Нуониэль. Книга 1 (СИ) - Мутовкин Алексей - Страница 54

— Их пришло слишком много, — сказал Атей, лежащий на носилках, которые устроили тут же, на одной из шести крупных каменных плит.

— А если бы их пришло пять десятков? — спросил Закич, явно намеревавшийся устроить балаган. Может, об этом стоило подумать заранее? Ох, извините, я забыл, что наш командир не мог думать! Он давил муху!

— Что ты! Что ты! — всполошился Воська, подбежав к Закичу, который на фоне пламени от погребального костра выглядел как огненный демон. — Успокойся, Закич. Всё будет в порядке.

— А вот теперь не лезь, Воська! — рявкнул Закич, оттолкнув старого слугу. — Твой господин рыцарь ничего мне не сделает. Он уже привык, что всю грязную работу за него выполняет новый черноволосик Вандегриф. Только вот нету теперь Вандегрифа! Есть только две могилы простых крестьян. А ты, рыцарь, стоишь тут и молчишь, как пень!

— Чай не экий коневод, чтоб в такой час словоблудничать без толку, — спокойно ответил Ломпатри.

— А оттого, что теперь Керу и Влоку в земле лежать есть толк? — спросил Закич, подойдя к Ломпатри. — Одного звали Кер, а другого Влок. Это если ты забыл.

— Это ты забыл! И вы все забыли, то, что я говорил ещё в Степках, — сказал Ломпатри, перейдя почти на крик. — Хотели помощи опытного воина? Я вам её дал: посоветовал сидеть дома и не высовываться. Милости ради, дал ещё и предречение: пойдёте за детьми — вот в таких могилах и окажетесь. Ажно не говорил?

Все замолчали, но Закич не унимался. Он в ярости зашагал вдоль основания разрушенной стены. Подняв с земли маленький камешек, он швырнул его в пылающую кучу трупов людей и коней. Камень мгновенно растворился в кучах красных углей.

— Благодарствуйте рыцаря Ломпатри за благодеяния его! — произнёс Закич величаво, указывая на рыцаря, стоявшего в рваной, замазанной кровью белой рубахе, поверх которой сиял золотой медальон — признак благородного сословия. — Он пожертвовал двумя ради спасения всех нас. Поведай же, сколь тяжёл такой выбор. Расскажи, как мучался ты в часы затишья перед сечей. Молви нам, как размышлял ты о грядущем тёмном часе.

— Не ерепенься, — попросил его Мот, — всем худо.

— Мы могли просто уйти! — обозлился на него Закич.

— Ты не видишь дальше своего носа, коневод, — сказал Навой. — Ты считаешь, что господин рыцарь поступил опрометчиво, оставшись здесь и дав бой бандитам? Но, как я уже сказал, ты близорук. Ты — лось!

— Попридержи язык, степковый! — осадил его Закич.

— Лось сильнее охотника, — догадался вдруг Мот. — Встретишь в лесу разъярённого лося — он сомнёт тебя и мокрого места не оставит. Но как только почует охоту, лось пугается. Зверюга несётся по лесу сломя голову, и никогда не останавливается и не нападает. Если бы мы ушли, бандиты бы прознали про нас от этих, — он кивнул в сторону жрецов, — и вышли бы на наш след. Они настигли бы нас в незнакомой местности уставших от ночного перехода, а то и вовсе спящих. Хитро придумали, господин рыцарь! Я поначалу тоже недоумевал — с чего медлить! А оно вот как выходит. К тому же, у нас теперь есть лошади и провиант. Мы в силах продолжить путь.

— Так чего же ты медлил с боем? — снова напал на рыцаря Закич. — Ты и черноволосик могли бы на па́ру разобраться с этими гадами!

На этот раз успокоить коневода взялся нуониэль. Он подошёл ближе и коснулся его плеча. Но Закич только одёрнулся.

— Хватит за них заступаться! — закричал он на нуониэля. — Тебе и подавно! Ты ещё хуже! То, что Кера и Влока больше нет, вообще виноват только ты! Что тебе мешало вспомнить? Ты просто не хочешь вспоминать! Тебе удобно ничего не знать о своём прошлом. И каким гадом же ты был, если даже сейчас без памяти, нутром чуешь, что копаться в своём прошлом, то же, что и чан с дерьмом ворочать?

— Закич! Не начинай! — раздался грозный голос Ломпатри. — Господин нуониэль…

— Может быть, господину нуониэлю надо перестать жалеть себя и вспомнить всё, что он умеет вытворять со своим гнутым мечом?

— Закрой свой рот, холоп! — процедил сквозь зубы Ломпатри, покрасневший как рак.

