Крах и Восход - Бардуго Ли - Страница 56

Он сел на корточки и облокотился на колени, спрятав лицо в руках. Николай всегда казался бесконечно одаренным, непоколебимым в своей вере, что каждой проблеме есть решение, и именно он его найдет. Я не могла видеть его таким – сломленным и впервые побежденным.

Осторожно подошла к нему и присела. Он отказывался встречаться со мной взглядом. Ласково коснулась его руки, приготовившись отпрыгнуть, если он испугается или зарычит. Его кожа была теплой, такой же, как раньше, несмотря на скрывающиеся под ней тени. Я аккуратно обвила Николая руками, чтобы не задеть крылья, шелестящие сзади, и прошептала:

– Мне жаль.

Он уткнулся лбом мне в плечо.

– Николай, мне так жаль…

Тихо, с содроганием выдохнул.

Затем резко втянул воздух и напрягся. Повернул голову. Я почувствовала его дыхание у себя на шее, острый кончик клыка под подбородком.

– Николай?

Его руки сомкнулись вокруг меня. Когти впились в спину. Рык, сотрясший его грудь, было ни с чем не спутать.

Я оттолкнула его и вскочила на ноги.

– Прекрати! – грубо осадила принца.

Его кулаки сжались. Он оскалился, открывая вид на ониксовые зубы. Я знала, что вижу в его глазах: голод.

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась я. – Это не ты. Ты можешь контролировать себя.

Он шагнул ко мне. Издал еще один животный, клокочущий рык.

Я подняла руки.

– Николай, – сказала с предупреждением. – Я тебя остановлю.

В эту секунду к нему вернулся здравый смысл. Лицо скривилось от ужаса того, что он хотел сделать, что какая-то часть него до сих пор хотела сделать. Все его тело дрожало от желания утолить голод.

Черные глаза принца заблестели от мерцающих теней. Или это слезы? Он снова сжал кулаки, откинул назад голову. Сухожилия на шее натянулись, и он испустил вопль беспомощности и ярости. Я уже слышала его прежде, когда Дарклинг призывал ничегой, раздирая ткани мира – крик чего-то, чего не должно существовать.

Он взмыл в воздух и направился прямиком к Каньону.

– Николай! – позвала я. Но он уже исчез, поглощенный бурлящим мраком, потерянный во владениях волькр.

Сзади раздались шаги, и, обернувшись, я увидела бегущих ко мне Мала, Хэршоу и Зою, Накошка мяукала и вилась между их ног. Хэршоу достал кремень, Мал снимал винтовку.

Глаза Зои округлились.

– Это была ничегоя?

Я покачала головой:

– Нет, это Николай.

Все резко остановились.

– Он нашел нас? – осведомился Мал.

– Он следовал за нами с тех пор, как мы улетели из Прялки.

– Но Дарклинг…

– Будь он чудовищем Дарклинга, мы были бы уже мертвы.

– Как давно ты знаешь, что он следит за нами? – сердито спросила Зоя.

– Я видела его один раз в шахте. С этим ничего нельзя было поделать.

– Мы могли бы попросить Мала выстрелить в него из лука, – возразил Хэршоу.

Я ткнула в него пальцем.

– Я бы не бросила тебя, и не брошу Николая.

– Полегче, – встрял между нами Мал. – Он уже улетел, так что спорить нет смысла. Хэршоу, иди разожги костер. Зоя, нужно освежевать куропаток, которых мы поймали.

Она уставилась на него, не двигаясь с места. Мал закатил глаза.

– Ладно, их нужно освежевать кому-то другому. Пожалуйста, найди подходящего человека и прикажи ему это сделать.

– С удовольствием.

Хэршоу спрятал кремень в рукав.

– Они все безумцы, Накошка, – обратился он к рыжей бестии. – Невидимые армии, принцы-монстры. Пошли подожжем что-нибудь.

Когда они ушли, я потерла глаза.

– Что, тоже будешь на меня кричать?

– Нет. Я много раз хотел пристрелить Николая, но теперь это будет выглядеть как-то мелочно. Но мне любопытно, что это за кольцо.

Я забыла о гигантском драгоценном камне на своей руке. Сняла его и засунула в карман.

– Николай отдал мне его в Прялке. Я подумала, что он может узнать его.

– И как, сработало?

– По-моему, да. Прежде чем он попытался меня сожрать.

– Святые…

– Он улетел в Каньон.

