Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 323

Примерно, как редкого додо: у нас ему будет сытно и спокойно, и сын (или я, если человек сватал для себя) не будет его обижать. Будет хорошо одевать и баловать, и, главное, Сканд приобретет в лице жениха не только нового родственника, но и надежного союзника во всех его начинаниях. При этом кандидат в женихи глубокомысленно подмигивал, как будто речь шла о государственном перевороте, и Сканд таким образом заручался лояльностью нового заговорщика. Пушан вначале сидел крайне недовольный, что не он находится в центре внимания, но потом включился в игру «выбери самого полезного».

Козюль тихо сидел в углу, в обнимку со своими гуслями, и внимательно слушал, как его торгуют, словно призового ящера. Гости прибывали с завидным постоянством, и к обеду в кабинет набилось народу больше, чем во время подготовки к осаде Старого города. А поскольку каждый приносил с собой вина, которое сразу открывалось и наливалось всем присутствующим, то в кабинете было жарко даже без жаровен. Девки только успевали подносить закуски, вскоре все плавно забыли причину всеобщего ажиотажа и принялись меряться, хм… именитостью рода. Лекс подхватил под локоть растерянного Козюля и по стеночке вывел из кабинета.

— Почему все так… — растерянно проблеял Козлик, — они ведь пришли ради меня, а сами напились и совсем забыли обо мне…

— Они здесь не ради тебя, — вздохнул Лекс и отправил Зи за туникой для жениха, — они здесь ради себя, а ты для них просто инструмент, вроде ложки. Чтобы было, чем есть почести и предполагаемое богатство. Переодевайся, а то простынешь. Время обедать, а ты подумай, кого хочешь в мужья. Как бы они там ни пыжились, но ты сам слышал — Сканд отдаст тебя тому, кого ты сам выберешь. Так что думай…

— А ты? — Козюль вцепился в локоть Лекса и требовательно посмотрел ему в лицо, — почему ты молчал, когда все смотрели на меня, как на кусок свежего мяса? А теперь и вовсе ушел, как будто это тебя не касается?

— А меня это и не касается, — Лекс выдернул локоть и подхватил на руки Ламиля, — ты взрослый, и я дал тебе возможность самому решить свою судьбу. Не каждому человеку в жизни выпадает такой шанс. Я свой шанс добыл на арене, а тебе монетку на пупок только что силой не повесили. А ты все носом крутишь. Ты считаешь, что мне надо и дальше принимать за тебя решение, а ты будешь недовольно губы дуть и думать только о потрахушках? Включай, наконец, мозги, — Лекс постучал пальцем Козлика по лбу, — ты ведь умный. Тебя растили родители, а не злые дядьки. Они готовили тебя к семейной жизни. Многому научили — грамоте, счету, музыке, неужели они с тобой не говорили о семье и том, что следует за церемонией бракосочетания? Ну ладно, ты натрахаешься с мужем, а потом? Что ты будешь делать дальше? Сидеть у окна и выглядывать мужа с охоты?

— Я буду в гости ходить, к соседям, — задумался Козлик, — мы будем разговаривать, хвастаться, кто что купил и кого муж сильнее любит. Летом, когда станет совсем жарко — уезжать в имение и там спать в тенечке. А рабы будут играть красивую музыку и обмахивать опахалами. А потом появится ребенок, и я буду его воспитывать, совсем, как ты Ламиля. Я буду хорошим папой!

— Спать в тенечке и хвастаться перед соседями… — Лекс хмыкнул, — тогда выбирай быстрее среди женихов, вон как они тебе будущую жизнь расписывали, все как ты и хотел — сладко есть, мягко спать, что еще надо?

— А что еще надо? — Козюль оттопырил губы.

— Действительно… — примирительно улыбнулся Лекс и отправился к подросткам, которые перетирали шпат.

Козюль забрал тунику у нубийки и, нервно сдернув шаровары и топик, натянул длинную тунику и сверху закутался покрывалом. Он обиженно смотрел на непонятного Лекса, и все не мог понять, чего же от него ждут. На обед всем дали лепешки, которые девки напекли заранее, и мясо с сыром. Тиро на столе разделывал на куски тушу, которую запекли про запас и подвесили на крюк до ветров. Аши крутился под ногами Тиро и слизывал крошки мяса, падающие со стола. Домоправитель грозно хмурился, но когда у него в руках осталась косточка с мясной обрезью, он показал ее Аши и, размахнувшись, бросил в дальний угол. Аши радостно свистнул и ломанулся за ней, сметая с пути всех, как кегли. Тиро и воины смеялись и радостно переговаривались, вспоминая каждый свое.

