Выбор и перемены (ЛП) - Беланджер К. Л. - Страница 44

На этот раз, когда Эрик подвинулся ближе, как раненное животное в поисках убежища, Бо не подумал о его синяках. Он обхватил парня целиком и крепко сжал.

— Когда всё закончилось, он вернулся наверх, будто ничего не произошло, — монотонно продолжил Эрик. — А я долгое время лежал на месте. Я знал, что должен сделать выбор. Я мог пойти наверх и позволить ему продолжать делать это со мной или мог уйти. Это было самое тяжёлое решение, которое мне когда-либо приходилось принимать.

— Почему? — спросил Бо. — Почему это было так тяжело?

— Потому что когда тебя так избивают, ты начинаешь думать, что не заслуживаешь ничего лучшего. Или что так долго спуская человеку это с рук, ты фактически даёшь ему на это разрешение. И когда отказываешься делать это, ты будто нарушаешь собственное слово. Знаю, это звучит странно, но... ощущения такие.

Бо не был уверен, что полностью это понимает, но честно говоря, суть была не в этом.

— Что заставило тебя встать?

— В каком-то смысле, наверное, всё было так, как ты сказал раньше. Я подумал, что бы я велел делать одному из своих пациентов в такой ситуации? Сказал бы, что он заслуживает быть избитым и изнасилованным только потому, что немного пофлиртовал на вечеринке? Или я сказал бы ему подняться с пола, убраться подальше от этих больных отношений и продолжить свою жизнь?

— Значит, ты встал, убрался подальше и продолжил свою жизнь.

— Ну, два пункта из трёх, во всяком случае, — сказал Эрик, и теперь, когда худшее было позади, он казался спокойнее. — Я встал. Вызвал копов. Это они вывели меня и вызвали скорую, чтобы отправить меня в больницу. Рентген показал, что у меня треснуло два ребра и ключица, наверное, в результате падения. И хоть это было самое унизительное, что мне когда-либо приходилось делать, я позволил врачам сделать экспертизу по факту изнасилования. Скотт не пользовался презервативом, так что улик было достаточно, но это всё равно было тяжело.

Бо даже не мог это представить, да и не хотел.

— Если ты всё это сделал, какого чёрта этот парень всё ещё ходит на свободе?

— Потому что хоть экспертиза и показала, что у нас был секс, когда копы допросили Скотта, он утверждал, что это было по обоюдному согласию. Он свободно признал, что бил меня, но утверждал, что я первый его ударил, а затем сам упал с лестницы. Думаю, наверное, копы знали, что произошло на самом деле, но что они могли сделать? Свидетелей не было. Я даже не рассказывал друзьям о том, что происходит, не говоря уже о том, чтобы писать на него заявления в полицию. Это было моё слово против его. Но во что бы они верили или не верили, одни мои травмы были достаточно серьёзными, чтобы гарантировать временный запретительный приказ, и копы держали его подальше от меня, пока я собирал свои вещи. У меня их было не особо много, так как — как ты уже видел — у Скотта есть привычка со злости всё ломать. Я собрал то, что смог спасти, и ушёл. Около недели я жил в своей машине, пока не нашёл дом, в котором живу сейчас.

— Сегодня вечером он появился впервые? — когда Эрик начал колебаться, Бо почувствовал, как всё внутри начинает шевелиться. — Не говори мне, что он приходил и раньше?

— Ну... и да, и нет.

— Какого чёрта это значит? — спросил Бо.

— Это значит, что да, я видел его в округе пару раз — либо в кампусе, либо в кофейне — но нет, он никогда не приближался достаточно, чтобы нарушить условия запретительного приказа. Так что я мало что мог с этим сделать. У меня есть запись... где-то... но как я сказал, он не приближался достаточно, чтобы действительно нарушить закон, так что я ничего не мог поделать.

— Ты мог бы сказать мне, — ответил Бо, невольно чувствуя обиду.

— Знаю. Я боялся, что если скажу, ты станешь его искать.

— Ты прав. Я бы нашёл.

— Я знаю. И увидев тебя сегодня в действии, полагаю, мне не нужно было так сильно переживать, что он тебе навредит. А в то время я переживал. И, наверное, в странном смысле, я был смущён. Как ты сказал, я не хотел, чтобы ты считал меня слабым.

Бо могло это не нравится, но он мог это понять и понимал.

