Крах и Восход - Бардуго Ли - Страница 57

Чайный сервиз наполнили шурупами и болтами. Миша сидел, скрестив ноги, в кресле с шелковой обивкой, радостно разбирал седла и складывал ремешки и кусочки кожи в аккуратные стопки.

Хэршоу ушел красть любую еду, которую удастся найти в ближайших поместьях, и то, с каким рвением он брался за эту задачу, начинало вызывать беспокойство.

Большую часть дня я трудилась вместе с Женей и Мишей. В саду шквальные тренировались создавать акустический покров. Это вариация трюка, который Зоя провернула во время обвала в пещере, и мы надеялись, что он позволит нам войти в Каньон и занять позиции в темноте, не привлекая внимания волькр. Это, мягко говоря, временная мера, но она должна продержаться достаточно долго, чтобы организовать засаду. Периодически у меня трещало в ушах, и все звуки будто притуплялись, а затем голос Нади раздавался так отчетливо, словно она стояла со мной в одной комнате, или же казалось, что Адрик орет мне прямо на ухо.

Из другого сада, где Мал с близнецами выбирали лучших стрелков из солнечных солдат, доносились хлопки выстрелов. Боеприпасы нужно было экономить, так что они использовали пули с особой осторожностью. Позже я услышала их голоса в гостиной, где они копались в ящиках с оружием и припасами.

Мы соорудили ужин из яблок, твердого сыра и черствого черного хлеба, который Хэршоу нашел в одной из заброшенных кладовок. В обеденном зале и кухне царил беспорядок, поэтому мы разожгли огонь в камине большой приемной и устроили импровизированный пикник, распластавшись на полу или диванах из муара и насаживая хлеб на сучковатые ветки яблони.

– Если мы переживем эту битву, – сказала я, грея ноги у огня, – мне придется как-то компенсировать этим несчастным людям все убытки.

Зоя фыркнула.

– У них не останется выбора, кроме как сделать капитальный ремонт. Так что мы делаем им одолжение.

– А если не выживем, – заметил Давид, – все это место будет поглощено тьмой.

Толя убрал от себя подальше подушку в цветочках.

– Может, это и к лучшему.

Хэршоу глотнул сидра из бутыли, которую Тамара притащила из амбара.

– Если я выживу, то первым делом вернусь сюда, чтобы поплавать в цистерне этого прекрасного напитка.

– Полегче, Хэршоу, – осадила его Тамара. – Ты нужен нам бодрым к утру.

Он застонал.

– Почему все сражения начинаются так рано? – инферн нехотя передал бутыль одному из солнечных солдат.

Мы еще раз прошлись по плану, пока все не запомнили, где и когда должны находиться. В Каньон выступали на рассвете. Шквальные пойдут первыми, чтобы создать акустический покров и скрыть наши передвижения от волькр. Я услышала, как Надя шептала Тамаре, что не хочет брать с нами Адрика, но шуханка рьяно оспорила это решение. «Он – воин, – сказала она. – Если заставишь его почувствовать себя слабым сейчас, он никогда не узнает, насколько может быть сильным». Я отправлюсь со шквальными на случай, если что-то пойдет не так. Позже к нам присоединятся стрелки и гриши.

Мы решили устроить засаду посередине Каньона, почти ровно между Крибирском и Новокрибирском. Заметив скиф Дарклинга, я освещу Неморе, преломив свет, чтобы скрыть нас из виду. Если это его не остановит, то в дело вступят стрелки. Они проредят вражеские ряды, а потом Хэршоу и шквальные создадут такой хаос, чтобы мы с близнецами могли забраться на борт скифа, найти учеников и увести их в безопасность. Как только дело будет сделано, я займусь Дарклингом. Оставалось надеяться, что он не предвидит моей атаки.

Женя с Давидом останутся в Томикаяне с Мишей. Тот наверняка захотел бы пойти с нами, поэтому Женя подсыпала ему снотворное в ужин. Мальчишка уже зевал, свернувшись клубком у камина, и я надеялась, что он проспит наше отбытие утром.

Пикник начал подходить к концу. Все нуждались во сне, но никто пока не хотел ложиться. Некоторые решили устроиться на ночлег у камина в приемной, другие парочками разошлись по дому. Сегодня никто не хотел оставаться один. Женю с Давидом ждала работа на кухне. Тамара с Надей ушли пораньше. Я думала, что Зоя выберет кого-то из солнечных солдат, но когда я скользнула за дверь, она продолжила сидеть у огня и гладить Накошку у себя на коленях.

