Когда охотник становится жертвой (СИ) - Грэм Анна - Страница 49

— Я помню, Бредфорт говорил о ней что-то вроде «с этой принципиальной сукой мы не сработаемся», — Александра едва заметно краснеет, закашливая бранное словечко. У неё чистая речь, хорошо поставленная, будто она не медичка, а дипломат какой. Коул мысленно выставляет между ними ещё один барьер — у него-то словарный запас ограничен. Зато мыслей в башке целая прорва. Только бы не привязаться. Хватит с него дамочек из высшего общества. — Я вспомнила о ней, когда услышала её предвыборную речь в машине у Джесси. Потом я позвонила в её приёмную…

— И такая шишка вот прям так сразу согласилась встретиться? — Коул скептично изгибает бровь, настороженно осматривая улицу из салона машины. Он, наверное, уже сотню камер проехал, где-то да засветился. Сейчас он бы уже драл из города, если бы не эта принцесса, которая плотно взяла его за яйца, виртуозно сыграв на его чувстве вины перед ней и жажде справедливости над её папашей. Да и какая она к чёрту принцесса? Железная баба на коне, которая сама себя спасла.

— Я всё ещё ношу фамилию Маккормик, — невесело усмехается она. Для Коула это звучит так, словно она подчёркивает их неравенство — она-то Маккормик, а он — пёс безродный, а то, как ей тошно носить её столько лет, Коул вряд ли может понять в полной мере. — Если не сенатор Крамер, то уже никто.

— И что потом?

— Я передам ей компромат лично в руки. Она уже ждёт меня там.

— А дальше? — Коул нервно отбивает пальцами по окружности руля ритм стука собственного сердца. Ему этот план кажется аферой, планом самоубийства, не иначе. Но девчонка слишком одержима жаждой мести, а кому, как ни ему знать, что это такое.

— Как только я открою свою ячейку, Бредфорд узнает об этом. Что будет со мной после, Джесси довольно прозрачно намекнул. Крамер пообещала обеспечить мне безопасный переход через границу и место в программе защиты свидетелей.

— Как ты вообще попала к Джесси этому?

Александра вернулась к нему в квартиру спустя час после того, как он её отпустил. И за этот час, пока он сидел на жопе ровно, жевал сопли и лишь собирался что-то предпринять, она успела многое. Гораздо больше, чем он мог представить.

— Я хотела зайти в особняк. Взять деньги, документы… он перехватил меня на выходе, затолкал в машину. На светофоре я брызнула ему в лицо из баллончика.

Из одного плена она сразу же попала в другой. То, что люди Человека отпустили её, говорило лишь об одном — врагам Маккормика удалось переманить Александру на свою сторону. Маккормик не знал что Человеку чхать на компромат, что Человеку нужна только его смерть. Чтобы избежать очной ставки с отчимом, Алекс готова была использовать любой способ. Даже убить. Лучше убить, чем снова пережить насилие от его рук.

— Со мной ты вот такой номер не догадалась провернуть. — Против перцового баллончика мало кто устоит, Александре хватило бы времени бежать. И всей этой истории не случилось бы. И он не стоял бы сейчас под дверьми банка, нервно озираясь в ожидании, что по его душу вот-вот нагрянет патруль. Данэм бы пристрелил его, и Кайл, скорее всего, не стал бы связываться с наркотой. Брат был бы на свободе. И всем было бы легче…

— Наверное, не хотела… — помолчав, неожиданно отвечает она.

«Наверное, это судьба» — вдруг захотелось ввернуть. Сарказм был бы это или чистейшая из правд, уже сам чёрт не разберет. Коул чувствует себя героем какой-то тошной мелодрамы, которая вот-вот грозит превратиться в триллер. Он даже сам себе толком ответить не может, что его так в этой Александре цепануло, он ведь её даже не тронул и пальцем. Обычно мутить с девчонками Коул начинал лишь после того, как «опробовал в деле», а тут детский сад какой-то, сопли розовые вёдрами. Наверное, какое-то нездоровое у него влечение к дамам, которые повыше него статусом. Словно он самому себе пытается так доказать, что не говно последнее. Брат тоже пытался самому себе это доказать — выучился на копа, бегал по улицам в форме, мол, смотрите, какой я теперь чистенький. Добегался. И он, Коул, тоже добегается, если не выкинет весь это бред из башки.

