Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 278

— Злюка, — улыбнулся Чаречаши, — ты так со мной не поступишь, я знаю, что ты любишь меня.

— Я люблю умных, — Лекс обворожительно улыбнулся, — так будь умницей, и я продолжу тебя любить, как брата.

— Все в городе только и говорят, что тебе открыт секрет стекла, и то зеркало, которое ты, — Чаречаши бросил взгляд на Сканда и поправился, — вы со Скандом подарили, говорят, его сделал ты…

— Да, боги говорят со мной, — Лекс бросил на брата холодный взгляд, — когда ты бросил меня во дворце с нашим безумным отцом, я умер. Сканд меня убил, когда ударил головой обо что-то.

Лекс кожей почувствовал, как за его спиной раздалось множественное шевеление, а потом у его ног оказался монах в красной тоге. На его татуированном лице горел алчный азарт первооткрывателя и фанатизм истово верующего. Монах почти касался его ног, и хотелось отодвинуться от него, как от ядовитой змеи. Вроде, пока не кусает, но все равно хочется держаться от нее подальше. Лексу пришлось взять себя в руки, чтобы продолжить рассказ. Надо было донести свою версию событий, чтобы можно было на нее опираться в дальнейшем.

— Боги сказали, что я умер слишком рано и не успел выполнить все, что мне было предначертано с рождения, и поэтому они возвращают меня в этот мир, — Лекс смотрел на брата с печалью, — я должен был вынести испытания, чтобы доказать, что достоин их доверия, но взамен они дадут мне любое знание, которое я попрошу.

— Какие боги? — подал голос монах, — кто именно? Это была великая Саламандра? Да?

Лекс постарался не смотреть на монаха, который почти коснулся его коленей и шарил по его телу горящим взглядом, ожидая какого-то знака. Лекс вздохнул, но не отвел взгляда от брата, который смотрел на него, прищурившись.

— Ты знаешь, через что мне пришлось пройти, — Лекс опять вздохнул и поправил спящего ребенка на плече, — но боги дали мне знания, и мне пришлось измениться, чтобы принять их. Я больше не тот милый ребенок, которого ты помнишь, тот ребенок умер. Боги забрали у меня старые воспоминания, чтобы я не повторял старых ошибок, я теперь другой человек. Прими это и смирись с волей богов.

— Если знания дали тебе, то почему они достались империи? Почему твоим мужем стал твой убийца? Ты должен разорвать этот неправильный брак и вернуться домой!

— Надо было отбить меня по дороге, но ты предпочел заниматься городом, вот и оставайся со своим городом! — Лекс недовольно одернул палантин на ребенке. — Ты сам выбрал, что тебе дороже, а я выбрал того, кто заботится обо мне, и приложил хоть какие-то усилия, чтобы добиться взаимности.

— Если бы он попытался отбить тебя, то я бы уничтожил его наездников, а у него только они и оставались после того, как я вышел из города, — оскалился Сканд.

— Ну, твоих наездников я утопил в песках, как глупых детей, — оскалился в ответ Чаречаши.

— А вы еще членами померяйтесь, у кого больше, — посоветовал рыжик, — и вообще, тихо здесь! Разбудите мою звезду — покусаю обоих!

На арене раздался рев, и после этого выпустили новую группу людей и молодых ящеров. Афишки говорили, что после казни преступников будут наказаны мародёры, которые грабили дома честных граждан, когда город воевал с пиратами. На трибунах раздавались выкрики, как во время футбольного матча, когда зрители пытаются поддержать свои команды. Лекс сделал вид, что ему интересно посмотреть, как молодые ящеры гоняют и разрывают босоногих и изможденных людей, и пытался себя уговорить, что всем не поможешь, хотя бы детей удалось спасти от этого ужаса.

Сканд и Чаречаши погипнотизировали друг друга, но при этом молчали, не желая вызывать гнев Лекса на себя. После того, как последний человек перестал биться в конвульсиях, а ящеры приступили к трапезе, на трибунах стали раздавать лепешки, куски мяса и рыбы. И, кроме этого, кувшины с пивом. Лекс посмотрел на солнце, похоже, время перевалило за полдень. В императорской ложе тоже появились рабы с подносами, полными еды. Лекс отмахнулся от еды, с арены тянуло запахом крови и мочи, от гостей пахло перегаром и возбуждением, от такого сложного аромата аппетит отбивался просто напрочь.

