Love is above all (СИ) - Кузнецова Екатерина "beaussible" - Страница 18

— А я с тортиком, так что иди и ставь чайник скорее, — девушка указала мне на вкуснятину в своей правой руке, и я мигом поспешил на кухню.

Поставив чайник, я направился в гостиную, где уже на диване уютно расположилась Гагарина и рассматривала обложку какого-то журнала с моего журнального столика. Ой, как будто ей это действительно интересно.

— А я смотрю, тебе уже гораздо лучше, — отрываясь от журнальчика, сказала Полина и довольно улыбнулась. В её взгляде было так много тепла, что не хотелось даже о чем-то разговаривать. Достаточно было просто посидеть с ней, и мне моментально становилось легче.

— Да, легче мне действительно стало. Сегодня был потрясающий день, — поймав на себя заинтересованный взгляд подруги, я молниеносно опустился рядом с ней на диван и усмехнулся, вспоминая моменты, которые происходили со мной буквально два часа назад. — Последняя участница произвела на нас большое впечатление. Выступала со своей личной песней. Полин, это был настоящий ураган эмоций.

На протяжении минут двадцати я рассказывал Гагариной в самых мельчайших подробностях о сегодняшнем выступлении Ани Варданян и о тех эмоциях, которые мы испытали во время её исполнения. Полина была шокирована моим внезапно хорошим настроением и пообещала, что даже чисто из-за интереса обязательно посмотрит выпуск с выступлением этой девушки. Я уверен, она меня поймёт, когда увидит всё своими глазами. Думаю, Юрий Викторович не станет вырезать наши моменты с Полей из эфира. Он же хотел повышения рейтингов, вот он их и получит.

— Пошли на кухню, чай с твоим тортиком пить будем, — я поднялся с дивана и вместе с Гагариной направился в сторону кухни. Мы ещё не разговаривали о Поле, будто всё время оба оттягивая эту тему. Я понимал, что, как только мы начнём разговаривать о моих чувствах к Пелагее, то моё приподнятое настроение сразу же куда-то улетучится. Но отступать уже нельзя, ведь я сам вынудил Гагарину на этот разговор. — Тебе, как всегда, кофе? — хитро спросил я, посмотрев на подругу. Да, Полинка была единственным человеком, который разделял мою любовь к кофе и всегда с удовольствием вместе со мной посещал различные кофейни.

— Конечно. Стоило ли спрашивать? — подруга уселась на стул, ближе пододвигаясь к столу, и наблюдала за тем, как я наливаю нам кофе. Под её пристальным взглядом с малой долькой сочувствия хотелось провалиться сквозь землю. Всегда ненавидел, когда она так на меня смотрела. Этот взгляд означал, что она хочет что-то сказать, но по каким-то причинам не может этого сделать. И этот взгляд мне знаком уже примерно год. — Зачем тебе нужен был номер Поли? — вот так резко и чётко. Да уж, Гагарина любит прямолинейность.

— А сама не догадываешься? — улыбка с лица мигом спала, а блеск в глазах и вовсе потух. Да, Дима, ты в своём репертуаре. Я сел на стул напротив подруги и отхлебнул немного кофе. — После того, как она вернулась, я спать, я есть нормально не могу. Понимаешь? Внутри все как будто сжимается, болит. Я сам не понимаю… Полин, я до сих пор её люблю. Я понимаю, что я идиот, кретин, подонок, да как хочешь называй, но я ничего не могу поделать с чувствами. Я не могу идти против своих же эмоций. Я не могу сдерживать себя, когда она рядом. Понимаешь? Мне всё время хочется её крепко обнять и защитить от всех проблем на этом белом свете, — так сложно было подбирать слова, если честно. Раньше мы очень часто с Полиной разговаривали на эту тему, и все наши разговоры проходили легко и непринуждённо. Но сейчас всё было совершенно иначе. Последний месяц мы вообще никак не затрагивали тему Поли, потому как я всячески старался всё же начать новую жизнь. И, видимо, я настолько отвык от этих странных ощущений во время подобных разговор, что сейчас у меня в горле стоял плотный ком, мешающий говорить.

— Но в итоге ей постоянно приходится защищаться именно от тебя, — Полина тяжело вздохнула, а я не смог даже ничего ответить, прекрасно осознавая, что она права. Я так хотел защитить Полю ото всех, оградить её от всего плохого в этом мире, а в итоге она весь год защищалась только от меня. — Ты же понимаешь, что она замужем и, как мне известно, счастлива в браке, — Гагарина опустила глаза и сверлила своим взглядом кружку с кофе. Значит, не до конца уверена в своих словах.

— Ты согласилась на этот разговор явно не для того, чтобы просто констатировать и без этого всем известные факты, — Полина, я ведь очень хорошо тебя знаю. Ты здесь не просто так.

