Несомненно ты (ЛП) - Энн Джуэл Э. - Страница 69

Грёбаные глаза медузы.

Просто прикончите меня уже, наконец. Мужчина, который всё отнимает у меня, а затем возвращает во сто крат больше девять месяцев спустя, теперь мучает меня невысказанными словами, пока жизнь, которую мы создали, сидит рядом со мной, а его невеста рядом с ним. И, думаю, мне лучше искать дополнительную работу, потому что лечение, которое мне понадобится, будет дорогостоящим.

— Эмма, так ты из Лос-Анджелеса? — я заставляю себя начать небольшой разговор, который я обычно завожу со своими клиентами.

— Гавайи. Моя мама всё ещё живёт там, а отец и его новая жена живут здесь в Пало-Альто. Он главный по отбору персонала в больнице. Вот так мы и встретились с Лотнером.

Миленько.

— А ты доктор или ещё учишься в медицинском?

Она смеётся и косится на Лотнера. Он ей подмигивает.

— Нет, у меня свой бизнес, связанный с дизайном веб-сайтов. Я провела долгий год в Китае, стажируясь в области технологий. На самом деле в прошлом году папа послал Лотнера в аэропорт, чтобы забрать меня оттуда, когда я вернулась домой, — она протягивает руку и кладёт ему на ногу. — У него в руках была глупая картонная табличка с моим именем, которую ему посоветовал сделать мой папа. Что я могу сказать... это была любовь с первого взгляда.

К чёрту лечение. Я сразу же отправлюсь в психушку.

— Водю, — просит Оушен.

Я даю ей немного попить.

— Лотнер рассказал мне, что ты недавно вышла замуж... за ветеринара. А ты в декрете или работаешь?

Мы на секунду пересекаемся взглядами в зеркале заднего вида, а затем я улыбаюсь Эмме.

— На самом деле мы ещё не оформили официально наши отношения. У Оушен случился приступ прямо во время церемонии, поэтому мы отложили всё это.

Брови Лотнера сходятся на переносице, но взгляд не отрывается от дороги.

— А работаю я фотографом. Но зачастую делаю это по вечерам или на выходных, поэтому мне не приходится искать няню для Оушен, чтобы она сидела с ней днём. Это действительно лучшее, что могло мне подвернуться.

— Оу, фотограф. А что ты фотографируешь?

Я пожимаю плечами и смотрю в окно.

— Всё.

— Мой папа поднял кое-какие связи, и наши свадебные фотографии согласился делать сам Дэймон Майклз. Можешь в это поверить? Ты видела его работы? Хотя, конечно же, видела... Он работал на сотнях свадеб знаменитостей. Он просто... великолепный, правда? — голос Эммы похож на голос семнадцатилетней девочки, которая только что нашла идеальное платье для выпускного.

— Я видела его работы. Они выглядят... предсказуемо.

Она резко поворачивает голову в мою сторону.

— Предсказуемо? Ты, должно быть, не серьёзно. Единственное, что меня поразило больше, чем его работы, это фотографии, которые висят у Лотнера дома на стенах. Какой-то неизвестный фотограф сделал эти невероятные фотографии в качестве своего арт-проекта. Они сделаны в чёрно-белом цвете. На них изображены его тело... руки, каждый изгиб, каждый мускул на его животе и спине. А также — Боже мой — фото его глаз. Я хотела, чтобы она была нашим свадебным фотографом, но мой забывчивый жених не смог вспомнить ни её имени, ни каких-либо её контактов. Как-нибудь ты должна увидеть их. Просто сумасшедший талант... вау!

Я не могу сдержать улыбку, которая появляется на моих губах. Лотнер не смотрит на меня в зеркало заднего вида, но я замечаю, как он ёрзает на сидении.

— Звучит так, будто она великолепный фотограф, — говорю я, смотря в окно, и улыбаюсь.

— Это ещё мягко сказано... но, да, она великолепна, — подтверждает Эмма, облокотившись на сиденье и вздыхает.

Это не «наш» пляж, но здесь также не слишком людно, а мой милый маленький любитель пляжей всё время улыбается, копаясь своими маленькими ручками и ножками в холодном влажном песке.

— Давай-ка наденем на тебя панаму, — я завязываю ленты бело-розовой цветастой шляпки у неё под подбородком и сажусь рядом с ней, окруженная всеми этими лопаточками и ведёрками.

