Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 277

Шарп рассмеялся такой реакции малыша и встряхнул головой, как пес, следом за ним засмеялись и аристократы, а следом и плебс на трибунах. «Звезда! Звезда!» скандировали люди и топали ногами, выражая восторг.

— Хороший ребенок! Сильный и наглый! — Шарп вернул Ламиля Лексу, — так и учи его дальше, и тогда Чаречаши узнает, что значит связываться с империей!

— И заодно узнает на собственной шкуре, через что мне пришлось пройти! — Пушан обнимал Гаури и зловеще ухмылялся.

— Сильный младший! Воистину подарок богов! Сканд знает, как сладко иметь завоеванный трофей, а не покорную дырку! — Чаречаши стоял рядом со Скандом и зеркально ухмылялся Пушану, — я подожду, когда моя Звезда войдет в возраст, и завоюю его сердце! И тогда он сам придет ко мне и отдаст сладость своего тела по своему желанию, а не потому, что я старший и сильный!

Пушан хмыкнул и потянул Гаури к местам, на которых они располагались во время игр в Колизее. Лекс прижал к себе Ламиля и с помощью Ма поменял мокрый палантин на сухой. Ламиль вцепился в Лекса со всей силы, и даже не соблазнился, когда Ма предложила ему грудь. Малыш недовольно засопел и отвернулся, а Сканд подхватил Лекса за локоть и повел к их месту на помосте, с другой стороны от мест, где сидел наследник. Сканд казался невозмутимым, но Лекс видел, как ходят желваки на его скулах и сжимаются и разжимаются кулаки.

— Что случилось? — Лекс сел на кресло и смотрел, как Сканд, набычившись, смотрит вперед стеклянными глазами, — любовь моя, что произошло?

— Что, маленький? — Чаречаши встрял между двух кресел супругов и с ехидством смотрел, как Лекс гладит мужа по колену, а тот не реагирует, — надоел крепкий член мужа и ты решил найти любовника посановитей? Помогаешь мужу добиться милости у Первосвященника своей упругой попкой?

— Я бы тебе врезал, да Ламиля беспокоить не хочется! — прошипел Лекс и пересел на колени мужа, — Сканд, посмотри на меня. Сканд!

Сканд посмотрел на супруга тяжелым взглядом, где клокотала ярость, Лексу было впору испугаться, если бы в глубине этих глаз не плескалась боль. Лекс обнял мужа за шею свободной рукой и положил голову на могучую грудь, совсем, как Ламиль в поиске защиты. Ребенок, оказавшись зажатым между двух тел, неожиданно вздохнул и заурчал, как маленький додо. От этого неожиданного звука Сканд вздрогнул и его взгляд обрел осмысленность. Он прижал к себе несносного рыжика с ребенком и со вздохом зарылся носом в огненные волосы, наслаждаясь его запахом.

— Ты помнишь, что я тебе сказал этой ночью? — Лекс поднял на него ясные глаза, — неужели ты думаешь, что за ночь что-то могло измениться?

— Ты тискался с Кирелем на виду у всех, — вздохнул муж, — я вчера промолчал, когда ты лежал у него на лежанке, как любовник, но сегодня… Кирель открыто сказал всем, что добивается тебя, и ты ему в этом потакаешь…

— Сканд, в твоем имении уже выковали первый меч, а сегодня закончат выплавку и приступят к ковке второго, — Лекс шептал в ухо мужа, при этом не преминув прикусить его за мочку, — он просто хочет увидеть их первым. Он интересуется не мной, а новой сталью, — Лекс ухмыльнулся, когда Сканд дернулся всем телом и приоткрыл от удивления рот. Лекс прошептал ему в приоткрытые губы, — ты же не забыл, что это секрет от моего брата?

А потом поцеловал растерянного здоровяка. Сканд довольно вздохнул и углубил поцелуй, наслаждаясь податливостью и сладостью любимого рта. Он почувствовал, как в его душе успокаивается буря, которую подняли шепотки за спиной, и в ответ поднимается желание. Лекс был таким нежным и так явно зализывал свою вину, что хотелось утащить его в уголок и доказать пару раз свое право владения этим возмутителем спокойствия. Но в голове вспыхнул один вопрос, который надо было срочно прояснить.

— Почему это он первый? — Сканд ревниво посмотрел на разомлевшего мужа, — разве это не мой подарок?

