Рассвет над Байонной (СИ) - Гальярди Марко - Страница 29

Альваро вздохнул, но поддался на его призыв, приподнялся и оперся на руки, опять навис над Ингваром:

— Справимся! — жестко ответил, с решимостью соглашаясь со старшим мужем.

— Ты сильный, смелый и нежный. Это так. Это говорю тебе я, твой старший муж, и плевать, что скажут другие. Понял?

— Да, — выдохнул он в губы Ингвара, вновь поцеловав его. — Есть только мы: ты и я. Спасибо! Только будь всегда рядом.

Ингвар прижал Альваро к себе и повернулся к этару:

— А ты — пиши мой закон! И оповести всех своих жрецов. Если я сдохну, жените моего младшего мужа на короле Эдвине.

Лицо Примуса вытянулось от изумления.

— Вы думаете, я — безбашенный? — продолжил Ингвар — Нет, внутри я сладкий птенчик. А Эдвин… сначала одну половину дворца казнит в отместку за мою смерть, потом — вторую, за то, что моей смертью испортили ему настроение. И храм ваш до фундамента сроет, вместе с алтарём, чтобы младшего мужа негде было трахать. Я же не шучу! Вам меня любить, уважать, беречь и жалеть нужно! А во всём остальном, думаю, мы договоримся.

========== Глава 9. Тайные планы ==========

— Ты уже лежишь на моем больном ребре, муж мой, лучше сядь, — Ингвар нехотя выпустил горячее тело из своих объятий. Альваро собрался было слезть, но старший муж удержал его, сцепил свои пальцы рук с его, предлагая упереться в ладони друг друга. Колени Альваро сжимали его бедра, в вырезе полураспахнутого халата, удерживаемого лишь провисшим поясом, виднелась острая ямка между ключиц, венчающая грудину с развитыми мышцами, переходящую в плоский живот. Если бы не лежащий в складках ткани расслабленный член, то младшего мужа можно было принять за сухощавую, сильную и плоскогрудую женщину. Он таких встречал в южных странах: обнаженных, утонченных, будто вырезанных из тёмного дерева, прикрытых нитками бус, и способных с лёгкостью метнуть копье в бегущего оленя. — Мне так нравится! — объявил Ингвар.

— Что ты задумал? — Альваро слегка нахмурился, хоть и по-прежнему хранил довольную улыбку на своих губах, и кинул быстрый взгляд в сторону этара.

— Не я задумал, а мы все, — поправил Ингвар. — Присоединяйся к нам своими советами, Примус.

Этар подался чуть вперед, обратившись в слух.

— Предполагаю, что все присутствующие заинтересованы в том, чтобы церемония прошла успешно. А тот, кто меня сегодня бил по голове, решил ее сорвать. Я хочу обезопасить себя и Альваро от каких-либо иных попыток нам помешать. Альваро, — младший муж ловил каждое его слово, не отрываясь. — Завтра тебе пришлют новых этаров, которые будут тебя охранять, а не следить за тем, правильно ли ты выполняешь правила. Ты никуда не выходишь, окружаешь себя слугами. А все, кто запятнал себя жестокостью и преданной службой Рикану, должны быть удалены из дворца.

— Но, это невозможно! — воскликнул Альваро. — Все обязаны служить герцогу. Я не могу изгнать кузнеца, что ковал ему оружие, пекаря, что делал для него любимый хлеб, слугу, что чистил его одежду…

— Согласен, погорячился, — Ингвар задумался. — Давай только тех, кто помогал твоему бывшему мужу тебя насиловать. Надеюсь, пекарь в их число не входит? — Он освободил пальцы Альваро из своего захвата и чуть пошевелился, разминая затекшие ноги.

— Тебе всё же неудобно, как я сижу… — Альваро поёрзал на месте, и Ингвару стало совсем неудобно:

— Немного отодвинься еще подальше, а то мне сейчас как-то горячо и тесно стало.

— Здесь? — Альваро послушался, но в тоже время уверенно положил ему руку на член, скрытый от остального мира тонкой тканью. «Такой тонкой и гладкой, Альваро, что ты делаешь? Испуг прибавил тебе наглости, или испуг прошел, а наглость вернулась?». — Говорят, сексуальное возбуждение — притупляет боль. Это так! Я знаю.

— Хорошая поза!

— Что? — Альваро очнулся от своих воспоминаний и зевнул.

— В смысле — именно так мы и возляжем на алтаре. Ты не против? Мне в ближайшие дни — вставать нельзя.