Ламиль внимательно жевал всеми проклюнувшимися зубками тонкие волокна мяса, которые ему скармливал Лекс, а потом отказался от предложенной Ма груди. Вместо этого он свернулся на коленях Лекса и попросил песенку. На кухне все уже закончили есть. Ученики проверяли сделанную работу и раздавали следующую. Мужчины выбирали, что будут точить дальше. Рарх объяснял новым ученикам, как правильно вырезать из дерева. Сишь заканчивал вырезать следующего деревянного ящера, а девки и служанки метались с подносами и кувшинами, обслуживая гостей в кабинете.

Лекс попросил несколько минут тишины, чтобы укачать Ламиля. Очень не хотелось уходить из общей комнаты, в которой было тепло и уютно. Майка принесла покрывало, и Лекс, завернув Ламиля, стал напевать песенку, выдумывая по ходу слова. Песенка получилась про Золотое яйцо, которое не хотело быть, как все, и поэтому убежало от родителей. Ему попадались хорошие и плохие люди, оно смеялось и плакало, но каждое утро сбегает опять навстречу приключениям, а вечером возвращается в родное гнездо уставшее, но очень довольное. А родители обнимают его и говорят — хорошо, что вернулся. Но наступит утро и оно опять сбежит…

Ламиль, наконец, засопел и расслабился, и Лекс перестал придумывать, что там будет дальше. Он переложил ребенка с одной руки на другую и услышал, как кто-то осторожно высморкался. Стоило оглянуться, как он заметил, что почти все плачут. Девки пригорюнились, подперев щеки кулаками, дети размазывали слезки с соплями по щекам, и даже грозный Тиро подозрительно блестел глазами. Лекс пожал плечами, не поймешь, что они там услышали, в любом случае, он и не помнил, что такого там грустного.

— Ох, дети, дети, переживай о них, а у них в голове только радости, — высказала общую мысль Олива, девки закивали головами, поддерживая ее.

— Хорошо, когда есть куда вернуться, — сказал Мэл и погладил ближайшего пацаненка по отрастающим вихрам, — когда тебя хоть кто-то ждет, то можно пройти любые испытания.

— Жизнь без дороги не имеет смысла, — закивали нубийки, — неважно, кого ты встретишь, плохого или хорошего путника, только в пути есть смысл…

— Бедный ребенок, — Тиро глянул на Лекса, — вечно тебя тянет куда-то, ну что тебе дома не сидится?

— Хочу домой, к папочке! — разрыдался Козлик, — хочу, чтобы опять все стало просто и понятно, у меня голова лопнет от всех этих переживаний!

— Козюль! — в проеме кухонной двери появился Трамм-младший, он был заметно подвыпивший, но на ногах держался твердо, — Козюль, как хорошо, что я тебя нашел!

Козлик вытер слезы и требовательно посмотрел на мужчину. Тиро закончил терзать тушу и отложил тесак. Он вытер руки о фартук и с интересом посмотрел на гостя. Лекс уже знал, что внутренние комнаты дома, там, где обитали слуги и рабы, были для аристократов едва ли не под запретом. Своего рода табу. Ни Пушан, ни Гаури на кухне ни в коем случае не появлялись. Трамм отпустил косяк двери и сделал несколько плывущих шагов к Козлику. Нубийки плавно встали с пола и переглянулись с Лексом, тот в ответ на немой вопрос пожал плечами.

— Ты такой красивый, — Трамм смотрел на Козлика, как зачарованный, а потом запустил руку за пазуху и стал что-то разыскивать, — я тебе принес цветочек. Он, правда, луковый, но сейчас не сезон цветов, я этот, не поверишь, где нашел…

Трамм достал из-за ворота туники фиолетовый шарик на мясистом стебле. Он выглядел несколько помятым, но то, как взрослый парень застеснялся, протягивая свое подношение, было бесценно. Козлик затрепетал ресничками и, вытянув дрожащую лапку, принял цветок, а потом покраснел, как могут краснеть только белокожие рыжики. Он стал малиновым от удовольствия, и на фоне его кожи даже рыжие как апельсин волосы стали выглядеть, как вполне сносный блонд. Рядом стоял Трамм и рассматривал застенчивого Козлика, при этом сам полыхал пунцовыми ушами, как нецелованная девочка в мужской раздевалке.