Пустышка (СИ) - Кенборн Кора - Страница 44

— О, Боже, да! — Шайло царапает кровать, как дикое животное. Наконец, ее охватывает волна наслаждения, и она откидывает голову назад. — Кэри!

Вот оно. Имя, которое я хочу, чтобы она кричала каждый чертов раз. Приватно, публично — мне наплевать. Я хочу, чтобы Шайло кончала с моим именем на устах, чтобы каждый знал, что она принадлежит мне.

Семь лет назад Шайло Уэст была моим миром. Я жил и дышал ею. Я пожертвовал своим будущим ради нее. А потом семь лет ненавидел за это, обвиняя во всех смертных грехах и дерьме, до которого опустился. Теперь, прямо перед тем как заявить на нее свои права, я хочу биться руками в грудь. Я выиграл. И собираюсь ее заклеймить.

Моя.

Хороший бы мужчина простил. Но я не такой. Шайло тоже далеко не хорошая. Два минуса в этой ситуации не дают плюс, но это не делает происходящее неправильным. К тому же, я знаю, что ей нужно. Всегда знал. Даже когда она этого не признавала.

Сбросив штаны и боксеры на пол, наклоняюсь над ней, пока она вжимается щекой к белому одеялу. Подцепив пальцем ее под подбородок, я заставляю ее встретиться со мной взглядом.

— Не прячься, Звездочка. Это было лишь началом. Зато теперь ты будешь везде искать зеркала.

— Началом?

— Не строй из себя невинность, детка.

Она не успевает сказать то-то в ответ. Я поднимаю ее и переворачиваю. Забравшись за ней на кровать, обхватываю ее лодыжки и ставлю на колени. Немного повернув ее голову, нападаю на ее рот в свирепом поцелуе, прежде чем направить ее бедра мне навстречу.

Тогда меня осеняет.

— Шай, пожалуйста, скажи, что ты на таблетках. Мне нужно почувствовать тебя.

Ложь. Мне нужно ее пометить.

Моя.

— Пожалуйста, скажи, что с ней ты пользовался презервативами, — отвечает Шайло, оглядываясь через плечо. — Я должна быть уверена.

— Всегда.

Она кивает, ее волосы спадают на лицо.

Спасибо, блять.

Не в состоянии больше ждать, вонзаюсь в нее сзади и наслаждаюсь ее стонами, когда заполняю ее до упора. Я вроде все контролирую, но когда стенки Шайло сжимаются вокруг меня, мне приходится закрыть глаза и сделать глубокий вдох. Понятия не имею, как долго не двигаюсь, прижимаясь грудью к ее спине, пока Шайло не тыкает ногтем в мое бедро.

— Кэри? — Вырвавшись из дымки, поднимаю взгляд и замечаю, что она изучает меня в зеркале с нахмуренным от тревоги лбом. — Что случилось?

Ничего. Я хочу прикоснуться к тебе, словно люблю, но трахнуть, словно ненавижу.

— Шайло... — медленно выдыхаю ее имя, зная, что взорвусь от малейшего движения.

Подтянувшись, она заводит руки за голову и зарывается пальцами в мои волосы.

— Что ты хочешь?

Я хотел, чтобы происходящее стало актом нашего искупления, но каким-то образом все обернулось возмездием.

— Хочу трахнуть тебя жестко.

Взглянув на наше отражение, она тянется к спинке кровати и обхватывает пальцами дерево, пока костяшки не белеют.

— Давай.

Она не представляет, какую дает мне власть. Мой член пульсирует, я уже на краю и готов сорваться. Без предупреждения она сдвигается вперед, затем отталкивается, снова полностью погружая меня в себя. Толчок заставляет меня схватить ее за волосы и потянуть.

— Ты хочешь, чтобы я сделал тебе больно? — набрасываюсь я, потеряв остатки самообладания.

— Да.

Либо отчаяние в ее глазах, либо бешеное движение крови, пульсирующее в моем стволе, но я падаю в бездну. Я наматываю ее волосы на кулак и тяну, чтобы прижать губы к ее уху.

— Держись крепче, и не отводи глаз от зеркала.

Вонзив пальцы в ее бедро, резко вхожу и выхожу.

Крики Шайло заполняют комнату, ее ногти оставляют длинные царапины на дереве каркаса кровати.

— Твою мать!

Опьяненный похотью и обезумевший от необходимости владеть ею, выпускаю ее волосы и обвиваю пальцами ее горло.

