Ничья его девочка (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 38

– Нежные тонкие пальцы на белой коже… это красиво. Как же это невыносимо красиво. Я хотел увидеть это вживую…

Кажется, он говорит сам себе, а меня знобит от его хриплого голоса и безумного взгляда. Ощущение, что это я свожу его с ума, сводит с ума и меня саму. Мой внутренний дьявол нашептывает мне непристойности, и я слишком возбуждена, чтобы душить его доводами рассудка… какой к черту рассудок, если я невесомое и трясущееся от похоти безумие. Сдавила сосок пальцами и тихо выдохнула, когда Барский застонал и его лицо исказилось страстью, как от боли.

– Нежнее, – все также хрипло и вместе с тем невыносимо властно. И пальцы разжимаются, я касаюсь соска, тяжело дыша и не сводя взгляда с его лица, чувствуя, как между ног не просто ноет, там печет, там все напряжено до боли. Водит моими пальцами по груди, смотрит мне в глаза и снова вниз. Подхватил ногу под колено и поставил на столешницу всей ступней, задрал юбку вверх. Краска тут же прилила к лицу, и захотелось закрыться, но… желание узнать, что он сделает со мной дальше, было намного сильнее. Оно сжирало меня всю неконтролируемым пожаром, и я слышала, как потрескивает в огне моя кожа и кости. Потянул мою руку ниже и накрыл ею влажный шелк трусиков, а я впилась в его плечо дрожащими пальцами, срываясь на жалобный стон изнеможения, когда он требовательно надавил моими же пальцами на мою плоть.

– Покажи мне… как ты это делала сама.

Вскинула на него распахнувшиеся в удивлении глаза, и тут же краска стыда залила лицо. Он видел… видел меня… как я… О боже! Как это ужасно и в то же время по грязному прекрасно. Стыднооо и кошмар, но мне нравится знать, что смотрел на меня. Наблюдал за мной. Ему не было все равно.

– Твои пальцы, я хочу видеть их там…

Дернул трусики в сторону и раздвинул мне ноги шире, глядя сумасшедшим взглядом вниз и заставляя меня от дикого стыда сразу же свести колени вместе. Но тут же рывком снова развел с грозным рыком:

– Нет! – впился мне в лицо своими страшными светлыми глазами, – хватило смелости спросить узнать… имей смелость продолжить. – опустил взгляд и погладил внутреннюю сторону моих бедер, поглаживая нервно вздымающийся и опадающий живот, отклоняя меня назад, заставляя чуть изогнуться.

– Ты прекрасна. Везде прекрасна. Влажная розовая девочка.

Положил мои пальцы на мою трепещущую плоть, которая горит под его взглядом и пульсирует, словно вся кровь прилила именно туда. Моими же пальцами наводит на ту чувствительную точку, которую я уже не раз находила сама, и водит по ней вверх и вниз, глядя то на мои пальцы, то мне в глаза.

– Чувствуешь, какая ты мягкая и нежная? Чувствуешь, как становишься мокрой…

Повел моей рукой ниже к влажному входу, я напряглась, а он усмехнулся и отнял мою руку, поднес к своему лицу и коснулся моими пальцами своих губ, демонстративно потянул запах.

– Сладко пахнешь. Очень сладко…, – обхватил мои пальцы губами, повел по подушечкам языком, посасывая и увлажняя, и меня подбросило от возбуждения, и там внизу уже не просто заныло, а запульсировало, и мне даже показалось, что стало еще мокрее, и я чувствую, как увлажняются мои бедра. Вернул мои пальцы обратно и подался вперед ко мне, к моему лицу.

– Бесстыжая маленькая девочка, дрянная девочка, грязная девочка. Когда ты это делала, о чем думала?

Заставляет пальцы скользить по кругу, и пульсация становится невыносимой, меня подбрасывает и извивает от наслаждения и стыда. Мои руки, ведомые его рукой, творят то, что я творить не смела.

– О ком, – простонала, чувствуя, как приближается неумолимо нечто мощное и зверски сумасшедшее, оно накаляется там внизу, где мои пальцы натирают тугой узелок, который болит и ноет, дрожит и так сладко…. это так сладко.

– О ком? – выдыхая мне в рот, ускоряя движение моей руки.

– О вас, – всхлипом, и он резко отнимает мою руку, а я дергаюсь вперед бедрами следом за лаской, изнывающая, почти лишенная рассудка.