— Перестань, рыцарь! — усмехнулся на это Закич. — И ты и я знаем, что веткоголовый порубил бы всех этих всадников на «раз-два». А потом, сев на трупы, съел бы и тебя, и твоего Вандегрифа вместе с конём.

Закич замолчал. Крестьяне стали переглядываться.

— Это правда? — спросил молодой Молнезар.

— Давай, правитель Айну! — дерзко подбадривал рыцаря Закич. — Расскажем им правду. Всем станет легче, а наш попутчик в зелёном плаще, возможно, вспомнит своё чёрное детство, когда его били палками какие-нибудь суровые мастера меча. Уважаемый жрец, — обратился он к пухлому жрецу Бове, — почём нынче в вашем стольном граде принимают сказочных существ?

— Это как повезёт! — ответил Бова. — Если какой старик-колдун, то пару серебряных можно выручить. Коль карлика привести, то можно и золотом разжиться. А если что особенное, вроде…

Закич вопросительно указал на нуониэля.

— Вполне, — согласился Бова. — То можно получить очень даже недурную сумму. А если золота не надобно, то можно снискать привилегии. Например, титул или же помилование за преступление.

Закич радостно хлопнул в ладоши. Затем он подошёл к нуониэлю и обнял его обеими руками за голову.

— Милый мой друг, — тихо сказал он нуониэлю, нежно улыбаясь, — ты у нас как скотина на забой. Идёшь за этим рыцарем следом и не знаешь, что сдадут тебя первому вирфалийскому отряду, который предъявит Ломпатри обвинения в убийстве здешнего рыцаря.

Закич оставил нуониэля и громко обратился ко всем:

— Думаете ваш рыцарь такой уж великодушный? Да он позволил мне врачевать нуониэля только ради того, чтобы откупиться им позже за убийство вирфалийского рыцаря. И ваших степковых он послал на бой, думая только о своей шкуре! Полководец!

Несмотря на столь громкие разоблачения, слова Закича встретили более чем спокойно. Крестьянам, потерявшим двух близких, прошлое Ломпатри и нуониэля оказалось неинтересно. Жрецы, не знавшие большей части истории, слушали всё молча и пытались понять, кто есть кто, и кому из всех этих людей вообще можно верить. Воська был слишком глуп, а пленный бандит Акош, после удара ногой по лицу, стал и вовсе понурым и отчуждённым.

— Не кипятись, Колбасник, без тебя тошно, — пробурчал Молнезар, усаживаясь на древнюю каменную плиту прямо у могил.

— Да, Колбасник! Покричи где-нибудь в другом месте, — поддержал Молнезара крестьянин Мот и уселся рядом с ним, обняв земляка.

Закич обвёл собравшихся взглядом. Каждый погрузился в свои раздумья. Теперь говорить что-либо оказалось уже лишним. Да и желание разговаривать у Закича резко пропало. Он лишь тяжело вздохнул и пошёл прочь. Но он не сделал и десяти шагов, как на его пути выросла крупная тёмная фигура — Вандегриф. Черноволосый рыцарь, с обагрённым запёкшейся кровью мечом, выглядел усталым, будто только что пробежал три версты в своём тяжёлом доспехе.

— Наорался, Колбасник? — спросил Закича Вандегриф. — За версту слыхать. Ну что стоишь? Хоть воды принеси!

— А на закуску колбаски? — едко спросил Закич и направился прочь от погребального костра, могил и всех, кто не встал на его сторону. А воскресшего рыцаря встретил радужно. Кто-то до конца не верил в то, что могучий Вандегриф нашёл свою смерть в схватке с обычными бандитами. Другие наоборот уже не надеялись снова лицезреть его длинную, чёрную, засаленную шевелюру. Слуга жрецов Челик принёс рыцарю воды. Вандегриф утолил жажду и объявил, что готов немедленно выступать. Такая бодрость духа подстегнула и остальных. Не прошло и получаса, и компания вновь решительно смотрела на грядущую дорогу. Выживших бандитских скакунов отловили и оседлали под себя. А вот раненого Атея решили оставить жрецам.

Лучника положили в жилище жрецов на подстилку из сена. Жрец Бова сидел рядом на полу, облокотившись на очаг в центре комнаты. Предводитель Наимир сидел за столом. Ломпатри, отдав распоряжения своим людям, наведался к жрецам, чтобы уладить дело с раненым. При рыцаре были Воська, Навой и Закич. Коневод сразу же подошёл к Атею и ещё раз взглянул на его рану. Выглядело ужасающе, но Закич видал и хуже.