— Да, ты прав. У меня есть кое-что для тебя, — Гагарина достала какую-то маленькую бумажку из кармана своих штанов и протянула её мне, испепеляя при этом своим неуверенным взглядом. — Здесь новый номер и адрес Поли. Дима, я искренне верю, что ты всё сделаешь правильно, и я никогда не пожалею о том, что сегодня отдала это тебе, — я забрал бумажку из рук подруги, и в моих глазах снова появился блеск и надежда. Я готов был прямо сейчас сорваться и полететь по нужному адресу. — Сегодня ехать смысла нет, потому что, возможно, Поли даже нет дома, — умеешь ты всё-таки читать мысли, Гагарина. — У неё Ваня сегодня улетает, так что лучше подожди до завтра уже, — «нормальный» намёк.

— Спасибо тебе большое, Полина, — я чмокнул подругу в щёку и устремил на неё слегка непонимающий взгляд. — Только ответь мне всего на парочку очень интересных вопросов. Ты весь год скрывала от меня любую информацию о Поле, хоть и любила меня не меньше, чем её, а сейчас вот так просто даёшь и номер, и адрес. Почему? Вы с ней успели уже поговорить? — я заметил, как Гагарина напрягалась и явно занервничала. Девушка слегка прикусила нижнюю губу и бегала взглядом по разным углам комнаты.

Что происходит?

— Нет, Дима, мы ещё не успели поговорить. Мы созванивались с ней только вчера, и она толком мне ничего не рассказала. Договорились, что встретимся на днях и всё обсудим, — но это не весь ответ на мой вопрос. И ты это понимаешь, Полинка. — Знаешь, я ни в коем случае не дала бы тебе контакты Поли, если бы на сто процентов была уверена в её якобы счастье. Поверь, я до сих пор помню её до боли неуверенное «Да» в ЗАГСе и бегающие глаза из стороны в сторону. В толпе людей она искала тебя, Дима. Зачем? Не знаю. Может быть, в тот момент она готова была передумать и сбежать с этой проклятой свадьбы. Я правда не знаю. Ещё тогда у меня уже появились мысли о том, что вся эта свадьба – полная фикция, но я же не могла пойти против её воли. Она умоляла меня, чтобы я даже не намекала тебе о её жизни, и я просто обязана была придерживаться её просьбам. Она говорила, как счастлива и любит своего мужа, и я ничего не могла с этим поделать. Когда она переехала в Соединённые Штаты, я вообще перестала узнавать ту Полю, которая была раньше. Совсем другие разговоры, совсем другие эмоции, совсем другой человек. Поэтому, когда ты сказал мне, что она будто неживая, я даже не удивилась. И как бы она не пыталась доказать всем, что она безгранично счастлива в своём этом браке, это всё равно далеко не так. Знаешь, когда я в этом окончательно убедилась? Вчера, когда узнала, что она вернулась в Москву. Просто так она бы ни за что не приехала обратно. Значит, чувства внутри неё сами подсказали ей дорогу, и она поступила правильно, вернувшись сюда. Дима, ты пойми, я никогда не смогу оправдать твоего поступка, и я знаю, что ты сейчас находишься в полном замешательстве и не понимаешь, почему я так живо пытаюсь тебе помочь. Но есть вещи, о которых я не могу рассказать тебе даже при огромном желании, извини. Я просто хочу дать вам с Полей ещё один шанс всё исправить. Если не получится, значит, вам и вправду не суждено быть вместе. Но если ваши чувства настолько сильные, и вы сможете снова их в себе разбудить, то я буду безумно этому рада. Вы оба весьма изменились за этот год, и я за обоих очень переживаю. Но, я прошу тебя, о том, что это именно я дала тебе контакты Поли, не смей ей говорить. Ладно? — Гагарина пыталась улыбаться, а у самой глаза блестели от боли. Она так сильно переживала за нас, что мне даже было уже неудобно перед ней.

— Конечно, я не скажу ей, не волнуйся, — мой голос слегка хрипел, и это выдавало моё собственное волнение. Я накрыл ладонь Полины своей рукой в знак безмерной благодарности. Я ведь понимаю, как она рискует, давая мне номер и адрес Пелагеи. — Я только не понимаю иногда Полю и её поступков. Она будто в себе ещё до конца не разобралась. Я постоянно замечаю, как она воюет сама с собой. Поля изо всех сил пытается подавить эмоции и чувства внутри себя, тем самым закрываясь от меня. И я понятия не имею, что с этим делать. То она подпускает меня слишком близко, то и вовсе избегает за километр. Разговаривать напрямую она отказывается, говорит, что ей это всё не нужно, и она безгранично любит своего мужа, — передразнив Пелагею, я посмотрел на Гагарину, а та в ответ одарила меня прекрасной улыбкой. Но в её глазах всё равно стояли слёзы. Почему?