Пламя и пепел (СИ) - Ружинская Марина "Mockingbird0406" - Страница 46

— Доброе утро. Простите её, она сегодня не в себе. — Микалина указала рукой на девушку в дорожном платье, которая уже убрала руки от оружия и просто стояла рядом, виновато смотря в землю. У графини Розенберг был высокий и звонкий голос, не слишком соотносившийся с её чуть мрачным внешним видом.

— Ничего страшного, ваше сиятельство, — ответила Эльжбета ровным голосом. Она спешилась с лошади, к которой тут же подошла служанка-оруженосец, и приблизилась к Микалине. Графиня Розенберг оказалась не намного выше неё, так что смотреть снизу вверх, как это было с Ульрикой, не приходилось.

— Пройдёмте со мной. — Микалина жестом пригласила графиню войти в шатёр.

Проскользнув внутрь, Эльжбета удивилась, не увидев в шатре дорогих предметов быта, шёлковых простыней и драгоценностей. Всё было обставленно более чем скромно: стол, два стула и кушетка для сна. Возможно, перед переговорами здесь прибрались, но увиденное поразило графиню: даже у простых баронов в лагере Кюгелей шатры были обставлены богаче, все дорогие вещи и оружие были на виду. Эльжбета опустилась на стул и, пытаясь собраться наконец с мыслями, выдохнула. Только бы не забыть, что говорить, и не начать нести чушь.

Микалина села перед ней за стол и резко изменилась в лице. Она больше не улыбалась. В её взгляде читалась сосредоточенность и серьёзность. Эльжбета пригладила чуть растрепавшиеся волосы и, сама того не замечая, выронила кольцо. Пришлось пригнуться и поискать его под столом, что, наверное, выглядело неловко, но Микалина не подавала виду. Было видно, что она тоже волновалась, нервно стучала пальцами по столу и посматривала куда-то в сторону. Когда Эльжбете наконец удалось найти кольцо, она усмехнулась, извинилась, выпрямилась и откашлялась.

— Я вас слушаю, — сказала Эльжбета спокойно.

— Я предлагаю решить всё мирным путём, без кровопролитных сражений. — Микалина закинула ногу на ногу. Эльжбета нервно заправила выбившуюся из косы прядь за ухо. Почему-то только сейчас её охватило волнение. Микалина ведь ведьма, мало ли, что она может придумать. Зная это, графиня не стала просить своих знакомых ведьм сделать какие-то обереги или применить магию защитного поля для неё, так как Розенберг могла это почувствовать.

Для себя Эльжбета решила постоянно держать в голове свою цель, дабы Микалина не смогла сбить её с пути. Чистое сознание было намного действеннее всяких магических примочек.

— Поясните, как, на каких условиях? — Графиня сложила пальцы домиком.

— Я разворачиваю войска и возвращаюсь обратно в Розенберг через Голубые холмы, а вы не нападаете на нас и отступаете за Штайн, — ответила Микалина бодрым голосом. Эльжбета промолчала. Задумавшись, она выронила листы пергамента, которые до этого держала в руках — то были её заметки касаемо переговоров, днём ранее Эльжбета весь день что-то подмечала и записывала, думая о том, что будет говорить. Графиня снова извинилась, нервно усмехнулась и подняла пергамент, вернув его туда, где он изначально лежал. Со стороны она наверняка выглядела жутко рассеянной и глупой, но Микалина от этого, кажется, только расслаблялась.

— Кароль, налей нам виски, — приказала она слуге, всё это время стоявшему у входа в шатёр. Юноша тут же встрепенулся, принялся выполнять, и уже через минуту перед графинями стояло по бокалу. — И убирайся поскорей отсюда. — Слуга тут же вылетел из шатра, что-то бормоча под нос.

Эльжбета про себя усмехнулась. Сейчас Микалина начнёт рассказывать всё как есть, особенно когда достаточно выпьет. Розенберг уже сделала первый глоток. Похоже, она ощущает себя спокойнее.

— Вы отступаете, и мы отступаем? Так? — Графиня вынырнула из-под стола со своими бумагами.

— Да. — Микалина отпила ещё немного.

— Ваши условия меня устраивают, кроме одного. — Эльжбета снова заправила за ухо выбившуюся прядь. — Отступать так далеко я не намерена. — Микалина кивнула. Эльжбета наконец оставила несчастные бумаги на столе и отпила немного виски. — К слову, в каких временных рамках вы планируете отступление?

— Дайте мне неделю, и я всё сделаю. — Микалина опустошила бокал, подняла стоявшую под столом бутылку и налила себе ещё. Разошлась.