— Твой подарок будет совершенным, а то, что будет в имении — это так… пробный образец для показа возможностей, — Лекс чмокнул мужа и отстранился, — я сделаю тебе меч, когда Кирель построит новый квартал для новой гильдии. А до этого времени тебе придется запастись терпением и ждать… И, кстати, подумай лучше, как армия может помочь городу в постройке. Что ты хлопаешь на меня глазками? В армии есть сильные мужчины, которые умеют что-то делать, кроме как мечами махать? Подумай… Быстрее построят новые кварталы, быстрее получишь обещанный подарок.

Ламиль недовольно завозился и потребовал себе порцию внимания. Лекс откинулся, насколько позволяли объятия мужа, и посмотрел на ребенка.

— Сканд хороший, — Лекс погладил мужа по тунике, — поэтому я его целую и обнимаю. А ты хороший? — Ламиль подумал и довольно улыбнулся, — тогда я и тебя поцелую! — Лекс прижал к себе малыша и с удовольствием потискал. Он раньше даже не представлял, какое удовольствие, когда маленькие ручки стискивают в объятиях, или, наоборот доверчиво засыпают, полностью расслабившись. — А теперь, давай ты покушаешь, а потом заснешь, как хороший мальчик.

— Зи… — Согласился малыш, а потом подумал и добавил, — мо!

— Я твой и Сканда! — поправил Лекс и расправил палантин на животике ребенка, — а теперь кушать и спать! И тогда ты будешь хорошим мальчиком, и я буду тебя целовать и обнимать!

Ламиль согласился с предложенным планом и милостиво разрешил Ма взять его на руки. Пока малыш кушал, на арене Колизея начались выступления. Больших ящеров водили жрецы, как всегда, с цветочными гирляндами на шеях и в сопровождении музыки на сопелках. А потом все началось, как и было заявлено в афишках праздника. На арену вывели несколько преступников. Трибуны замерли, выслушивая монаха, который объяснял, кто кем является и за какие злодеяния их приговорили к казни на арене. А потом началась сама казнь. Лекс старался не смотреть на арену. Это, конечно, было намного лучше, чем бедные и невинные дети, но все равно, крики людей и ящеров напрягали.

Звезда закончил насыщаться и довольно рыкнул. Лекс перехватил расслабленного ребенка на руки и попробовал уложить его на колени, но Ламилю нравилось спать, прижавшись к плечу, и Лекс пристроил непоседу, как тому хотелось. Он гладил ребенка по спине и намурлыкивал песню без слов. Откуда-то из детства всплыла колыбельная, которой мама укладывала спать сестренку. Жалко, что в этом мире нельзя было перевести песенку про кота-котейку, в этом мире из домашних питомцев были только юркие додо. Мысли неожиданно скакнули к воспоминаниям о матери и сестре. В прошлой жизни он совсем не думал о них, а мать вообще вычеркнул из жизни, как предательницу. Интересно, сложилась бы его жизнь иначе, если бы он знал, что такое полноценная семья?

В женщинах его всегда привлекал сам момент завоевания, а вот будни и размеренная жизнь… это было непонятно. Поэтому, как только азарт охоты сходил на нет, вместе с ним пропадал и интерес к самому трофею. Раньше его скорее пугала мысль провести остаток дней с кем-то одним, но сейчас… Лекс повернул голову и посмотрел на Сканда, который увлеченно наблюдал, как кровавую требуху растаскивают по арене. Да, с этим человеком он согласен прожить остаток жизни. Лекс наклонил голову к плечу и задумался. Интересно, это потому, что Сканд мужчина? Настоящий самец, который считает, что весь мир замрет перед ним в страхе, стоит ему захотеть, или потому, что увидел в нем брошенного ребенка, которого недолюбили в детстве, так же, как и его в прошлой жизни?

— Вспомнил родной дом и качели в саду? — на подголовник кресла облокотился Чаречаши, — да, дома тебя никто не заставил бы сидеть и смотреть на казнь преступников. Это не зрелище для нежного младшего. Сейчас вокруг тебя крутился бы не один десяток слуг с опахалами и сладкой водой. Помнишь, как для тебя привозили сладости со всего мира? А фрукты? Помнишь свои любимые, такие маленькие и синие? Ты их мог съесть до сотни за один раз, здесь я таких не видел. Мы так тебя баловали дома, а здесь тебя почти уравняли с кормилицей…

— Чани… — Лекс ласково посмотрел на брата и нежно улыбнулся, — закрой пасть и перестань капать ядом, а то клянусь, что выращу из милого ребенка домашнего тирана, и тогда тебе придется ползать перед ним на коленях, выпрашивая у него ласку и любовь.