Несомненно ты (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 70

— Скорее всего, собираемся, но я ещё не спрашивала. Напишу тебе через несколько минут.

— Хорошо... Сидни?

— Да?

— Как ты там держишься?

Возможно, я никогда не полюблю Дэйна точно так же, как он меня, но сейчас его возможности сильно возросли.

— Я умираю.

— Мне так жаль, хотелось бы мне быть рядом с тобой.

— Мне тоже.

— Ты сможешь это сделать. Ты самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал.

— Спасибо.

— Созвонимся позже, — говорит он и отключается.

— Мамочка! — кричит Оушен и бежит ко мне. Её маленькие ножки отчаянно борются с песком.

— Цветы... я... цветы.

— Надеюсь, ты не против. Лотнер сказал мне, что разговаривал с тобой насчёт того, чтобы Оушен стала девочкой, которая будет держать букет, — спрашивает Эмма и боязливо морщит нос. — Вообще было бы лучше снять с неё мерки для платья ещё вчера, но, думаю, завтра утром тоже подойдёт.

Лотнер косится на меня и одними губами говорит «извини».

Он чертовски в курсе того, что я ещё не дала своего согласия на это.

— Да, конечно, без разницы.

Я поворачиваюсь, вытаскиваю салфетки и немного винограда для Оушен.

— Ам... Дэйн хочет, чтобы я пригласила вас на ужин сегодня вечером. Будет еда на гриле.

— Оу, звучит круто. Он, наверное, не будет жарить красное мясо или свинину, да?— спрашивает Эмма, натягивая свой топ.

— Не знаю, скорее всего, это будет рыба или что-то такое, — я рада, что очки скрывают то, как я раздраженно закатываю глаза.

— Мы с удовольствием приедем, спасибо, — отвечает Лотнер, копаясь в холодильнике.

— А у вас намечается большая свадьба?

Лотнер садится на своё полотенце, а Эмма устраивается у него между ног.

— Всего лишь около пятисот человек, — отвечает она.

К счастью, виноградина, которую я только что запихнула в рот, не успевает продвинуться дальше зубов, потому что в противном случае я бы подавилась.

Всего пятьсот?

— А затем мы уезжаем на Бали на десять дней, чтобы...— она хихикает и наклоняется, чтобы поцеловать его в шею. — Ну, знаешь...

— Да... ну, нам пора возвращаться. Дэйну, возможно, понадобится моя помощь.

Я заталкиваю наши вещи по сумкам и стряхиваю с Оушен песок. Та картина, что Эмма нарисовала мне сейчас, словно кинжалом проходится по мне. Глаза слезятся, сердце кровоточит.

Уголком глаза я замечаю, как Лотнер встаёт. Он смотрит на меня, но я отказываюсь смотреть на него.

— Давай соберём твои игрушки, милая, — держа Оушен за руку, я тяну её к горе игрушек, которые валяются в песке.

Лотнер приседает на корточки рядом со мной и помогает вытряхнуть песок с игрушек, а затем кладёт их в сумку.

— Прости, — шепчет он.

Я не могу ничего сказать. Если попытаюсь заговорить, то начну плакать. А я чертовски уверена, что не собираюсь плакать перед Лотнером и Эммой.

— Сидни... — говорит он мягко.

Я качаю головой и сжимаю зубы. Поднявшись, я беру на руки Оушен, а Лотнер снимает наши сумки с моего плеча. Я позволяю ему это сделать, потому что чувствую, что вот-вот упаду. У меня отнимает все силы прижимать ребёнка к себе и нести её к машине.

— Вот так, малышка, — говорю я, пристёгивая её, а затем сама забираюсь в машину, отряхнув перед этим с ног песок.

Лотнер загружает всё в машину, а Эмма стелет полотенце на своё сидение прежде, чем сесть.

— Надеюсь, у нас будет время принять душ перед ужином, — смеётся она, выковыривая песок из-под своих идеально наманикюренных ногтей.

Мы успеваем проехать всего пять минут, а Оушен уже засыпает. Эмма копается в своём телефон, а я устало прижимаюсь головой к стеклу. Слёзы катятся по щекам, и я стираю их прежде, чем они станут видны из-под очков. Боже, ну почему мне так больно?

Лотнер откашливается. Он смотрит на меня в зеркало, а затем я замечаю, как его левая рука протискивается между сиденьем и дверью. В ней платок. Я сглатываю ком в горле и беру его. Мои пальцы слегка задевают его ладонь, и он сжимает мою руку. Я кладу голову на заднюю часть сиденья Лотнера, всё ещё держа его за руку. Мои пальцы сжимают его ладонь. Я так сильно скучаю по его прикосновениям. А Эмма всё продолжает сидеть в своём телефоне, абсолютно забыв обо всех и обо всём.