– Думаешь, он планировал…

– Убить себя? Не знаю. Может, теперь это место для него как дача. Я даже не знаю, видят ли волькры в нем добычу. – Я прислонилась к валуну, на котором всего несколько минут назад сидел Николай. – Он попросил меня исцелить его. Но это не сработало.

– Кто знает, на что ты будешь способна, когда получишь все три усилителя.

– В смысле, после того, как я убью тебя?

– Алина…

– Это не обсуждается.

– Ты не можешь просто спрятаться под одеяло и делать вид, что ничего не происходит.

– Могу и так и сделаю.

– Ведешь себя как ребенок!

– А ты ведешь себя как благородный рыцарь, готовый пожертвовать собой, и от этого мне хочется тебя задушить!

– Что ж, это неплохое начало.

– Не смешно.

– А как я должен себя вести? – спросил Мал. – Я не чувствую себя благородным и готовым пожертвовать собой. Я просто…

– Что?

Он всплеснул руками.

– Голоден.

– Ты голоден?

– Да! – огрызнулся Мал. – Я голодный, усталый, и почти уверен, что Толя съест всех куропаток.

Я не могла сдержаться. Прыснула от смеха.

– Зоя предупреждала меня об этом. Она тоже становится злой, когда голодна.

– Я не злой.

– Угрюмый, – любезно исправилась я.

– Я не угрюмый!

– Ты прав, – попыталась подавить смех. – Скорее капризный, чем угрюмый.

Он схватил меня за руку и притянул к себе для поцелуя. А потом сильно куснул за ухо.

– Ай!

– Я же предупреждал, что проголодался.

– Ты уже второй за сегодня, кто пытается меня укусить.

– Дальше – хуже. Когда мы вернемся в лагерь, я попрошу рассказать мне «Третью повесть о Креги».

– Я скажу Хэршоу, что ты собачник.

– Я скажу Зое, что тебе не нравится ее прическа.

Мы продолжали в том же духе всю дорогу до «Выпи», пихаясь и поддевая друг друга, чувствуя, как напряжение от последних недель ослабевает. Но когда солнце село и я оглянулась через плечо на Каньон, ко мне в голову закрался вопрос: какие человеческие существа могут быть за пределами его берегов, и слышат ли они наш смех?

* * *

Солнечные солдаты прибыли поздно ночью и поспали всего пару часов, прежде чем мы двинулись в путь. Они опасались Каньона, но я ожидала более бурной реакции – например, что они начнут доставать иконы и бормотать молитвы. Когда мы вошли во тьму и я позволила свету залить окружающую местность, то кое-что поняла: им не нужно молить своих святых. Ведь у них есть я.

«Выпь» парила высоко над нами, спрятавшись под ярким куполом моего света, но я решила путешествовать по песку, чтобы попрактиковаться преломлять свет в пределах Каньона. Для солнечных солдат это новое проявление силы было еще одним чудом, дополнительным подтверждением того, что я – живая святая. Мне вспомнились слова Апрата: «Нет более великой силы, чем вера, и не будет более великой армии, чем та, которой она движет». Я молилась, чтобы он оказался прав, чтобы я не стала каким-то очередным лидером, который воспользуется их преданностью и отплатит за это ненужными, почетными смертями.

У нас ушла большая часть дня и ночи, чтобы пересечь Каньон и сопроводить всех солнечных солдат к западному берегу. К тому времени, как мы вернулись в Томикаяну, Давид с Женей полностью захватили власть над фермой. Кухня выглядела так, будто в ней разразилась буря. Всю плиту занимали кипящие кастрюли, а из амбара с яблочными прессами принесли огромный котел, чтобы служил в качестве охлаждающей ванночки. Давид восседал на стуле за длинным деревянным столом, где, наверное, еще пару недель назад слуги раскатывали тесто. Теперь он был завален стеклом, металлом, мазками какого-то смолистого вещества и бесчисленным количеством бутылок с дурно пахнущей желтой жижей.

– А это точно безопасно? – спросила я.

– Ничто не безопасно наверняка.

– Спасибо, это обнадеживает.

Давид улыбнулся.

– Я рад.

В обеденном зале Женя создала собственное рабочее пространство и помогала соорудить канистры для люмии, а также повязки, чтобы нести их. Остальные будут тянуть до последнего, чтобы активировать их во время нападения, и если в Каньоне со мной случится что-нибудь непредвиденное, им все равно должно хватить света, чтобы выбраться. Вся посуда хозяина фермы использовалась для благого дела – кубки, рюмки, бокалы для вина и коктейлей, утонченная коллекция вазочек и жаровня в форме рыбы.