— Сверху… — с сомнением в голосе протянул младший муж, нервно перебирая пальцами по кромке выреза своего халата от шеи до пупка. — Как-то непривычно…

— А как привычно? — с вызовом спросил Ингвар. «Дрочить себе, стоя на коленях, чтобы еще сзади плетьми жару поддавали?» — так и вертелось на языке, чтобы высказаться. И, Альваро, казалось, прочел его мысли, поскольку сразу погрустнел, прикусывая губы, начал морщить лоб, не решаясь сказать. — Договаривай до конца!

Ингвар ухватил младшего мужа за колени, иначе тот уже готов был вскочить, слезть, уползти подальше, лишь бы ускользнуть от ответа.

— Всегда снизу. Лёжа, сидя, стоя — не важно. Но не сам. И мне сейчас… очень трудно, необычно, — Альваро с трудом подбирал слова, но не жалел себя до слёз. — Я заставляю себя… страшно… потому что за любое действие могло последовать наказание. Последний год был самым трудным. И я… разучился. Ингвар, я не понимаю, что ты от меня хочешь?

— Ты постоянно боишься быть наказанным, а я хочу, чтобы ты начал мыслить сам, не опасаясь! — искренне ответил старший муж.

— Однажды я это уже сделал. Помнишь? Когда написал письма.

Ингвар устыдился. Он сам установил контроль над действиями младшего мужа, лишив его своего доверия:

— Согласен. Отменить ограничения Рикана по отношению к тебе, это всего лишь малая часть. Для тебя проявить чувства ко мне — большой шаг навстречу. Для меня — перестать представлять себе, в какой позе тебя разложить и поиметь, тоже большой шаг. Но пока мы пытаемся… пока я пытаюсь, прикрываясь положением старшего мужа, оказывать влияние на твою жизнь, не доверяя тебе, ты — не сможешь доверять мне. Всё так?

Альваро кивнул, всматриваясь в него проникновенным взглядом:

— Я тоже очень стараюсь настроить свои мысли и чувства, чтобы быть к тебе ближе. Честно и искренне, — он приложил ладонь к сердцу. — Даю, хотя и боюсь…

— Предательства? — продолжил Ингвар. — Я тоже! Давай всё же попробуем — отбросить наши страхи? Это трудно, как для меня, так и для тебя. И больше доверять.

— Я обещаю стараться, мой старший муж! — Альваро продолжал держать ладонь, и было заметно, как часто вздымается в волнении его грудь, повинуясь биению сердца. Ингвар протянул ему свою руку:

— Лучше пожми её и почувствуй крепость. Нам предстоят еще тяжелых три дня.

Альваро сжал его ладонь, а потом сверху накрыл второй рукой:

— Что мне нужно делать?

Ингвар повернул голову к этару, наблюдавшему за ними. Доселе сидевший с каменным лицом Примус, был доволен, прямо счастлив от созерцания заключенного союза двух мужей.

— Когда назначена церемония? — обратился к нему Ингвар. В его голове уже созрел некий план, готовый к осуществлению.

— Через два дня на третий, — ответил этар. — В храме будет всё подготовлено. Двери открыты. Хочу предупредить, что народу будет много, но снаружи, вам придется пройти по проходу мимо толпы. Люди могут говорить всякое: и хорошее, и дурное. Не нужно обижаться, если будут обсуждать ваши достоинства.

— Рикан был чужаком, — вступил со своими воспоминаниями Альваро, — пока мы шли, он наслушался много разного. На ступенях храма уже кипел от злости. Начал оскорблять жрецов, поносить обряд и Коатля.

— Но, как я понимаю, обряд всё же свершился? — допытывался Ингвар.

Альваро и этар переглянулись, и младший муж решил ответить сам:

— Да, после некоторых усилий. Моих. Но в итоге — пострадал я сам, потому что Рикана удалось довести до экстаза, а дальше он отказался что-либо делать, и понадобилась помощь жреца.

— То есть, — попытался уяснить Ингвар, — согласно вашему обряду, оба мужа должны получить удовлетворение одновременно или почти одновременно. Зрелищно и красиво. А не как насилуемая импотентом женщина? — хотелось сказать жестче «шлюха под вялым клиентом», но он не захотел уязвлять чувства Альваро.

— Всё верно, — отозвался этар. Младший муж просто кивнул.

— Сделаем так, — предложил Ингвар, — на рассвете отсюда меня унесут на носилках в военный лагерь. Пусть все видят, насколько я болен. Не стоит лгать, что на меня свалился шкаф, пусть все знают, что на меня напали и очень серьезно покалечили. Мы получим два дня передышки, потому что те, кто не желает исполнения обряда, будут считать, что старший муж не в состоянии его исполнить. Из лагеря меня на тех же носилках отнесут в храм и положат на алтарь. На мне будет жесткая повязка: я не смогу без нее двигаться — рёбра всё же пострадали. Ее можно как-то скрыть?