Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 276

Лекс внимательно рассматривал надписи и рисунки на стенах. Местные жители использовали их, как каналы городских новостей. Глядя на эти надписи и рисунки, можно было понять, о чем переживает город. После победы над пиратами люди рисовали горящие корабли и проклятия пиратам. Когда приехал Чаречаши, то появились надписи с его именем. Когда родился ребенок — стали рисовать императорскую чету, и хотя эти рисунки порой напоминали шаржи, но надписи были добрыми. Люди писали здравицы императорам и ребенку. А сегодня Лекс опять увидел свастику огня, или, как ее здесь называли, знак Саламандры. А еще появились узоры орнамента, где свастика переплеталась вокруг меча, а теперь еще сюда вплели и пятиконечную звезду.

Лекс попросил задержаться возле такого орнамента. Изображения свастики и звезды будили воспоминания из прошлой жизни, а в сочетании с мечом это выглядело, как в театре военной пропаганды, и вызывало тревогу…

— Интересно, — Сканд задрал голову и рассматривал орнамент из повторяющихся фигур, — звезда, похоже, вписалась в нашу семью и стала ее частью. Я не против, ты очень красиво смотришься с младенцем на руках. Надо будет заказать камнерезам статую с этим изображением. Сделать большую статую для украшения дома, и еще маленькую, чтобы я брал ее в поход.

— Какой поход? — заволновался Лекс, — разве намечается какая-то война?

— Армия должна воевать, — Сканд пожал плечами, — какой смысл держать ее дома? Вот выплатят людям до конца все деньги после Теланири и пиратов, вояки их пропьют и прогуляют и начнут ныть, что им скучно. А где скука, там и падение дисциплины, и сразу драки и беспорядки. А когда армия на марше, то все собраны и сосредоточены на предстоящей цели. Так что, рано или поздно, но для нас найдется дорога и неприятель в конце пути.

Сканд скомандовал отправляться дальше, а Лекс задумался о будущем. Неужели нельзя найти мирное применение такому количеству людей? Тем более, что скоро начнется стройка, границы города будут расширяться, потребуются сильные мужские руки… надо поговорить с Кирелем…

На улицах продолжалась праздничная суета. Но сегодня горожане торопились занять места в Колизее. На подходах к Колизею появились «живые афишки». Молодые парни стояли на тумбах и с выражением и вычурными позами рассказывали о предстоящих выступлениях. Сегодня вместо добровольной жертвы на арене Колизея будет проведена казнь преступников. Ораторы вдохновенно вещали, кто именно и за какие злодеяния будет сегодня умерщвлен, и каким именно способом. Там было и затаптывание насмерть грузовыми ящерами и разрывание на куски ездовыми. И, конечно, травля боевыми.

Во второй части представления выступали пираты. «Афишки» взмахивали руками в экстазе и закатывали глаза, рассказывая, при каких условиях пираты попали в плен. Они со вкусом перечисляли всех плененных пиратов поименно, особо красочно расписывая их кровожадные подвиги и ужасную славу. Они твердили один и тот же заученный текст и выглядели, как голографическая запись с одной новостью, запущенной по кругу. С той лишь разницей, что стоило рядом с афишкой появиться в этот момент Сканду, как оратор прерывал выступление и, вытянув руки к генералу, начинал вещать здравицу «верному мечу империи, непобедимому и могучему Сканду и его прекрасному супругу!», но стоило паланкину с Лексом и ребенком продвинуться дальше, как оратор начинал свое выступление с оборванной ранее фразы о предстоящем событии в Колизее.

Кроме этого, в обязательном порядке перечислялось, сколько и чего выставляла каждая из городских гильдий для угощения зрителей в Колизее. Поскольку зрелища для народа проводились с утра и до наступления вечерних сумерек, то список рыбы, мяса, лепешек, фруктов, вина и пива был внушительным и занимал значительное время при перечислении.

Когда Сканд подвел паланкин к арке ворот Колизея, Лекс уже мог сам выдать заученный текст. И хотя солнце было еще утренним и не особо жарким, но Лекс с удовольствием оказался в прохладе внутренних коридоров. Ламиль проснулся от перемены температуры и недовольно захныкал. Лекс прижал к плечу сонного ребенка и тот, успокоившись, засопел дальше. На большом балконе императорской фамилии было многолюдно. Все выглядели энергичными и почти трезвыми, и только ароматы, носящиеся в воздухе, били даже по ослабленному обонянию Лекса. Ламиль же от подобных запахов проснулся и недовольно закрыл ладошкой нос.