— Ладно. Полагаю, я не могу винить тебя за такие чувства. Но что насчёт сегодняшнего вечера? Как он вошёл? Ты его впустил?

— Ты шутишь? Даже я не такой тупой. Он был там, когда я пришёл домой. По правде говоря, я не совсем уверен, как он вошёл, но я раньше поднимался на террасу, и хоть обычно я хорошо запираю квартиру, когда ухожу, в последнее время всё было так хорошо — между тобой и мной — что, наверное, я стал небрежным. В любом случае, когда я пришёл домой, он был там.

Бо пришлось заставить себя задать вопрос, которого он боялся.

— Ты думаешь, мой визит к тебе всё ухудшил?

Эрик покачал головой.

— Нет. Скотт всегда считает, что я с кем-то встречаюсь, даже если это не так.

— Почему ты не впустил меня, когда я постучался? Я мог бы тебе помочь.

— Может быть. Или, может быть, тебе бы навредили. Я не мог быть уверен, что именно получится, и не хотел рисковать вторым вариантом. Кроме того, Скотт не предоставил мне шанса вообще что-то сказать.

— Как это?

— Когда я открыл дверь в тот первый раз, он стоял прямо рядом со мной, держал меня под руку. Он хотел быть уверен, что я не скажу чего-нибудь, что выдаст его присутствие.

— Поэтому ты поморщился, когда мы говорили? Потому что он делал тебе больно?

— Ты это увидел? — удивлённо спросил Эрик, и Бо кивнул. — Ого! Ты замечаешь больше, чем я предполагал. Да, он сжимал мою руку, — Эрик немного приподнялся, и когда поднял руку, стал виден очень отчётливый фиолетовый отпечаток руки. — Это один из его способов держать меня под контролем — болезненный, но который легко скрыть.

Бо наклонился и поцеловал синие следы.

— Прости. Прости, если моё присутствие всё ухудшило. Я знаю, что он злился, когда ты разговаривал со мной.

— Если бы не ты, было бы что-нибудь другое. Он был пьян и раздражён, и пришёл бы ты или нет, что-нибудь бы случилось. Я могу сказать, что рад, что ты вернулся. Я не уверен, почему ты это сделал, но я рад.

— Я тоже. Хотя, по правде говоря, я тоже не совсем уверен, почему вернулся. Просто казалось, что что-то не так. Теперь, когда я думаю об этом, мне до смерти страшно подумать, что он мог бы с тобой сделать, если бы я не послушал своё нутро.

— Важно то, что... ты послушал, — сказал Эрик. — И теперь всё кончено.

— Почему ты так уверен?

— Потому что если я что-то и узнал о Скотте, так это то, что глубоко внутри он трус. Поэтому он издевается над людьми, которые меньше него. Ты сегодня дал ему почувствовать всё на собственной шкуре, и я не думаю, что он остановится, пока не добежит до Канады.

Бо не совсем был в этом убеждён, но в данное мгновение это не особо имело значение.

— Я просто хочу сохранить тебя в безопасности, вот и всё.

— Ты сохранил. И всегда будешь хранить. Не важно, что между нами происходит.

— Почему это?

— Потому что ты заботишься обо мне, — сказал Эрик, и удивление в его голосе вызвало у Бо какую-то грусть. — Несмотря на всё, что ты знаешь обо мне, я тебе всё равно дорог. И если кто-то такой замечательный, как ты, может испытывать ко мне такие чувства, то, должно быть, внутри меня есть что-то, что стоит заботы. Стоит того, чтобы относиться ко мне как к кому-то особенному. Так что вне зависимости от того, что между нами происходит, я могу пообещать, что больше никогда не приму худшего к себе отношения. Может, ты пришёл научить меня именно этому: самому уважать себя достаточно, чтобы требовать уважения от других. Или, может быть, ты пришёл просто вселить в Скотта страх перед Бо. Во всяком случае... спасибо.

Хоть и знал, что губы Эрика разбиты, когда Эрик посмотрел на него с любовью в глазах, Бо не смог побороть желание поцеловать его. Стараясь быть осторожным, он едва коснулся губ Эрика и был благодарен, когда вместо того, чтобы отстраниться, Эрик вернул нежную ласку.

Они целовались таким образом долгие мгновения, обмениваясь лёгкими поцелуями, которые мучили одновременно с тем, как успокаивали, и Эрик перекинул одну ногу через ноги Бо, обвиваю парня ею, притягивая его ближе, чтобы они сплелись как две ветви.