Монахиня и Оддбол (СИ) - Ермакова Светлана Олеговна - Страница 36

Пока её подопечные под её руководством тренировались, отбивая мячи о стену, Дора взяла на заметку пару учительниц и несколько учениц, показавших наибольший успех. Она выяснила их имена и попрощалась, выразив надежду, что через пять дней её ученицы смогут немного натренировать нужные навыки, и тогда они продолжат.

На прощанье Дора спросила, не будет ли учительский состав возражать, если их училище отныне станет называться "Ласточки"? Это предложение было принято с воодушевлением, и даже у начальницы глаза при этом как-то подозрительно блеснули, словно бы она прослезилась.

"Соловьи, стрижи и ласточки — это не птицы, наши дорогие читатели, это названия училищ, которые взяты под опеку достойнейшими представителями высшей аристократии нашего славного королевства.

Как известно, Его Высочество наследный принц Адриан взял под свой личный патронаж Королевский музыкальный колледж, и его певческое отделение, которые он называет "Соловьи". Самые одарённые юноши и девицы обучаются в этом колледже, а потом составляют гордость и славу бригантских оперных театров. Денно и нощно учащиеся и преподаватели колледжа благодарят принца за его высочайшую заботу.

Виконт Майкл Оддбэй выступил попечителем расположенного в его графстве детского приюта и назвал его "Стрижи". Все сироты и воспитатели этого приюта благодарны виконту за ту действенную помощь, которую он им оказывает — начиная от ремонта здания приюта, оснащения его горячей водой, текущей по трубам — да-да, не удивляйтесь, дорогие читатели, наш корреспондент лично смог убедиться в этом факте — а также новую одежду и прочие необходимые нуждающимся детям вещи.

Графиня Фосбери, юная звезда столь любимой нашей аристократией игры в лаун-теннис, недавно начала опекать женское ремесленное училище для бедных девиц и девиц, оставшихся без попечения, и назвала его "Ласточки". Бедные отроковицы и их учительницы с воодушевлением постигают правила игры в лаун-теннис под личным руководством леди Долорес-Софии. Кроме того, графиня Фосбери сделала весомый вклад в обеспечение учащихся верхней одеждой и обувью.

Это ли не прекрасные примеры великодушия, которым могут и должны последовать все достойные состоятельные люди Бригантии? Хочется надеяться, что скоро мы узнаем много других ярких названий нуждающихся заведений, взятых под опеку благородными господами!"

Глава 4

В замке Фосбери, как и внутри семьи, чувствовалось напряжение. Лорд Фредерик был словно всё время чем-то озабочен, и его сестра, судя по её виду, была прекрасно осведомлена о причинах. Слуги, чувствуя настроение хозяев, передвигались по замку тихо и незаметно. Дора, отвлекшись на время от занятий в женскоим ремесленном училищеме, начала испытывать обиду из-за того, что её одну не посвящают в семейные проблемы, которые уже сравнительно долгий срок довлеют над ними.

Утром после молчаливого завтрака она пошла за мужем в его покои и попросила:

— Я помню, ты говорил мне, что не хочешь ничего рассказывать, пока всё не решится. Но мне всё-таки не хочется всё узнавать, когда и если вдруг это решение будет для нас неприятным. Расскажи мне всё, Фредерик.

Муж как-то устало посмотрел на Дору и сказал:

— Мне нужно срочно поехать в столицу, поговорить с архиепископом. Думаю, всё решится только после моей беседы с ним.

— Скажи хотя бы, чего мне стоит опасаться? Чего хочет эта леди Элинор?

Фредерик вздохнул.

— Она хочет иметь право на повторный брак с кем-либо.

— А разве она его не имеет? — Удивилась Дора, — И причём тут ты и малыш Эдвард?

— Что ты знаешь о правилах церкви в вопросах расторжения брака и повторных венчаниях?

— Да почти ничего, — растерялась Дора, — Мой отец только говорил мне, что твой первый брак был расторгнут по причине бездетности, и поэтому ты можешь жениться на мне.

— При расторжении такого брака, моя душа, имеет особое значение, чья именно бездетность из супругов стала причиной расторжения брака. И тогда "виновный" в его расторжении больше не имеет права на повторное венчание в церкви.