Сканд довел Лекса до кресла Киреля, а сам отправился общаться с гостями. Шарп, не стесняясь, спал в кресле, но при этом все равно выглядел внушительно, как и надлежит главе государства. Кирель попытался переманить Ламиля на ручки, но тот капризничал и на уговоры не поддавался. Кирель в ответ с довольной ухмылкой притянул к себе на колени Лекса, и, приобняв прекрасного рыжика, продолжил заигрывать с ребенком. Со стороны все это опять выглядело весьма фривольно, особенно когда Кирель, не стесняясь, погладил Лекса по спине и пощупал округлую попу. Вместе с этим Кирель склонился к шее Лекса и оставил там весьма недвусмысленный поцелуй, а после притянул его ближе и жарко зашептал:

— Завтра будут скачки и прочие военные игрища на Марсовом поле, а вот на следующий день мы все поедем в старый город. Официально — посмотреть на город и оценить ущерб после военной баталии, а на обратном пути я собираюсь тебя похитить, — Кирель поцеловал Лекса еще раз и обвел взглядом аристократов, которые упорно делали вид, что не подсматривают и уж тем более не подслушивают. Кирель хмыкнул и несколько особо наглых стремительно отодвинулись. Кирель опять склонился к уху Лекса и продолжил на тон тише, — в имении Сканда к тому времени скуют второй клинок. Я хотел бы посмотреть на них раньше остальных. Поэтому мы с тобой сделаем петлю в имение Сканда, и ты мне все покажешь и объяснишь.

— Хорошо, — Лекс улыбнулся и кивнул головой, — но мы можем все сделать намного тише. Я заведу в дом пару монахов, переоденусь в рясу одного из них, а со вторым выйду из дома. Мы тихо и незаметно посетим имение мужа, если ехать верхом, то это пару часов в одну сторону, пара в другую, и никто в городе об этом не узнает.

— Хорошо, — Кирель еще раз посмотрел на патрициев, околачивающихся поблизости, — я пришлю тебе монаха, с которым ты передашь посылку, они отвезут ее, куда надо. Когда начнет смеркаться, к тебе придут.

— Спасибо папа, — Лекс в очередной раз улыбнулся и спустился с колен первосвященника.

— Мы сделали правильный выбор, когда отдали тебе младшего сына, — Кирель сказал достаточно громко, чтобы услышали все, — малыш так и льнет к тебе. И это прекрасно! Шарп! — Кирель ткнул императора в бок пальцем, тот от такого тычка открыл глаза и, повернув голову, покосился на Первосвященника осоловелыми спросонья глазами. Кирель продолжил, как ни в чем не бывало, — раз уж все дети в сборе, то можно открывать игрища.

— Да! — рявкнул Шарп и попытался сдержать зевок, — да начнутся Игры!

Он подал сигнал фанфаристам, и те сразу выступили вперед со своими дудками. Лекс невпопад подумал, что если свернуть их кренделем, то получится пионерский горн. Фанфары выдали несколько громких и вполне мелодичных трелей, после которых Шарп встал со своего трона и, подхватив Лекса за локоть, подтащил к краю парапета императорского балкона. Ламиль недовольно крутился на руках. Ему, похоже, не нравились запахи и большое скопление людей, а когда раздался рев фанфар, он попытался зарыться в шею Лекса, ища защиты. Лекс гладил его по спинке и ворковал на ушко, пытаясь успокоить.

Шарп тем временем толкал речь о семье, детях и гражданском долге перед империей. А потом неожиданно выхватил Ламиля из рук Лекса и воздел ребенка над головой, совсем как та обезьяна в мультике про львов. Ламиль, коварно вырванный из рук Лекса, заорал во всю мощь своих легких, но ему ответил Колизей! Все люди повскакивали со своих мест и стали кричать и махать какими-то тряпками, выражая свой восторг! Такой бурной реакции Ламиль явно не ожидал и примолк в руках отца, а потом подумал и написал на голову родителя.