— Ты меня, можно сказать, выдернул из этого бесконечного кошмара. Если бы не ты… я бы никогда не решилась. Так и жила бы в страхе, — Александра добивает его контрольным в лоб. Хочется прямо нимб себе над башкой нарисовать. Надо же, нашла рыцаря. Хотя чему удивляться. У неё самой, после всего, что с ней было, наверняка с головой не всё ок. Иначе она бы до такого не додумалась.

— Дождись меня, я быстро. Я деньги заберу.

Она ему ещё и заплатить хочет, надо же! Александра так быстро выбегает из машины, так быстро скрывается в здании банка, что Коул даже не успевает сообразить, что ей ответить. Никаких денег он с неё не возьмёт — пусть даже не намекает.

— Я тебе не за бабки, будь они неладны, вызвался помочь, а по совести. Так что убери, — рявкает он, когда Александра возвращается и суёт ему свёрток, мямля что-то про услуги водителя и риски.

— Извини, — почуяла, что обидела, опустила голову, замолчала. — Я сказала ей про твоего брата. До чего доводит политика моего отца порядочных людей. Она обещала помочь.

Коул даёт знать, что услышал её коротким кивком головы. Ей не плевать на него тоже, Коул никак не может принять этот факт.

— Куда теперь? До Эль-Пасо подкинуть?

— Нет, в анатомичку.

— Куда? — Коул поворачивает к ней обалдевшее лицо. Не то, чтобы он совсем дерево и не понимает значение этого слова, он не понимает, что эта бедовая там забыла.

— В морг, — невозмутимо, пожав плечами, отвечает Алекс. — Я собираюсь исчезнуть из страны навсегда.

— Даже спрашивать не хочу, каким образом, — Коул закатывает глаза, трёт ладонями лоб и заводит мотор. – Ну, точно «Мать кокаина».

Меньше знаешь — крепче спишь, хотя Коулу ещё долго будет не до крепкого сна. Удивительно, но его с Алекс цели совпадают. Свалить из страны куда подальше — единственная возможность остаться на свободе. Вот только Коул уже не уверен, что она нужна ему, эта свобода. Без брата ему как дерьму в проруби мыкаться, а про Гая, про ребят своих вспоминать вообще не хочется. Да и что он умеет? Стрелять да железки перебирать. Его будто по почве тонким слоем размазали, за последние дни слишком много всего произошло. Достаточно, чтобы выбить его из седла. У Коула Хантера нет больше целей, а это даже хуже, чем смерть.

— Ну что, принцесса, теперь мы в расчёте? — когда механический голос навигатора сообщает, что они прибыли на место, Коул пытается найти слова, чтобы попрощаться. Выходит хреново. И не то, что ему не хочется с ней расставаться. Ему хочется быть уверенным, что девчонка устроится и заживёт, как человек.

— Да. Теперь да. Я уже в программе, дальше мне помогут, — торопливо отвечает она, нервно кивая головой и теребя руками краешек сумочки с деньгами и документами. Ей это прощание тоже даётся как-то непросто, наверное, больше от глупости положения. Жертва прощается с уголовником. Лучше б молча ушла, честное слово, и не пыталась снова перевернуть всё с ног на голову. Не забывать, кто они и с чего начали, так обоим будет проще. Она выходит из машины, и Коул выходит следом немного размять спину. — Спасибо тебе. Береги себя.

Он снова молча кивает, опустив глаза. Слова закончились, бесконечный гул мыслей в голове, наконец, заткнулся. Здесь возле дверей малоприятного медицинского учреждения Коула настиг тупик, конечная точка, после которой черт его знает, что делать дальше, а если и делать, то по инерции, потому что «так надо». Надо брать яйца в кулак и двигать. Пока движешься — живёшь. Коул разминает шею, достаёт из кармана и цепляет на нос тёмные очки, распахивает водительскую дверь.

Александра вдруг замедляет шаг и, развернувшись, почти бежит назад, к нему, словно между ними натянулась и схлопнулась пружина.

— Коул! Поехали со мной! Серьёзно. Твоя команда разваливается, брат в тюрьме, ты в розыске, что тебе терять?! — тараторит она, глядя ему в глаза с такой надеждой и страхом, будто от его слова зависит её судьба. Между ними расстояние в два шага, она протягивает ему руку, чтобы эти шаги, огромные как пропасть, сократить раз и навсегда. — У тебя будет шанс начать всё сначала. Со мной. Поехали?