Невольно тереться об его руку на своем лице, в бешеном алчном желании, чтобы сделал что-то с этой невыносимостью. К черту совесть и стыд, мне хочется раскрыться, мне хочется, чтобы это были его пальцы, его руки. Чтобы он взял меня. Да, взял по-настоящему. Хочу отдать ему свою девственность, отдать свои сердце и душу. Хочу ощутить боль от его ласк и вторжения в мое тело… хочу в этот момент сжирать его взгляд.

Содрогающаяся от нетерпения, от невозможного возбуждения, словно под кайфом, с закатывающимися глазами и готовая зарыдать от отчаяния. Такая слабая и жалкая, такая вся его… Боже, как же я раньше не поняла, я ведь, и правда, принадлежу ему. Все мое тело. Оно создано под его руки. Посмотрела на бледное лицо Барского, на то, как сдавлены до хруста его сильные челюсти, на то, какими сумасшедшими кажутся его невозможно голубые глаза. Он дышит со свистом, сквозь стиснутые зубы. На его лбу пульсирует вена и выступили капельки пота. Я никогда не видела настолько близко мужское возбуждение, не видела, чтобы ТАК желали. МЕНЯ. Это сводило с ума, это делало из меня осатаневшее существо, покравшее стыдливость и скромность. Кислород в комнате сгорел, и я дышу только нашей похотью, его стонами и своими.

– Сама… давай…

Удерживает за затылок и отпускает мое запястье.

– Медленно. Сначала медленно.

Я возвращаю пальцы обратно на дрожащую и совершенно мокрую и липкую плоть, и меня подбрасывает, когда он опять опускает взгляд вниз на мою руку. Несмело тронуть себя, как он делал это моими пальцами, представляя, что это не я… что это он. Вести так же по кругу, вздрагивая, изгибаясь и ощущая, как усиливается пульсация, и пот уже стекает по моей спине, между моими грудями.

– Быстрее. Дааа, вот так. Вверх-вниз.

От этих указаний искры сыплются из глаз, и я становлюсь еще невменяемей, и мне кажется, что развратней, чем сейчас между нами, не бывает. Наслаждение увеличивается по мере того, как сильно я растираю себя, клитор становится острее и жестче, но ничего больше не происходит… оно, это нечто, где-то совсем рядом. Как и обычно. Мне хорошо, мне безумно хорошо… но оно же и изводит, мучает своей незавершённостью.

– Моя девочка. Сильнее… да, только здесь и сильнее.

Почти рыдая, распахивая глаза и понимая, что он ждет от меня чего-то, и я не знаю, чего именно. Ведь я делала все именно так… Его рот приоткрылся, и взгляд застыл на моей плоти, а я уже осатанела, и вся взмокла на грани отчаяния и слез.

Взял за волосы на затылке и привлек к себе, заглядывая мне в глаза.

– Что же ты… маленькая? Давааай…

Отрицательно качая головой и чувствуя, как слезы бессилия и боли дрожат в глазах.

– Я… не знаю… не могу.

Шепотом, потому что голоса нет. Громко застонал и накрыл мои губы своими губами. Адская лихорадка накрыла с головой и еще сильнее, чем раньше. Его язык у меня во рту, глубоко, толкается в мой язык, и невыносимость становится похожа на агонию. Его стоны и рычание наполняют меня изнутри, и я льну сама к его бешеному и жадному рту. Ощутила, как мужская ладонь накрыла мою промежность, и я впервые закричала от нетерпения и какого-то истерического удовольствия. Впилась руками в его волосы и потянула к себе, но он увернулся от моего рта и опустился им к шее, впился в нее укусом. Ниже к ключицам. Пальцы еще не гладят, лишь слегка давят на нижние губы, а меня пронизывает похлеще чем, когда мои собственные выплясывали там сумасшествие. Когда ощутила его рот на своем соске, глаза закатились и меня выгнуло навстречу его рту, подставляясь языку, который затрепетал на самом кончике соска, и губы жадно втянули его в рот. Это было невозможно приятно, настолько остро, что меня начало трясти как в лихорадке. Я чувствую страх и в тоже время понимаю, что меня ничто не остановит. Я вся на грани… мне надо больше. Мне надо то нечто… оно у него есть, я точно знаю. И я физически страдаю от этой потребности, меня подбрасывает и хочется кричать, биться в истерике.

Первое скольжение уже его пальцев вверх и вниз, слезы выступают на глазах, и я тянусь за его рукой так бесстыже и нагло.