В метре за нами на полотенце растянулась Эмма в своём купальнике на завязках. Лотнер в это время пытается поймать волны, но теперь он возвращается обратно на берег... мокрый, подтянутый, такой сексуальный, что слюни текут. Я надеваю солнечные очки обратно, чтобы мои бесстыжие разглядывания не были такими очевидными.

— Иии! — пищит Оушен, когда он садится на колени рядом с ней и трясёт своими мокрыми волосами на подобии собаки, забрызгав нас с ней холодной водой.

— Что делаешь? — спрашивает он её.

— Песок, — отвечает Оушен.

— Твоя очередь, Эм, — говорит Лотнер. — Разве что ты захочешь пойти? — ухмыляется он мне.

— Нет, спасибо, мне и здесь хорошо, — я не дарю ему такое удовольствие. Делаю вид, будто не поняла его шуточку.

— Смотри и учись, красавчик, — Эмма дефилирует мимо нас с доской в руках, всё время виляя своей идеальной задницей.

Она родилась на Гавайях, конечно же, она грёбаная королева сёрфинга. Лотнер копается в песке одной из лопаток Оушен.

— Так ты не замужем?

— Ещё нет.

Он не смотрит на меня, наполняя ведёрко песком, плотно утрамбовывая его своей рукой.

— А когда?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. А твоя свадьба когда?

— Второго августа. И я хочу, чтобы Оушен стала девочкой, которая будет держать букет.

Говорить о свадьбе Лотнера и Эммы — разрушающее чувство. Часть меня всё ещё принадлежит этому мужчине, а теперь, когда он снова возвращается в мою жизнь, я боюсь, что мои чувства к нему никогда не утихнут. Я не могу находиться рядом с ним при этом, не желая его. Моё тело требует его прикосновений, а сердце до боли молит о его любви.

— Не знаю, Лотнер. Все развивается слишком быстро. Ты только на прошлой неделе познакомился с ней.

— Я люблю её, — он уверенно смотрит на меня, сжав челюсть.

Я качаю головой.

— Ты даже не знаешь её.

Он смотрит на океан, где рисуется Эмма, но не думаю, что он слишком много обращает внимания на неё.

— Когда ты полюбила её?

— Что? — спрашиваю я.

— Нашу дочь. Когда ты полюбила её?

Я смаргиваю слёзы, благодарная тому, что на мне очки, скрывающие всё это.

— Она моё всё. Возможно, мой мозг и помнит те времена, когда я не знала её, но моё сердце не помнит и дня, чтобы я не любила её.

— Тогда ты знаешь, что я чувствую.

Я киваю, сжав плотно губы, умоляя о том, чтобы эмоции не вырвались наружу.

— Так, значит, аэропорт... любовь с первого взгляда, да? Звучит, будто это была судьба.

Он глубоко вздыхает.

— Сид, это не была...

— Ладно, не бери в голову. Я передумала. Не хочу ничего об этом знать.

Я поднимаюсь и отряхиваю песок со своих ног.

Лотнер тоже резко встаёт и поднимает за собой Оушен.

— Пойдём, окунём этих маленьких миленьких хрюшек в воду.

Он доносит её до кромки воды и, держа под руки, раскачивает её маленькое тело словно маятник. Каждый раз как её ноги дотрагиваются воды, она пищит от удовольствия. Я беру камеру и фотографирую их. В другом, в идеальном мире, я бы не видела Эмму, шагающую вдоль береговой линии или не чувствовала бы необходимость позвонить Дэйну. Всего лишь на мгновение я позволяю своему разуму подумать о том, что было бы, если бы я вернулась сюда после операции отца вместо того, чтобы поехать в Париж.

Сказочная иллюзия испаряется так же быстро, как и появляется. Эмма ставит свою доску и берёт Оушен на руки. Она кружит её, и восторг на лице моей дочери Просто. Разбивает. Моё. Сердце. Я бросаю фотографировать. Счастливое семейство, которое я вижу в объективе, вызывает ревность и страх. А это смертельная комбинация. Отвернувшись от них, я прячу камеру и беру телефон.

— Привет, милая. Как всё проходит? — спрашивает Дэйн.

Я прерывисто вздыхаю.

— Нормально. Как шнауцер?

— С Родни всё в порядке. У него в лапе застрял грязный шип, но я смог его вытащить. Мы всё ещё собираемся на ужин все вместе сегодня?

Я оглядываюсь, чтобы увидеть, как эта троица уже сидит на песке. Закрываю глаза. Делаю глоток свежего воздуха. Это ради Оушен... Ради Оушен...