— Четыре дня. — Эльжбета принялась барабанить пальцами по столу. Розенберг неожиданно замерла. Как бы снова не впала в напряжённое состояние. Эльжбета ещё во времена переговоров с ауксинисцами усвоила, что противник должен чувствовать себя спокойно и расслабленно. Этого она и пыталась добиться, ведя себя растеряно, всем своим видом показывая, что у неё не всё в порядке.

— Пять дней, — предложила она добродушно. Эльжбета усмехнулась. Она понимала: это нужно им обеим, просто никто не стремился это показывать. Пока они словно играли друг с другом, кто найдёт больше поводов придраться. Эльжбете почему-то с каждым разом становилось всё страшнее и страшнее, при это Микалина, кажется, успела немного опьянеть.

Переговоры продлились ещё часа два, и Розенберг за это время расслабилась совсем.

— Хорошо, — согласилась наконец Эльжбета, спустя долгого обсуждения с Микалиной. — Пять дней, и моё войско отступает за Звенящий лес. Вы не применяете морочную магию, не нападаете на наш замок, и мы не нападаем на ваш, не применяем магию, вы спокойно возвращаетесь домой. — Микалина поначалу промолчала, допила свой виски, с грохотом поставила кружку на стол и выдохнула. Эльжбета вновь принялась играться с кольцом и чуть не уронила его на стол.

— Так и быть, — ответила Розенберг с улыбкой и протянула руку. На её пальцах красовалось несколько колец с яркими бриллиантами, надо думать, имеющими магические свойства. Эльжбета пожала руку в знак доверия, хотя, конечно, Микалине доверять не могла. Её удивило, что Розенберг не попыталась применять магию, а, может быть, и удалось, просто Эльжбета не подозревала об этом, будучи обычным человеком и не имея магических способностей. Может быть, условия не слишком устраивали Микалину, она осталась чем-то недовольна, но, похоже, договориться им удалось.

После рукопожатия графини расписались в документе, подготовленном к переговорам заранее. Они попрощались, и Эльжбета удалилась обратно в лагерь.

Богиня, как это было волнительно! Иной раз графине казалась, что она говорила что-то совсем глупое и несерьёзное, переигрывала, или наоборот, вела себя слишком уж просто. Эльжбета изо всех сил старалась вызывать доверие и, похоже, это получилось. Но выдохнуть спокойно графиня не могла — ей нужно было оставаться здесь ещё пять дней. Точнее, для начала нужно было отступить и выжидать уже там. Было бы неплохо послать разведчиков — этого договор с Микалиной не запрещал. Да даже если бы и запрещал… в конце концов, если бы о действиях Розенберг узнала королева, её голова уже покоилась бы на пике перед главной площадью столицы. И какие-то мелкие нарушения со стороны Эльжбеты — абсолютное ничто в сравнение с этим.

Плохо было ещё то, что с Войцехой она не увидится. Было бы сражение — наверное, у них нашлась бы минутка после, но главное ведь, что теперь всё решилось мирно. Точнее, должно решиться в ближайшем будущем.

— Не верю я этой ведьме, не верю! — постоянно повторяла баронесса Хан, всё ещё бесившаяся от одного только упоминания Розенбергов и переговоров. Казалось, она сходила с ума от происходящего, мечтая то ли скорее вернуться в Ламахон на войну, то ли домой, чтобы всё это уже кончилось. В битве при Мин девушка потеряла отца и после этого стала сама не своя. Баронесса Хан была талантливой воительницей, многое сделала для Эльжбеты и леди Ильзе, но её вспыльчивость иной раз доставляла массу неудобств. Такой временами была и Вибек, хоть и с возрастом стала смиреннее.

Уже через два дня лагерь переместился за Звенящий лес, как и договаривались Эльжбета и Микалина. Самое время было засылать разведчиков в лагерь Розенбергов. Графиня не знала, чем это всё может кончиться, но ей хотелось скорее вернуться в Ламахон. Она не знала ничего о том, что происходит сейчас там. По идее, это значило, что всё спокойно, но Эльжбета боялась предательств и восстаний со стороны подчинённых феодов. Больше всего вопросов вызывал, как ни странно, Акияма, хотя они, казалось, искренне доверяли Кюгелям. Это и настораживало. Ежи, помнится, поначалу не разделял такого беспокойства, а потом и сам отправлял туда разведчиков ещё во время осады Мурасаки. И тогда разведка не заметила ничего подозрительного. Многое ведь могло измениться за три месяца.