Саламандра (СИ) - "полевка" - Страница 272

Лекс швырнул наложника перед камином. Кормилица сразу бросилась в дальний угол, прижимая ребенка к груди. К наложнику сразу бросились нубийки, они подняли его с пола и отряхнули его нежную кожу от возможного сора, лизнули ссадину на коленке, поправили волосы, а потом уселись, как сторожевые псы, у его колен. Наложник приободрился и с вызовом посмотрел на Лекса.

— Меня зовут Козюль, я из рода (он произнес шипяще-щелкающее название рода, Лекс даже не взялся его запомнить), мои родные будут очень недовольны приемом, который вы мне оказали!

Маленький гаденыш повел голым бедром так, чтобы бубенчик отозвался серебряным звоном, и призывно посмотрел на Сканда, надеясь, что тот восхитится если не им, то его родней. Но Сканд смотрел на Лекса, пытаясь предугадать, что сейчас произойдет. А Лекс тем временем переложил Ламиля на другую руку, малыш тер глазки и собирался уснуть. Лекс перемигнулся с Оливой, и она понятливо расстегнула его ожерелье, одновременно накрывая малыша мягкой простынкой. Лекс укутал Ламиля, и тот сразу пристроил голову на его плече, сладко зевнув в очередной раз.

— Это Ламиль, — Лекс погладил ребенка, полностью игнорируя капризного наложника, — как вы все поняли, это младший брат Пушана и Сканда и невинный избранный моего брата. Кирель и Шарп отдали его нам с мужем на воспитание, и теперь он будет жить в нашем доме. Я надеюсь, что вы все поможете мне присмотреть за этим красивым ребенком. Я рассчитываю на вашу помощь.

У всех на кухне были восторженно-удивленные лица, по всей видимости, слух если и просочился в город, то до ушей домочадцев еще не успел добраться. Лекс тем временем поманил кормилицу к себе.

— Иди сюда, милая, как тебя зовут? — Лекс, увидев недоумение в глазах растерянной женщины, решил все сделать по-своему, — мы будем звать тебя Ма. Это кормилица Ламиля, и с этого дня она с дочкой будут жить в этом доме, пока мы не выдадим ее замуж за достойного человека. Насколько я знаю, кормилицы живут в комнате, ближайшей к господской спальне, но я не хотел бы, чтобы Тиро уходил из нее, поэтому Ма будет жить в одной из гостевых комнат. Она все равно гостья в нашем доме. Я надеюсь, что мы сможем легко найти ей мужа. Бэл, поможешь ей расположиться в соседней с вами комнате? Тиро, ей надо поставить в комнату вторую кровать для ребенка. Впрочем, как и нам со Скандом. Кровать и ширмочку для ребенка. Пока Ламиль маленький, он будет спать в нашей комнате, а потом мы переселим его в детскую.

Лекс обвел всех взглядом и улыбнулся. Все эти люди стали ему уже почти семьей. Лекс сделал вид, что забыл о наложнике, и сел на свое привычное место за столом.

— Если всем все понятно, то все отправляются спать-отдыхать, завтра у нас всех будет новый день, и пусть он нам принесет только радость. Дети, вы будете спать там, где положено, затаскивайте все обратно и располагайтесь, как и раньше. А теперь, Тиро, я хотел бы покушать!

— А как же я? — взвизгнул подарок.

— А, Козюлька, — Лекс погладил ребенка по спинке, — я о тебе и позабыл… для начала, не кричи. Если ты разбудишь мою звезду, то я велю тебя выпороть! И чтобы ты о себе много не воображал, давай разберемся с тобой и твоим местом в этом доме.

— Меня зовут Козюль! — топнул босой ногой глупый ребенок, — это значит «Цветок Пустыни»!

— В пустыне, кроме скрюченных колючек, ничего не растет, — ухмыльнулся Сканд и, склонившись, поцеловал Лекса в макушку.

Лекс улыбнулся Сканду, который сел рядом, и Тиро, который поставил перед ним пару тарелок с кусками чего-то тушеного. А еще рядом переминались Олива с сестрой. А дальше стояли мальчишки, которые не торопились отправляться спать и жадно тянули шеи, не желая пропустить ни слова из разговора. И девушки так и не покинули пределы кухни. Всем было интересно, что скажут о новеньком.

— Сканд, насколько я помню, наложник в доме господина — это не член семьи, и не гость, он почти раб, лишь с тем исключением, что после пятой линьки его надлежит вернуть семье, в которой он родился?