— Кому ты принадлежишь?

— Тебе, — хрипит она.

Этого мало. Я сжимаю сильнее, вдалбливаясь в нее жесткими толчками, от которых у нас двоих наверняка появятся синяки.

— Назови. Мое. Имя.

— Кэри Кинкейд! — стонет она, и это гребаная музыка для моих ушей.

Мне удается выплюнуть только одно слово.

— Моя.

Как только ее стенки содрогаются и сжимают мой член, я впадаю в анабиоз. Время останавливается, но я мчусь по американским горкам без тормозов. Простонав ее имя в ее позвоночник, мой разум притупляется, как и каждый раз, когда я вижу ее.

В жизни и в постели Шайло заставляет меня чувствовать себя беспомощным и ведомым.

Глядя вверх, я встречаю ее застекленный взгляд в зеркале, и знаю, что нет возврата к какому-либо плану или любой фазе.

Все изменилось.

ГЛАВА 26

Шайло

Первое, на что я обращаю внимание, проснувшись, — время на будильнике.

10:15. Я не спала так долго уже очень давно. Меня даже не беспокоил один из моих обычных кошмаров. Я все время спала. Мирно.

Хах.

Второе, что я замечаю — я не одна. Мгновение не пронимаю, что происходит, прежде ко мне возвращаются воспоминания о клубке из наших рук и языков. Я занималась сексом с Кэри. Моим другом детства. Моим самым большим сожалением. Моим врагом. Моим боссом. Человеком, который дирижировал моим телом, словно целым симфоническим оркестром, пока меня не поглотил огонь.

Времена меняются.

Ну и третье, я смотрю на себя. Меня охватывает странное чувство. Не знаю что делать — удивляться или смеяться. Я не видела своего собственного отражения более девяти месяцев. Как только врачи сняли повязки и сказали, что раны заживут, но шрамы останутся навсегда, я замкнулась. Впервые в жизни оказалась растеряна. Мое лицо было для меня всем.

Тщеславная и поверхностная. Да, это про меня.

Красота — это все, что меня когда-либо выделяло. Единственное, что делало меня особенной — идеальная кожа, отличная костная структура и тот факт, что люди платили мне за то, какая я красотка. Но взглянув после аварии в гребаное зеркало, я поняла, что все кончено.

Ну а затем пошли сеансы у психиатра, где затрагивались мои теории о том, что шрамы стали наказанием за гибель Киркланд, а если на них не смотреть, то я подсознательно считала, что она не мертва. Это немного ненормально, но главное, что в этом есть смысл. Завешивая зеркала, я не только пряталась от своего отражения, но и блокировала реальность. Я могла притворяться, что ничего не произошло. Что не было никаких шрамов. А когда незнакомцы смотрели на меня, жалея, я делала вид, что они просто поражены встречей со звездой.

Потому что я все еще была красивой. Все еще идеальной.

Изучая изодранные остатки пластика и клейкой ленты, я смеюсь. Смеюсь, потому что, поднявшись и взглянув в зеркало, не обращаю внимания на шрамы. Только на слабые фиолетовые отметины на шее. Я прикасаюсь к ним и нажимаю пальцами там, где он дотрагивался до меня, вспоминая все свои ощущения, когда я передала ему контроль. Как он заставил меня сражаться с моими демонами и изгнать их.

То, что мы сделали прошлой ночью, неблагоразумно. Это ненормально, и уж точно чертовски бездумно. Но это мы. Две борющиеся крайности, которые пытаются обрести покой.

Я снова опускаю голову на подушку, и я снова хихикаю. Так громко, что кровать начинает дрожать. Твердое тело рядом переворачивается, мозолистая рука обвивается вокруг меня и прижимает к Кэри.

— Что-то смешное? — усмехается он, уткнувшись носом в мои волосы. Его голос хриплый, немного резкий, от которого скручиваются пальчики на ногах.

— Я посмотрела в зеркало.

— Блять, давно пора.

— Ммхмм. И теперь думаю, мне надо накраситься.

Он скользит носом по моей шее, куснув меня за плечо.

— Ты мне нравишься такой, какая ты есть.

— Возможно, но мне нужно замазать это, иначе у ребят возникнут вопросы, на которые мы не захотим отвечать, — шучу я, указывая на свою шею.

Его пальцы сразу же оказываются на четырех фиолетовых отпечатках. Я слышу, как он трудом сглатывает, поглаживая их.