Ничья его девочка (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 36

Садится на сиденье водителя, и машина срывается с места. У меня все еще хлещут слезы по щекам, а он молчит, музыку на всю врубил и смотрит вперед ошалелым взглядом… а я всхлипываю и снова в слезы. И нет… не от боли физической, а от дикой обиды… мой мозг рисовал мне страсть, я думала, что будет, как тогда… думала, что он захочет меня. Несмотря на тепло в машине, меня лихорадило. Барский швырнул мне свой пиджак, который валялся на заднем сиденье, и включил обогрев. Я натянула его по самый подбородок, не глядя на него, прислонившись воспаленным лбом к стеклу.

А потом ощутила, как его ладонь легла мне на щеку, дернулась, чтобы сбросить его руку, но он тут же сжал мой подбородок, разворачивая к себе, а я сдавила его запястье, посмотрела на бледное лицо с заостренными чертами, со следами моих ногтей на шее и на скуле. Повернулся ко мне, взглянул на меня своим свинцовым взглядом и… этот взрыв произошел, меня сотрясло дичайшим возбуждением от этого дикого взгляда. Потому что, глядя в его глаза, я прочла в них свой приговор… он победил, я раздавлена, я поставлена им на колени и измучена этой войной. Я хочу совсем другого… Я любви его хочу, какой бы лютой она не была. О Боже! Бойтесь своих желаний….

Обхватил мой затылок и потянул к себе, одной рукой удерживая руль, а другой зарываясь в мои волосы, жесткие губы касаются моей мокрой от слез щеки, а я всхлипываю, и хочется разрыдаться еще сильнее.

– Тшшш…. – кончик языка поддевает мокрые дорожки, спускается ниже к моим губам, и меня трясет от этой ласки. Я вся дрожу, как оголенный нерв. Размазывает мои слезы, нажимает на губы, и я чувствую, как большой палец проникает ко мне в рот, и невольно обхватываю его потрескавшимися губами. Барский шумно втягивает в себя воздух и ласкает мой язык, мою губу, меняя большой палец на указательный и средний, и я задыхаюсь от нахлынувшего возбуждения, от едкого сумасшествия… и меня подбрасывает от острых пронизывающих тело иголок голодной жажды. Дрожу в неконтролируемой срасти, в каком-то безумии на грани с истерикой. Так хотеть до невозможности, до необратимости, до дикой животной потребности… сумасшедшая, он же только что отхлестал меня ремнем.

Вытащил пальцы из моего рта и скользнул ими вниз… к разодранному вороту кофты. Заставляя меня выдохнуть и выгнуться, подставляя его ладони грудь с затвердевшими до боли мокрыми сосками…

ГЛАВА 19

Меня привезли к гостинице… То, что я испытывала в этот момент, походило на предболезненное состояние, когда трясет все тело и не хватает дыхания. Когда меня позвали из комнаты общежития и сообщили, что ко мне приехали, стало страшно, и в тот же момент сердце забилось тревожно и быстро. Все эти дни после смерти Барата прошли для меня, как в посткошмарном синдроме. Первым, что я узнала уже на следующее утро – это то, что нашего директора больше нет в школе, и на его место пришел совсем другой человек – женщина. А потом я поняла, что всего за одну ночь превратилась из королевы в самого настоящего изгоя. Меня сторонились все те, кто раньше готов был на все ради общения со мной. Я чувствовала это осуждение кожей. Они все меня осуждали. Словно считали виноватой в смерти Барата… и в какой-то мере именно так и было. Я виновата.

Когда собиралась на похороны парня, Агнешка зашла в комнату и прикрыла дверь.

– Тебе лучше не идти.

– Почему?

От бессонной ночи, проведенной в слезах, я чувствовала, что в глаза и в горло мне словно насыпали песок.

– Потому что тебе там рады не будут…. Они считают, что ты виновата в его смерти. Уволили директора… кто-то свыше позвонил и… Сенька, не иди. Зачем тебе скандал у могилы Барата? Он бы точно этого не хотел.

На глаза навернулись слезы.

– Но я не виновата! Я его не убивала! Я ничего не сделала!

Агнешка обняла меня и прижала к себе.

– Люди быстро выносят приговор. Они самые жестокие судьи. Останься здесь и попрощайся с ним мысленно. Я уверена, его душа услышит тебя.

