Пламя и пепел (СИ) - Ружинская Марина "Mockingbird0406" - Страница 45

Эльжбета переоделась в ночную сорочку и завалилась спать, так как сил на что-то другое и, тем более, на слёзы, у неё не оставалось. Она понимала только одно: планы поменяются. Раз Розенберги знают о том, что они здесь, нужно давать сражение. Эльжбета не знала, сколько потеряло её войско, но отряд Розенбергов был разбит почти полностью, хотя он составлял лишь малую часть тех пяти тысяч, что сейчас засели у подножия Кюгеля.

Эльжбете удалось поспать немного и, проснувшись, она ещё долго просто лежала на кушетке, пытаясь прийти в себя и осознать, что случилось. Графиня по привычке позвала служанку, и лишь через пять минут молчания вспомнила, что Джулия умерла вчера от вражеской стрелы. Под кушеткой Эльжбета обнаружила свою одежду, гамбезон, арбалет и лук, которые следовало бы положить на свои места. Военный совет должен состояться уже скоро, а она только проснулась и никак не может прийти в себя. И, если честно, поспала бы ещё часа три, а то и целые сутки. Эльжбета стёрла пальцы правой руки в кровь, и ноющая боль теперь будет причинять ей недоудобства ещё пару дней.

Военный совет начался вечером с неожиданного прибытия гонца Розенбергов. Низкий молодой человек, коренастый и темноволосый, поначалу даже боялся ступить на территорию лагеря и, когда его приняли и выслушали, весь дрожал, говорил несвязно и очень тихо. Казалось, его сильно запугали перед тем, как он отправился к Кюгелям. Из его речей Эльжбета поняла немного и только прочитав то, что было написано в свитке, покачала головой и едва заметно улыбнулась. Её удивила такая порывистость и резкость в принятии решений графиней Розенберг. Возможно, это даже было опрометчиво с её стороны, но ожидаемо.

Войдя в шатёр, переполненный баронами и баронессами, Эльжбета ещё с минуту молчала, рассматривая свиток.

— Микалина хочет, чтобы мы вышли на переговоры, — сказала она наконец уверенным голосом. Баронесса Хан, стоявшая впереди всех, вздрогнула, её глаза округлились, и она усмехнулась, словно это известие прогневало её.

— А вы уверены, что это поможет? — Она скрестила руки на груди. В её грязно-зелёных глазах читались нетерпеливость и недоверие. Розенберги, похоже, изрядно потрепали ей нервы этой ночью.

— Стоит хотя бы попробовать, ваша светлость, — устало ответила Эльжбета и откашлялась. — Розенберг хочет сохранить людей, мы хотим сохранить своих, может быть, её удастся уговорить, и графиня развернёт войска, поняв, что совершила ошибку… Надо попытаться договориться хотя бы о перемирии.

— Почему бы просто не дать сражение? — Хан перекинула длинную чёрную косу на спину. — Они перебили достаточно наших, мы должны отомстить. Мне кажется, переговоры уже не имеют никакого смысла.

— У нас три тысячи людей. В гарнизоне Кюгеля — ещё человек двести. Нас мало в сравнение с Розенбергами, — ответила Эльжбета спокойно. — Подумайте о том, сколько людей вы можете сохранить, если мне удастся договориться с Микалиной. Розенберги действительно перебили много наших, и лично мне не хотелось бы, чтобы перебили ещё больше. И раз они дают нам возможность договориться — её лучше использовать. Хотя на уме у Микалины может быть всё, что угодно.

— Это имеет смысл, — подал голос барон Бирдорф, низкий полный мужчина с маленькими глазками. — Сейчас это самый мирный способ снять осаду. Или кто-то сомневается в её сиятельстве? — Баронесса Хан промолчала, покачав головой в знак согласия.

— Спасибо, Дидерик, — сказала Эльжбета после недолгой паузы. — У меня есть, что сказать Розенбергам. — Она грустно улыбнулась. — Ну так что? Все согласны?

— Я согласна, ваше сиятельство, — баронесса Хан подняла руку. Поразительно, как она быстро сменила мнение! Теперь баронесса смотрела даже не дерзко, а виновато. У неё был низкий, чуть грубоватый, но красивый голос.

— Вольфдорф с вами, — подал голос низкий светловолосый юноша. Вместе с ними согласились все остальные. Эльжбета почувствовала какое-то особенное воодушевление. Графиня объявила, что вассалы могут покинуть помещение, и когда все удалились, бросилась к столу. Схватила первый попавшийся лист пергамента, перо, чернильницу, и через пять минут письмо уже было готово. Поставив печать, Эльжбета приказала гонцу отнести письмо Микалине. Тот самый темноволосый юноша прождал снаружи весь военный совет, и когда графиня передала ему письмо, сразу же поспешил скрыться.