Я пошла по темному коридору в гостиную, где Мал в последний раз проверял все оружие и снаряжение. Было странно видеть груды винтовок и боеприпасов на мраморной столешнице рядом с небольшим портретом хозяйки дома и милой коллекцией табакерок.

– Мы уже бывали здесь раньше, – сказал он.

– Разве?

– Когда впервые вышли из Каньона. Мы ночевали в саду неподалеку от этого дома. Я узнал его, когда мы отбирали стрелков.

Тогда я вспомнила. Казалось, это было в другой жизни. В то время плоды на деревьях были слишком маленькими и кислыми, чтобы их есть.

– Как сегодня справлялись солнечные солдаты?

– Неплохо. Мало кто из них умеет метко стрелять, но если нам повезет, большего и не потребуется. Многие из них имеют опыт по Первой армии, так что есть шанс, что они будут сохранять спокойствие во время активных действий.

До нас донесся смех из приемной. Кто-то – Хэршоу, как я подозревала, – начал петь. Но в гостиной было так тихо, что я услышала шум дождя.

– Мал, как ты думаешь… все дело в усилителях?

Он нахмурился, проверяя прицел на ружье.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что между нами. Наши силы. Поэтому мы стали друзьями? А потом… – я затихла.

Он взял другое ружье и подул в ствол.

– Может, это и свело нас вместе, но сила не определяет наши личности. Она не сделала тебя девушкой, которая заставляла меня смеяться, когда у меня не было ничего. И она уж точно не сделала меня идиотом, который принимал это как должное. Что бы ни было между нами, мы это выковали. Оно принадлежит нам.

Затем он отложил ружье и вытер руки тряпкой.

– Пойдем со мной, – позвал Мал, после чего взял меня за руку и потянул за собой.

Мы пошли по темному дому. Из коридора лились голоса, поющие непристойную песню, а наверху кто-то громко топал, перебегая из одной комнаты в другую. Я думала, что Мал ведет меня к лестнице на спальный этаж, даже, наверное, надеялась на это, но он повел меня через восточное крыло дома, мимо тихой швейной комнаты, библиотеки, и прямо к прихожей без окон, вдоль которой выстроились совки, лопаты и сухие черенки.

– Э-э… восхитительно.

– Жди здесь. – Он открыл дверь в стене, которую я не заметила раньше.

За ней оказался тускло освещенный проход в длинную, узкую обсерваторию. Капли дождя ритмично били по сводчатой крыше и стекали по стеклянным стенам. Мал пошел вглубь помещения и зажег фонарики по краю небольшого зеркального пруда. У стен выстроились в ряд яблони, их ветки были густо усеяны белыми цветками. Лепестки устилали красный кафельный пол, как снег, и плавали на поверхности воды.

Я побрела за Малом вдоль пруда. Внутри воздух был ароматным, сладким от яблонь и суглинистым от насыщенного запаха грунта. Снаружи поднимался и завывал штормовой ветер, но здесь время будто остановилось. У меня появилось странное ощущение, словно мы можем находиться где угодно, а остальной дом просто исчез. Словно мы здесь совершенно одни.

В дальнем углу комнаты прятался стол. На спинке стула с витиеватым орнаментом висела шаль. На ковре, расшитом цветками яблони, стояла корзинка со швейными принадлежностями. Должно быть, хозяйка приходила сюда вышивать и выпить утренний чай. Днем ей открывался идеальный вид на сады через большие арочные окна. На столе лежала открытая книга. Я присмотрелась к страницам.

– Это дневник, – сказал Мал. – Статистические данные о весеннем урожае, прогресс по выведению растений.

– Ее очки, – заметила я, поднимая стекла в золотой проволочной оправе. – Наверное, ей их не хватает.

Мал прислонился к каменному ободку пруда.

– Ты никогда не задумывалась, как бы обернулась твоя жизнь, если бы экзаменаторы-гриши обнаружили твою силу еще тогда, в Керамзине?

– Иногда.

– Равка была бы другой.

– Может, и нет. От моей силы было мало проку, пока мы не нашли оленя. Без тебя мы бы, скорее всего, никогда не нашли усилители Морозова.