Серебро ночи. Трилогия (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 80

Он открыл глаза и попытался улыбнуться.

— Не зовите отца и не говорите ему ничего. Пусть думает, что все хорошо. Священников тоже не надо, не хочу. — И перевел туманный взгляд на брата: — Тебе, Сильвер, видно, все-таки суждено стать наместником. Хочешь ты этого или не хочешь. — И снова закрыл глаза.

Сильвер начал протестовать, но Фелиция остановила его.

— Он тебя не слышит. Он в беспамятстве. Что же нам делать?

Сильвер встал на колени перед постелью брата, превращающуюся в последний одр, и принялся молиться. Он простоял так всю ночь, поднимаясь только затем, чтобы помочь Фелиции протереть брата чистой влажной тканью и намазать бальзамом. Но ему ничто не помогало.

Под утро Беллатор начал надсадно хрипеть и стало ясно, что жить ему осталось несколько часов.

От тоски и усталости Фелиция еле держалась на ногах. Сильвер из-за отчаяния и беспомощности тоже чувствовал себя полумертвым. Они ничего не могли сделать и молча смотрели, как Беллатор угасает.

Им принесли поесть, но они не прикоснулись к еде. Только Сильвер выпил бокал вина, его мучила жажда. Фелиция молилась у своего алтаря, просительно сложив руки перед грудью.

Глава четвертая

Ранним утром в дверь негромко постучала сестра Инэз. Изнемогшая от горя Фелиция чуть приоткрыла дверь, не желая, чтоб монахиня увидела умирающего племянника.

— Доброе утро, матушка. Здесь Агнесс. Она просится с вами поговорить. Говорит, это очень срочно.

Фелиция оглянулась на Беллатора. Он дышал сипло и прерывисто и был багровым от запредельного жара. Она не хотела отходить от племянника, он мог испустить дух в любую минуту.

— Позовите Агнесс сюда. — Сильвер с укором посмотрел на нее. Она тихо пояснила: — Беллатору уже ничто не повредит и не поможет.

Через пару минут сестра Инэз сообщила о приходе Агнесс. Фелиция торопливо разрешила:

— Пусть войдет!

В комнату зашла Агнесс и остановилась: ей в нос ударил запах гноя и гниющего мяса — запах смерти.

— Ой, я и забыла, что его тоже покусали крысы! Я сейчас приведу Ферруна! — она повернулась и исчезла.

Фелиция и Сильвер в недоумении посмотрели друг на друга.

— Что значит «тоже»? Она что, была с вами?

Сильвер кивнул.

— Роуэн прав, и это в самом деле она была на той колонне! И ее тоже искусали крысы. Но по ней этого не скажешь.

— Наверное, ее лечили сразу и поэтому…

Фелиция не успела досказать, в комнату вошла Агнесс, таща за собой упирающегося мальчишку. Или нет, молодого мужчину, но уж очень странного вида. На нем были дорогие бархатные камзол и штаны, но они висели на нем, как грубо подогнанный балахон. Опоясан он был боевым мечом, который бил его по худым ногам. Кожа у него была странно бледна, даже бела. И на белом лице горели неправдоподобно синие глаза, внушавшие страх.

— Ну и что с того, что он умирает? Это не мое дело! Не надо было лезть, куда не надо, вот и все! Не буду я его лечить! У меня и так мало сажи! — он громко возмущался, не обращая внимания на умирающего.

Слова о саже изумили Сильвера, но он понял одно: мальчишка мог бы вылечить брата, но почему-то не желает этого сделать. Обезумев от горя и чувства мучительной утраты, он схватил лежавший на столе меч и наставил его на мальчишку.

— Или ты вылечишь моего брата, или я убью тебя на месте!

Мальчишка выхватил болтавшийся у него на поясе меч и не успел Сильвер опомниться, как получил по занесенному мечу удар такой силы, что тот вырвался из его рук, ударился о каменный пол и переломился пополам, разбрызгав вокруг сноп огненных искр.

Мальчишка не спеша осмотрел лезвие своего меча, удовлетворенно кивнул и снова прицепил его к поясу.

— Я таких вояк, как ты, одним пальцем зашибить могу! — хвастливо заявил он.

Сильвер остолбенело смотрел на него, не в силах вымолвить ни слова. Фелиция посмотрела на племянника и укоризненно покачала головой.

— Откуда ты, храбрый воин? — ласково спросила она.

