня чувствовать себя лучше, говоря какое-то дерьмо, вроде того, что аварии происходят постоянно, что чудо, что я жива или что на всё воля Божья.

— Я и не собирался.

Ложь.

Я смеюсь. Не так, как раньше. Нет, этот смех тяжелый, из самой глубины груди.

— Карма — та еще сука. Наконец она пришла за мной, но за мои грехи расплатилась Киркланд. Вот и всё.

Он хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза, разочарованно качая головой.

— Думаешь, твоя подруга погибла из-за того, как ты поступила со мной семь лет назад?

Он вообще меня слушал?

— А почему нет? Обрати внимание на сходства, Кэри. — Я поднимаю ладонь и начинаю поочередно загибать пальцы. — В обеих авариях водителем была я. Оба раза я была под кайфом. И в обоих случаях я разрушила жизни дорогих мне людей. Разница лишь в том, что на этот раз меня осудили. — Я все еще держу три пальца между нами, понижая голос. — Некоторые говорят, что я слишком легко отделалась.