— Но ведь ты обвенчался со мной, — подумав, спросила Дора, — Значит Элинор с самого начала была признана этой "виновной". Что же изменилось с этим сейчас?

— В том-то и дело, что тогда из нас никто не был сочтён виновным, потому что причина бездетности нашего брака не была ясна. И мы оба могли заключить новые браки.

— А теперь…

— А теперь священник крестил нашего с тобой сына, и получилось, что в той бездетности была виновата Элинор.

— Но… у неё же до сих пор нет детей, как я понимаю? И получается, что она не может спорить с этим.

Фредерик закрыл лицо ладонями и глухо ответил:

— У неё был ребёнок, Дора. Ещё тогда, когда она была моей женой. Она родила его от одного из наших слуг. Я застал её при супружеской измене, и мы с ней решили, что она после рождения избавится от младенца, а после мы расторгнем наш брак. Что и было сделано.

Дора поёжилась, словно от холода.

— Но почему ты пошёл на это? Почему не развёлся из-за её измены? Ведь это, кажется, тоже весомая причина для развода.

— Я поддался на её угрозы ославить меня бесплодным.

— А… что стало с тем её ребёнком?

— Не знаю. Кажется, она оставила его в каком-то приюте.

Дора прошла несколько раз по комнате, обняв себя за плечи.

— И всё-таки я не понимаю. Элинор не имеет ребёнка, значит, мы возвращаемся к тому, о чём уже говорили — она не может утверждать, что причиной бесплодности вашего брака был ты.

— Поэтому она и приехала ко мне, а не к иерархам нашей церкви. Она считает, что я нарушил свои обязательство по нашей с ней сделке — предоставить друг другу возможность повторного брака.

— Окрестив Эдварда, ты нарушил эти обязательства?

— Да.

— Но что она хочет теперь от тебя? Как ты можешь что-то изменить? Ведь ребёнок уже окрещён, никто не в силах отменить это таинство.

— Она и сама не знает. Просто считает, что я каким-то образом должен всё исправить. О боже, я и думать о ней забыл, когда принял решение объявить этого малыша своим родным сыном.

Дора видела, что Фредерика мучают все эти мысли и ей стало невыносимо жаль мужа — всегда такого сильного и уверенного. Она молча обняла его, постояла так некоторое время и тихо вышла.

Потом она зашла к Элизабет. Та оказалась занятой вязанием крошечных башмачков — пинеток.

— Фредерик всё рассказал мне. Я не стала говорить ему, но я хочу встретиться с его первой женой и поговорить с ней. Помогите мне в этом, узнайте хотя бы, где она сейчас живёт или остановилась.

— Зачем вам это? — фыркнула Элизабет, — Неужели вы считаете, что сможете повлиять на того, на кого не повлиял мой брат?

— Но ведь лучше убедиться в том, что я не смогу, чем только предполагать и не сделать даже попытки.

"И потом, я, может, ещё хочу всё знать об этой ситуации, которая, действительно, может коснуться меня и ребёнка", подумала Дора. Она не решилась задать некоторые вопросы мужу, видя в каком он душевном состоянии, чтобы не усугублять его, но эти вопросы у неё остались. История, которую рассказал ей Фредерик, была довольно грязной. Пытаясь скрыть одну ложь, бывшие супруги нагородили ещё больше лжи. И она тоже оказалась втянута в эту ложь. Ради ребёнка, ради Питера, ради Бригитты, ради отца, ради мужа.

"Но что я могла? Настаивать на официальном усыновлении?" Герцог не разрешил бы ей усыновить якобы чужого ребёнка, очень похожего на Питера. И Фредерик, так хорошо набивший руку на запрятывании лжи, предложил выход, который устроил всех, и даже герцога. А теперь?.. А вот что теперь, Дора и хотела выяснить.

Скоро Элизабет принесла Доре записку с адресом Элинор. Это был приличный пансион в центре Дилкли, столице графства Оддбэй. Что ж, вполне объяснимо — даме, которую зовут Элинор Фосбери, лучше было не поселяться в графстве с таким же именем.