И я не пошла… Нет, не из трусости. Я никогда и никого не боялась, а если и боялась – это был для меня вызов, и я делала все наперекор своему страху. Я не пошла, потому что я, и правда, считала, что Барат не заслужил скандала, а спорить и доказывать что-то… если я сама ощущала свою безмерную вину, я не могла.

Я запомню эту смерть очень хорошо… она была первая. Смерть из-за меня.

***

Передо мной распахнули дверь номера и впустили в помещение, в котором царил полумрак, и у меня мурашки пошли по коже, когда я увидела Барского. Он стоял у окна, облокотившись о подоконник и смотрел прямо на меня. Позади него открыто окно, и летний ветер сквозняком вздувает шторы, как паруса на гребне чудовищной волны. Позади меня закрылась дверь, и по всему моему телу прошли сполохи электрических искр. Как же долго я его не видела. Целых два года… и, оказывается, это настолько долго, что сейчас из моей головы выветрилось все… все, что не касалось Захара Барского и моей чудовищной тоски по нему все это время. Я физически ощутила, как бледнею. А потом краснею, и мое лицо начинает пылать под пристальным мужским взглядом. Барский молчал. И его молчание настолько оглушительно пульсировало у меня в висках, что мне хотелось зажать их руками. Какая же мощная у него энергетика, аура невероятной силы и могущества. И я рядом словно превращаюсь в крошечную точку. Барский кажется мне слегка бледным и похудевшим. Но ему идет. Он подтянутый, сильный и такой… у меня нет слов, чтобы охарактеризовать его внешность и то воздействие, которое на меня оказывал этот человек. Он словно зарос, но я видела его ухоженное лицо и понимала, что мэр… просто сменил имидж и теперь выглядел и старше, и представительней одновременно.

Какой же парализующий у него взгляд. Кажется, меня всю заковало в невидимые цепи, и я физически ощущаю тяжесть этих бледно-голубых ледяных глаз. Когда я ехала сюда, я знала, что он приехал. Чувствовала это каждой клеткой своего тела. И вместе с непреодолимой радостью от предстоящей встречи меня наполнял гнев и ослепляющая ярость. Я ехала в твердой решимости высказать ему все, что думаю… утопить в презрении и ненависти. И вдруг все это начало разбиваться в дребезги, едва я его увидела. Затрещала, как разбитый хрусталь, моя уверенность в собственных силах. И я едва уловимо чувствую, как в номере витает его запах, и мне до боли в ребрах хочется втянуть его полной грудью, шумно и страстно втянуть в себя и закрыть в наслаждении глаза. Оказывается, я невыносимо соскучилась по нему.

И то, как окинул меня всю взглядом, словно замечая каждую деталь, каждую мельчайшую молекулу в моей внешности, заставляя сжаться от неуверенности в себе и от понимания, что я-то не изменилась. Я по-прежнему то самое ничтожное существо, подобранное на улице. Ничто и никто в сравнении с самим Барским.

Мне так хотелось понять то, о чем он сейчас думает. Но я еще не умела читать его взгляд. Да и вряд ли смогу, если он этого не захочет. Передо мной все тот же монстр, каким он был и раньше. Нечего обольщаться. Барский здесь затем, чтобы поставить меня на место. И вовсе не потому что соскучился. Он, априори, не знает, что это такое.

– Чем обязана такому особому визиту?

Нарушая молчание и желая уже чего угодно, только не этой тишины. И пусть знает, что я не испытываю страха, как все эти насекомые, которые его окружают.

– Захотел посмотреть, что изменилось за эти два года и воспользовалась ли ты тем шансом, что я тебе дал… Впрочем, я уже знаю, что нет.

И он лжет. Мы оба это знаем. Я учусь на отлично. Мой портрет на доске почета, у меня нет ни единого замечания.

– Каким шансом? Не быть человеком и не испытывать никаких эмоций, как и вы?

Он сделал несколько шагов ко мне, и я с трудом поборола желание отступить назад. Не дождется. Я не покажу, что мне страшно. Захар подошел настолько близко, что я теперь ощущала запах его кожи и сигар. Он кружил голову и заставлял трепетать ноздри.

– Вы… это ведь вы сделали, да?