Графиня почувствовала какую-то странную радость. Она, сама того не понимая, заулыбалась, и Рихард, доселе видевший её чуть ли не плачущий, даже насторожился. Придя в свои покои, Эльжбета приказала принести ей белое полусладкое, хотя не особенно жаловала даже лёгкие горячительные напитки, ей неожиданно захотелось выпить. Она так давно не пила вина, не чувствовала этого терпкого вкуса, что, казалось, тут же опьянела, допив первый бокал. Поначалу все проблемы действительно очень легкое забылись, но потом графине стало так тоскливо, так тяжело и так одиноко, что она прямо в одежде рухнула на кушетку, разрыдалась и забылась крепким сном. Не стоило напиваться. А ведь переговоры должны были состояться уже послезавтра.

Утром того дня графиня встала на час раньше обычного. В шатре было холодно, снаружи выл одинокий утренний ветер, но такая погода нравилась Эльжбете. Она быстро переоделась в дорожную одежду, предупредила Рихарда о том, чтобы тот был начеку и следил за обстановкой, оседлала свою серую в яблоках лошадь и направилась в сторону лагеря Розенбергов. Ехать в одиночку Эльжбета не боялась, хотя от Микалины и её свиты можно было ожидать чего угодно. Не зря Джулия предупреждала графиню о том, что Микалина владеет магией. Эльжбета плохо помнила графиню: в войне с Ауксинисом Розенберги не участвовали — тогда их основной замок располагался далеко на севере Ойгварца, лишь спустя десять лет после войны княгиня Терновская подарила Розенбергам клочок земли на границе с Ауксинисом и Кюгелем. Неудивительно, что, желая расширить свои владения, Розенберги напали на соседей с юга.

До лагеря Розенбергов Эльжбета добралась довольно быстро и всю дорогу думала о том, что скажет Микалине. Почему-то графиня совсем не волновалась. Она ведь всё продумала. В глубине души Эльжбета понимала, что ей и её людям грозит смертельная опасность, и найти наиболее безболезненное решение — хоть и возможная, но трудная задача. Но отстутствие сильного страха и было к лучшему — от него могли начать трястись руки, забываться и звучать неубедительно слова. Даже то, что Микалина была ведьмой, не смущало и не пугало. Ещё и не с такими приходилось иметь дело… У графини Кюгель был чёткий план и цель, которые она точно не забудет. Оделась в этот раз она нарочито небрежно, даже медальон забыла.

Перед шатром Эльжбету остановила низкая диковатого вида девушка в сером дорожном платье, судя по всему, служанка-оруженосец. Её тёмные волосы были собраны в пучок на затылке, на поясе висел меч и кинжал, и приветливо она не выглядела.

— Кто вы и что вам нужно? — спросила девушка и схватилась за рукоять своего кинжала. Эльжбета вздрогнула. Странно, что служанку не предупреждали о её визите. Графиня прекрасно понимала: если эта девушка что-то сделает с ней, ничего хорошего ей за это от Микалины не будет.

— Графиня Эльжбета Кюгель, приехала на переговоры с её сиятельством Микалиной Розенберг. — Стоило Эльжбете договорить, из шатра вышел высокий рыжеволосый мужчина в походных одеждах. Его длинные волосы были собраны в хвост, на лице сияла самодовольная полуулыбка, а зелёные глаза смеялись. Графиня узнала в нём Юргиса, и её охватила такая злость, какую она уже давно не испытывала. Балтрушайтис, похоже, тоже узнал её, но даже не поздоровался, просто прошёл мимо.

Следом за ним из шатра выплыла высокая черноволосая женщина. Она была одета в тёмно-зелёное платье с лифом, расшитым золотом и украшенным фиолетовыми драгоценными камнями. Такие же камни посверкивали и на кольцах, красовавшихся на обеих её руках. Оружия у неё с собой не было — собственно, оно ей, как ведьме, ни к чему. Эльжбета замерла в восхищении. Графиня Розенберг показалась ей красивой, привлекательной, производила впечатление богатой и состоятельной женщины, а её слегка лукавая улыбка заставляла сердце биться чаще. Хотелось дольше любоваться Микалиной, наблюдать за её мягкими движениями, разглядывать тонкие руки, но графиня уже настраивала себя на длительные переговоры, старалась сохранить в мыслях холод, но, чтобы внушить доверие, улыбнулась в ответ.