— Да, любимый, ты прав, — Сканд взял бокал с водой и сделал глоток, — ты можешь продать его дальше, подарить любому по своему желанию, или отдать в публичный дом, чтобы он там работал и приносил в наш дом деньги. И его вещи становятся нашими с того момента, как он переступает порог нашего дома. — Сканд посмотрел на замерших нубиек и усмехнулся, — поскольку хозяйством в доме занимаешься ты, то ты вправе решать, оставлять их ему, или забрать в личное пользование.

— Тиро, — Лекс улыбнулся, — завтра с утра пойдешь в магистратуру и переоформишь новых рабынь в наше пользование, и, кроме этого, выдай им хитоны, как всем девушкам в нашем доме. Спать они будут в казарме и исполнять те же обязанности, что и остальные девки. Эй, как вас там зовут?

Лекс махнул рукой амазонкам, подзывая ближе. Те переглянулись и, поднявшись, подошли ближе к столу, где одной рукой ел Лекс. Второй рукой он поддерживал под попу спящего ребенка, который обхватил его за шею и пускал слюни на плечо.

— Меня зовут Зи, а ее Зу, — одна из нубиек показала вначале на себя, а потом на подругу, — мы сестры, нас взяли в плен три года назад и с тех пор мы принадлежим господину Козюль.

— Козюль больше не господин, — Лекс с интересом посмотрел на растерянных антрацитовых сестричек, — его подарили Сканду, как вазу или пару сандалий, теперь он принадлежит нам с мужем, и вы теперь тоже наши. Завтра утром вы пойдете в магистратуру с управляющим, там сидит законник, который объяснит вам законы, если вы чего-то не поняли, после этого вы получите новые ошейники с другими клеймами и будете их носить, пока мы с мужем не решим выдать вас замуж или дать свободу. Теперь ваша жизнь и свобода в наших руках. А Козлику придется учиться жить без вас.

— Я Козюль, и мой род… — губы у подарка кривились, но он упрямо смотрел на Сканда, пытаясь игнорировать Лекса.

— Твои родные продали тебя моему брату в обмен на уступки семье, — Лекс взял бокал из рук мужа и сделал глоток воды, — и когда ты вернёшься в дом родных, то тебя будут использовать, как забаву для гостей. Ты никогда не станешь младшим мужем и не заплетешь косу. В лучшем случае, две косы, как любовник, но не больше. Пойми, это в доме родных ты был балованным младшим ребенком и твои желания и капризы хоть что-то значили, а здесь ты просто вещь. Такая, как паланкин или ящер, когда в тебе есть нужда — тебя используют, а потом задвигают в дальний угол и забывают о тебе. С этого дня ты будешь жить в нашем доме вместе с нашими воспитанниками, спать рядом с ними, есть рядом с ними. И разница между ними и тобой только в том, что они могут выходить в город, а ты нет. Ты будешь сидеть в стенах этого дома, пока не наступит твоя пятая линька, или если твоя семья решит выкупить тебя у Сканда и забрать домой.

Младшие в углу кухни оживились и стали перемигиваться, Лекс сразу решил остудить их разговоры:

— А вы там, в углу, сильно не радуйтесь и без сопровождения старших в город носа не высовывать. А то украдут вас в бордель, сладких мальчиков, а Тиро потом бегай по городу, выискивай ваши любопытные задницы! Вот он вас хворостиной выпорет, когда найдет! — Лекс подмигнул замершим детям, — в город можно выходить по делам, например, с Тиро на базар, или поручение дали, или фонарь нести перед паланкином. У вас и так есть чем заняться, и без разрешения старших в город не соваться! Вначале докажите, что сможете постоять за себя, а потом уже гуляйте по городу!

— А вот ты, Козлик, носа из дома не высунешь, — Лекс строго посмотрел на наложника, — и чтобы прозрачных тряпочек я на тебе больше не видел. Тиро выдаст тебе тунику и штанишки, и ты будешь ходить в них. А потом привыкнешь и будешь ходить только в тунике, как и все, — Лекс усмехнулся в растерянные глаза наложника, — я помню, как мне было тяжело в первое время без штанов, когда ветерок снизу поддувал… но ничего, я привык и ты привыкнешь.

— Но как же гарем? Моя невинность? Как же я? — Козюль надул губы и собрался разрыдаться, как ребенок.