Польщенный мальчишка гордо ответил:

— Я из замка графа.

— А кто ты и как тебя зовут?

— Зовусь я Феррун, а кто я, понятия не имею. А какая разница? — он посмотрел вокруг, увидел фолиант в коричневом кожаном переплете с дорогой инкрустацией и без промедления взял его в руки.

— Никакой. За свою отвагу ты вполне достоин быть рыцарем.

— Да! — высокомерно согласился с ней Феррун, приосанился и стал выглядеть еще более потешно.

Агнесс хотела вмешаться, но Фелиция предупреждающе подняла палец.

— Но, как всякий благородный рыцарь, ты наверняка помогаешь слабым и тем, кто нуждается в помощи!

— Помогаю, — это было сказано уже с некоторым подозрением, — но лечить вашего племянника я не буду. У меня мало сажи. — Он открыл книгу, пробормотал: — А, это я уже читал! — и небрежно вернул фолиант на место.

Беллатор страшно захрипел, все враз повернулись к нему. Не выдержавшая этого хрипа Агнесс все-таки вмешалась, несмотря на запрет настоятельницы:

— У тебя зола густая, еле мажется. Ее вполне можно развести. Она же как клей. Не жадничай!

Феррун с сомнением согласился:

— Ладно, можно попробовать. Все равно ведь не отстанешь.

Он поднял с полу брошенный при нападении Сильвера мешок, вытащил обмотанный грязной тряпкой горшок. Размотал тряпицу и приказал:

— Дайте какую-нибудь плошку!

Фелиция поспешно подала ему небольшую серебряную чашк. Он чуть-чуть, как драгоценность, зачерпнул вязкой грязи и положил в чашу. Горшок отдал Агнесс с приказом «завяжи»! Протянул чашу с грязью настоятельнице и, не меняя тона, распорядился:

— Воды! Я скажу, когда хватит.

Фелиция стала осторожно лить в чашку из бутыли со святой водой. На половине чаши Феррун решил:

— Хватит! — повернулся к Беллатору и сухо приказал: — Поверните его! Начнем со спины!

Сильвер с сомнением смотрел на черную жижу в руках мальчишки. Но Фелиция, шепнув ему:

— Беллатору уже ничто не повредит, — поспешила выполнить приказ странного лекаря.

Беллатор застонал и слегка приподнялся. Фелиция оголила его спину, и Агнесс чуть самой не стало плохо: там не было ни одного живого места. Сочащиеся гноем и кровью укусы расползлись и закрыли всю кожу, издавая омерзительный запах гниения.

Не моргнув глазом, будто давно привык к подобному зрелищу, Феррун принялся аккуратно мазать сажей спину Беллатора. Все замерли, не веря своим глазам: из спины вонючей струей начал изливаться гной пополам с сукровицей. И раны тут же затягивались, не оставляя следов.

Закончив со спиной, Феррун вызывающе заявил:

— А ниже что, мазать не будем? Там укусов нет?

Поняв, что она тут лишняя, Агнесс поспешно вышла из комнаты. Через некоторое время к ней присоединилась и Фелиция.

— Это чудо! Беллатору уже гораздо легче! Он сам выпил воды и сказал, что у него всего лишь кружится голова!

— Так же было и со мной. Но мне Феррун смазал укусы почти сразу, поэтому я поболела совсем немного.

— Кто он такой? — понизив голос, спросила Фелиция.

Агнесс ответила также негромко, стараясь, чтоб проходившие мимо монахини ничего не услышали:

— Он жил в замке графа в дымоходах, почти никогда не выходил на белый свет. Это он помог мне бежать от графа и спас, теперь уже трижды.

— Не выходил на свет и жил в дымоходах? — Фелиция удивленно всплеснула руками, приоткрыв красивые тонкие запястья. — Какая ужасная жизнь. Но теперь я поняла, отчего у него такая неестественно белая кожа.

— И еще он не выносит солнечный свет. И всегда злится, когда его что-то просят сделать. Но вы и сами это видели. И, — тут она немного помялась, но все-таки решилась спросить: — Феррун не похож на графа? Вы же помните Контрарио в молодости? Феррун не может быть его сыном?

Фелиция на мгновенье онемела. Потом резко мотнула головой.

— Нет, они совершенно не похожи. Хотя что-то общее чувствуется. Но наши аристократы все немного похожи друг на друга. Может быть, повадками?