Монахиня и Оддбол (СИ) - Ермакова Светлана Олеговна - Страница 35

— Занимаются ли ваши ученицы под руководством преподавателей какими-нибудь спортивными играми или упражнениями?

— Нет, ваше сиятельство, — удивилась миссис Мелкер, — У нас есть большой зал для праздничных мероприятий, во время которых девушки имеют возможность побегать и подвигаться, но это всё.

— А во дворе что у вас находится?

С внутренней стороны здания училища находился хозяйственный двор с традиционными постройками, а также большой огород.

— Что выращивается на этом огороде? — спросила Дора начальницу.

Та впервые смутилась.

— Видите ли… этот огород используется в-основном жителями соседних домов для своих нужд. Мы разрешаем им, ведь нам самим эта земля не потребна.

Дора укоризненно покачала головой. Затем она выяснила, в какое время дня у учениц заканчиваются уроки и объявила, что скоро она станет самолично учить девочек новой спортивной игре, для чего ей понадобится большой зал, а с наступлением тепла велала землю под огород больше не занимать, там будет устроена большая травяная площадка.

— Но, позвольте спросить, ваше сиятельство — для чего вам это?

— Я просто люблю лаун-таннис и хочу чтобы эта игра распространялась. А ещё хочу поделиться радостью этой игры с другими женщинами. Кстати, преподавательниц я тоже приглашаю на свои занятия, — улыбнулась Дора, — впрочем, для всех мои занятия будут только с добровольным посещением.

За ужином Дора с энтузиазмом рассказывала о своей поездке. В это время к графу подошёл слуга с подносом, на котором лежала некая визитная карточка и объявил, что у дверей стоит какая-то леди и требует срочно её принять. Элизабет быстрее брата протянула руку к визитке, открыла её и ахнула.

Глава 3

Лорд Фредерик взял у Элизабет карточку, взглянул на написанное там имя. Лицо его закаменело, и он обратился к Доре:

— Моя душа, прошу тебя сейчас выйти.

— Нет-нет, пусть останется. Думаю, ей тоже будет интересно послушать наш разговор, — сказала женщина, самостоятельно появившаяся в дверном проёме комнаты. Дама была в годах, богато и модно одета.

— Элинор, я не стану ни о чём говорить с тобой в присутствии Долорес-Софии, — нахмурившись, сказал граф.

— Если не станешь говорить ты, значит, поговорю с ней я, найду возможность, — враждебно ответила дама. Она без приглашения уселась на диванчик, откинув в сторону накидку и муфту из дорогого меха.

Фредерик нахмурился. Доре было очень любопытно, кто эта дама и о чём она хочет говорить, но присущее ей благородство обязывало к поведению, исполненному достоинства в любой ситуации. И тем более, если кто-то ведёт себя агрессивно по отношению к члену твоей семьи, то, как чувствовала Дора, требуется его поддержать.

— Простите, я должна пойти к ребёнку, — твёрдо сказала она, поднялась и вышла из комнаты, услышав напоследок фразу:

— Вот как раз об этом ребёнке и пойдёт речь.

Мужа Дора увидела лишь на следующий день за завтраком. Он, понимая, что должен как-то объясниться перед ней, сказал лишь:

— Это была моя бывшая жена.

Дора, увидев, что продолжать Фредерик не намерен, спросила:

— Но что она хотела и почему говорила, что речь о ребёнке и касается меня?

— Прости, я пока не готов говорить с тобой об этом, — ответил Фредерик, — Позже я смогу рассказать тебе больше, но сейчас и для меня ситуация неопределённая, а забивать твою голову нерешёнными вопросами я не хочу.

Элизабет была мрачна и молчалива.

— Так что ты говорила вчера, Дора, ты хочешь помочь училищу с верхней одеждой для учениц? — спросил лорд Фредерик, переводя разговор на другую тему.

— Ещё с обувью. Большая часть девочек в училище — босые.

— У тебя есть собственные средства, которые ты никак не используешь. Твой отец в качестве приданого выделил капитал для твоего собственного использования. Скажешь управляющему, сколько он должен выделить тебе денег на эти цели, и всё будет сделано.