Чаречаши попытался подсунуть Лексу фруктов, а Сканд напоить вином с водой. Лекс раздраженно фыркнул и подошел к императорской чете сообщить, что собирается отправиться домой. Ламиль как раз проснулся и капризно ныл, как все маленькие дети, которые плохо выспались.

— Но сейчас начнется самое интересное! — Шарп размахивал чем-то, похожим на живую каракатицу, по крайней мере, там шевелились щупальца и менялся цвет зажатой в кулаке тушки. — Сейчас пираты будут сражаться с гладиаторами!

Лекс, как завороженный, посмотрел на мелькающую перед носом каракатицу и понял, что еще немного, и его просто вытошнит от всего этого. Наверное, он побледнел, потому что Сканд оказался рядом и приобнял его за плечи.

— Отец, мой муж мягкосердечный человек, и ему уже хватит на сегодня кровавых зрелищ. И потом, ребенку тоже будет лучше в тиши дома. Я отведу их обоих домой, а потом проверю, как охраняются ворота города, а то сейчас в городе слишком много гостей, надо, чтобы охрана не расслаблялась.

— Хорошо, — Шарп кивнул сыну и откусил голову каракатице, из нее что-то брызнуло и слуги бросились к императору с полотенцами и водой.

Сканд махнул рукой брату, который внимательно за всем наблюдал, потом кивнул Чаречаши и, подхватив бледного Лекса, помог ему спуститься по ступеням в темноту и прохладу внутренних переходов. Охранники-носильщики подхватили паланкин и вынесли на жаркую улицу. На улицах было пустыннее, чем ночью. Но это и понятно, почти весь город собрался в Колизее. А потом события этого дня будут обсуждать до следующего праздника.

Лекс уложил у себя на животе недовольного Ламиля и задумался. Какое-то беспокойство не давало покоя, как комар, только непонятно, что именно вызывало чувство опасности настолько, что хотелось почесаться. Лекс стал перебирать события сегодняшнего дня. Чача ехидничает и пытается вбить клин между ним и Скандом… это понятно… монах этот, краснотоговый… как змея, не поймёшь, когда кинется и куда укусит… Пушан получил по ушам от Чачи, так ему и надо… Кирель с мечами этими… вот неймется человеку… и почему он так упорно пытается показать свою заинтересованность всем?…

Лекс не удержался и почесался. Нет, все не то, но что-то напрягло во время разговора с Чачей… про волю богов и потерю памяти он слушал спокойно, и то, что брат изменился, он воспринял спокойно, особенно после драки в термах… новые знания, которые прошли мимо его носа… зеркала… а почему он промолчал о новом клинке? Он ведь воин и новое оружие должно было заинтересовать его в первую очередь… о требушетах он молчал, но скорее всего, ему уже о них доложили, возможно, он посчитал их не важными, но мимо новых клинков он не мог пройти безучастно…

— Сканд, я сегодня не видел Броззи, — Лекс сел на носилках и крикнул в спину мужу, который шел впереди процессии.

— Он не попадался мне на глаза со вчера. В последний раз я его видел во дворце родителей, когда забрал из его рук клинок отца, — Сканд поравнялся с Лексом и задумался, — я думал, что ты его куда-то отправил… твои ученики мне не отчитываются.

— Я его никуда не отправлял, — напрягся Лекс, — он что, дома не ночевал?

— Не ночевал, — подтвердил один из охранников, — он не возвращался домой из дворца. Я видел, как он встретил земляков, и они пошли выпить за встречу.

— Он единственный, кроме меня, знает тайну булата, — Лекс поджал губы.

Сканд кивнул головой, и носильщики прибавили шагу. Они почти бежали по улицам под недоуменными взглядами редких прохожих. Воин, шедший рядом со Скандом, побежал вперед, чтобы ворота открыли быстрее. Тиро выбежал из кухни, когда увидел, как во двор вбежал кортеж Сканда.

— Тиро! Броззи не вернулся? — Лекс соскочил с паланкина.

— Нет, — Тиро вытирал руки полотенцем, — его видели в таверне «Сломанный меч», он там пил с друзьями, а потом они пошли в квартал сладострастия. Ты ему вроде не запрещал к девкам… или что?