— Малыш, отец хочет, чтобы мы зашли к ним на бранч в воскресенье прежде, чем уедем отсюда. Что думаешь?

Я выпрямляюсь на сиденье, взяв у Лотнера платок. Он кладёт руку обратно на руль.

— Мы в городе, чтобы провести время с Оушен. Не то чтобы я не хочу увидеться с твоим отцом...

— Возможно, мы можем взять её с собой. Уверена, отец был бы рад с ней познакомиться, — Эмма поворачивается ко мне. — Это будет нормально, если мы так сделаем?

Я чувствую, как Лотнер смотрит на меня.

— Эм... не знаю. Можем мы сначала посмотреть, как там пройдёт завтрашний день?

— Конечно, — и она отворачивается от меня. — Скажу ему, что, возможно, приедем.

Почти весь оставшийся путь мы проводим в тишине. Лотнер заезжает на подъездную дорожку, и я отстегиваю ремень прежде, чем он успевает до конца затормозить. Я засовываю намокший платок в сумку и расстегиваю лямки на сиденье Оушен.

Лотнер открывает дверь с моей стороны.

— Позволь мне отнести её, а ты возьми сумки.

Я поворачиваюсь, на секунду засомневавшись, а затем киваю и вылезаю из машины. Эмма остаётся сидеть в салоне, пока Лотнер несёт всё ещё спящую Оушен в дом. Она выглядит такой крошечной в его руках. Я помню, как чувствовала себя в безопасности, находясь в этих объятиях.

— Привет, — шепчет Дэйн, держа дверь открытой.

Лотнер кивает, а я печально улыбаюсь ему. Дэйн морщит лоб. Он знает меня слишком хорошо. Лотнер поднимается за мной по лестнице, идя в комнату Оушен. Он кладёт её на кровать и прижимает губы ко лбу. Я глубоко вздыхаю. Сейчас больше всего на свете мне хочется залезть в горячую ванну и выпить бокал вина.

Лотнер разворачивается и подходит ближе ко мне.

— Спасибо... за сегодняшний день. Она просто... она намного больше, о чем я когда-либо мечтал.

Я киваю, а он снимает с меня солнцезащитные очки. Глаза опухшие, и уверена, что красные тоже.

— Почему? — шепчет он, проводя пальцами по моей щеке.

Я пожимаю плечами и отворачиваюсь. Приходится закусить подрагивающую губу и тяжело сглотнуть.

— Я просто... просто... Ничего, — я смотрю на него, натянуто улыбаясь. — Просто неделя была долгой. Много чего случилось. Это немного слишком для меня, вот и всё.

— Эмма не должна была...

— У вас всё в порядке? — слышится тихий голос Дэйна в дверях.

Я отхожу на шаг от Лотнера и поворачиваюсь.

— В порядке. Мне нужно принять ванну, — я снова смотрю на Лотнера. — Увидимся через пару часов?

Он кивает и так же, как и я, выдавливает эту жалкую слабую улыбку.

Оушен просыпается в то время, пока я принимаю ванну.

— Мамочка, — зовёт она сонным голосом.

— Я здесь, милая.

Потирая глаза, она усмехается мне. Это знакомая усмешка, которая говорит мне о том, что она хочет ко мне в ванну.

— Иди сюда, — я тянусь к ней и помогаю раздеться. — Сначала сходи на горшочек, а потом можешь забираться ко мне.

— Ванна... уточка, — смеётся она.

Несколько раз в неделю мы проходим это. Я прошу Дэйна, чтобы он побыл с ней, пока я принимаю расслабляющую ванну. Он отвлекается, а Оушен пробирается наверх и улыбается мне так, что я не могу устоять. Потом мне приходится спускать половину воды и добавлять холодную, потому что я люблю действительно горячую воду. И уже спустя несколько минут я начинаю замерзать, вдобавок ко всему ещё и окруженная всеми её игрушками. Если мне везёт, я выбираюсь из воды и не поскальзываюсь на игрушке, падая обратно в ванну, и выплёскивая волнами воду на пол, спасая таким образом голову мистера Уточки от приземления моей задницы в сантиметрах от него.

Оушен играет до тех пор, пока все мыльные пузырьки не лопаются, а на дне ванны не становится виден песок. Я помогаю ей одеться, а затем сушу её волосы перед тем, как отправить её вниз к Дэйну.