Дора написала начальнице училища, чтобы та посчитала и сообщила денежную сумму, которая требуется для того, чтобы обеспечить всех учениц удобной обувью и верхней одеждой, предусмотрев небольшой запас, и сообщила сумму ей, не откладывая это надолго. Вторым письмом она отправила заказ на несколько комплектов принадлежностей для игры в лаун-теннис.

Но мысли Доры постоянно возвращались к посетившей их вчера даме. Зачем она пришла к ним? Следует ли ей, Доре, чего-то опасаться? Не может же Элинор знать, что малыш Эдвард не их с Фредериком ребёнок? Нет, конечно она не может быть в этом уверенной, самое большее, она может лишь подозревать это. А значит, никакой угрозы над маленьким виконтом не нависло, это самое главное.

Возможного скандального поведения бывшей жены Фредерика, вытаскивания наружу их старого грязного белья, Дора не опасалась совершенно. Она знала главное — её собственное поведение в браке было внешне вполне безупречным, а о ребёнке Питера и Бригитты вряд ли кто-то сможет когда-нибудь узнать доподлинно. Ведь все посвящённые в это члены двух семей заинтересованы в сохранении строжайшей тайны, и даже если сама Бригитта попытается когда-нибудь разгласить её, у неё не будет никаких доказательств, что именно этот ребёнок — её сын. Уж это лорд Фредерик объяснил Бригитте в первую очередь.

Так Дора успокаивала себя, навещая кормилицу с младенцем и занимаясь с Капризной в конюшне. А в конюшне её ждал ещё один сюрприз. Вороной жеребец графа в стойле напротив стал проявлять к лошадке Доры явный интерес. Он косил на Капризную глазом, фыркал, и периодически пытался встать на копыта задних ног, стуча передними в запертую дверцу стойла. Капризная лишь кокетливо переступала стройными ногами и вежливо тянулась за угощением к руке Доры.

— Это уж как вы скажете, ваше сиятельство, — ответил главный конюх на вопрос Доры, — можем, конечно, и пустить их друг к другу, а можем подыскать вашей лошадке и другого жеребца, чтобы был той же масти, что и она.

— Нет, я не намерена специально заниматься выведением породы. Если они нравятся друг другу, так пусть обзаводятся потомством. Главное только, чтобы этот конь не обидел Капризную.

— Это уж не сомневайтесь, леди, проследим.

В следующие несколько дней лорд Фредерик стал редко бывать дома, выезжал куда-то и вёл активную переписку. К ним в замок леди Элинор больше не приходила, но по выражению лица мужа Дора видела, что связанная с ней проблема, в чём бы она ни заключалась, далека от решения. Лицо Элизабет, в свою очередь, выражало, что говорить на эту тему с Дорой она точно не будет.

За эти дни Дора оплатила счёт, присланный миссис Мелкер, а следом получила и большую посылку с заказанными вещами. Погрузив всё полученное в карету, она выехала в училище.

Там её встречали как героиню. Все ученицы, блестевшие носками новых ботинок из-под платьев, были быстро построены в ряд вдоль коридора, учительницы встали в линию под прямым углом к этой шеренге, торжественная начальница — напротив. Таким образом, Дору как бы окружили всеобщим почтением и восхищением.

— Сегодня я расскажу вам о спортивной игре, которая называется лаун-теннис, — сказала Дора, встав рядом с миссис Мелкер.

— Мы уже кратко рассказывали вам об этой игре, а сегодня наша дорогая благотворительница, победительница соревнования, состоявшегося летом в присутствии Его Королевского Величества, покажет вам, как в неё нужно играть, — добавила начальница.

Как выяснилось несколько позже, у начальницы, как и у многих жителей графства, сохранилась газета, в которой освещался визит монарших особ в их графство. И то, что удостоившаяся высочайшей похвалы графиня обратила на их училище своё благотворное внимание, наполнило сердца учительниц и учениц обожанием и восторгом.

Сопровождающий Доры принёс инвентарь для игры, и помог тут же вбить в стены большого зала крепкие гвозди, чтобы закрепить на них натянутую сетку. Графиня раздала девочкам мячики и показала, как нужно тренировать удар ракеткой по ним. Потом она рассказала о правилах игры, говоря достаточно медленно, чтобы присутствовавшие учительницы успели всё записать. Ученицы слушали, открыв рты и во все глаза смотря на Дору. Она же изо всех сил старалась не показывать, как она смущена этим всеобщим обожанием.