Ничья его девочка (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 35

– Он и дома такой?

– Что? – потерянно глядя на Яна.

– Спрашиваю – он дома тоже такой ублюдок?

– Он везде такой ублюдок.

Посмотрела долгим взглядом на парня, чувствуя, как ментально я валяюсь где-то в луже грязи и Барский только что через меня переступил.

– Я хочу коктейль посильнее и танцевать. Где наш столик?

И все. И я сорвалась с тормозов. Я даже не подозревала, какой черт во мне прятался. И до какой степени я могу разойтись в своем отчаянном желании сделать назло, не знаю, заставить Барского выйти из себя. Но он сидел со своей сучкой за столиком… а меня дернул черт найти ее в соцсети и несколько минут рассматривать ее фотографии, пока Ян ушел поговорить с братом. Красивая, яркая, ухоженная. Обласканная армией поклонников и фанатов.

Ага, значит, блогер, куча фоток, одна развратней другой, куча отзывов. Завуалированные посты о покровителе и любовнике, о том, что она якобы влюблена, и это взаимно. Я подняла взгляд и посмотрела на них обоих, сидящих ярусом ниже недалеко от неоновой сцены с подтанцовкой. Барский улыбался… ей… Так улыбался, как никогда не улыбался мне. Что-то шептал на ухо, и та хлопала наращенными ресницами, заливаясь краской. Если только это не тона ее грима.

Мне хотелось закричать, разодрать ладони в кровь, устроить истерику, и в тот же момент я ведь понимала, что не имею на все это никакого права. Только смотреть издалека и грызть губы, ногти и сжирать саму себя. Но я была б не я, если б не натворила чего-то. И едва вернулся Ян, я обрушила на него все свое внимание. Я взобралась ему на колени и не слазила оттуда, пока мы ели умопомрачительный десерт из сливок с голубой клубникой. Не знаю, чем ее перекрасили, но это было невозможно вкусно и горько, потому что я вылила туда свой мартини. Я танцевала на коленях Яна, и на Барского я больше не смотрела… И зачем мне на него смотреть? Чтобы разорвать себе сердце на ошметки?

– Твой опекун ушел, – шепнул мне на ухо Ян, – можешь с меня слазить и оканчивать свое представление.

Я сдавила его плечи, внимательно глядя ему в глаза.

– Я что, думаешь, идиот? Ничего не вижу? Ты устроила спектакль, но я так и не понял зачем? Хочешь, чтоб мне свернули челюсть или просто щекочешь себе нервы? Или я вообще ни черта не понимаю.

– Что за бред?

– Бред? Реально? То есть я могу сейчас разложить тебя на диванчике и трахнуть, ты так убедительно давала мне для этого тысячу поводов.

Я слезла с колен Яна и сдавила свою пиалу с десертом.

– Не можешь.

– Что так? Знаешь, Сеня, я тебя не понимаю и не понимал с самого начала. Так и не знаю – кто ты и что ты. Свою родню ты явно ненавидишь. Что ты делаешь там?

– Не твое дело.

– Ясно.

А у меня в голове пульсирует, что Барский поехал трахать свою Симочку. И сейчас в этот момент он-то как раз и раскладывает ее, например, на заднем сиденье своей машины. Я резко повернулась к Яну.

– Пошли танцевать. Ты ведь не допрашивать меня привел сюда, а развлекаться. Вот и давай развлекаться.

Я потянула его на танцплощадку, но едва я вошла во вкус и начала извиваться под музыку, издалека раздались какие-то крики, музыка стихла.

– Чееерт! – заорал мне на ухо Ян. – Валим отсюда. Ментыыы! Кто-то ментов навел на клуб! Давай! Быстрее. К черному выходу!

Схватил меня за руку и потянул куда-то, я, слегка пьяная, попыталась вырвать руку и не понимала, что происходит.

– А что они ищут?

– Как что? Наркоту, конечно?

– И что?

– И они ее найдут! Их навели, ясно? Давааай! Поймают, увезут в обезьянник!

Он потянул меня к лестнице, потом вниз по ступенькам, но едва мы спустились на один пролет, как дверь с черного хода открылась, и люди в форме побежали по лестнице к нам. Ян потянул меня наверх. Но и оттуда выбежали полицейские.

Уже через минуту Яна завалили на пол, скрутили и достали из его кармана пакет с белым порошком. Меня же схватили под руки и держали, не давая подойти к парню. Мужик в штатском повертел пакет с порошком и склонился к Яну:

– Заведение закрыто. А ты и твой братец арестованы за хранение и распространение наркотиков. Уводите!

– А с этой что делать?

– А эта пойдет со мной!

Откуда здесь взялся пес Барского, я так и не поняла. Но он сунул что-то в карман тому, что был в штатском, и меня отпустили. Потащили Яна к выходу. И я, протрезвев и судорожно сглотнув горькую слюну, вдруг поняла, кто навел. Конечно! Как я сразу не догадалась.

– Пошли!

Кивнул на дверь.

– Никуда я не пойду! Я такси вызову!

– Никаких такси. Сейчас сюда журналисты съедутся.

– А мне какая разница?

– Я сказал – пошли. Я могу увезти и насильно, я получил и такое распоряжение. Или ты хочешь повторения Словакии? Это лучший исход событий! Один звонок, и кое-кого могут не довезти до участка. Например, нападение на полицейского при исполнении.

– Ясно! – прорычала я и пошла за плебеем Барского. Прихвостни жалкие. И он… всегда все чужими руками. Лишь бы свои не марать. Затолкал в машину и сорвался с места. А у меня глаза жжет от понимания, что проклятый монстр все равно где-то там в гостинице со своей шлюхой. А мною и моей жизнью можно распоряжаться, как захочется. Начался дождь. Даже не дождь, а проливной ливень, и машина несется по пустой трассе, пока вдруг не затормозила на обочине. От неожиданности я даже не поняла, что происходит и где я очутилась.

– Выходи. Мне приказано оставить тебя здесь.

– Что значит оставить? Там дождь.

Он пожал плечами. А я не стала дожидаться, пока меня, как собачонку, выкинут на дорогу, вылезла сама и шваркнула дверью машины. Он уехал. А я так и осталась стоять у дороги. Уже второй раз вышвырнутая, как бездомный котенок. Только теперь под стеной дождя. Смотрю сквозь стену воды… пока не засияли фары, рассекающие темноту, и джип Барского не остановился в миллиметре от моих ног, чуть не сбив на асфальт. Я знала, что это он. Я это чувствовала кожей, и сердце не просто колотилось как бешеное, оно разрывало мне грудную клетку.

Вышел из машины, хлопнул дверцей, почти как и я, с такой силой, что содрогнулась вся тачка. Стоит с ремнем в руках. А потом необратимо идет на меня под стеной воды. Я даже не попятилась назад. Я дрожу, всхлипывая и содрогаясь всем телом. Схватил за руки. Молча. Дышит сквозь стиснутые зубы.

– Ты подонок! Это ты, опять ты! Яна ведь нельзя, как Барата! Так ты по-другому. Деньги и статус позволяют губить кого угодно и как угодно! Не трогай меня!

Дернул кофту, раздирая тонкую ткань. Схватил за волосы, пытаясь развернуть к себе спиной, выкручивая руку мне за спину. Попыталась вырваться, но его захват истерически сильный, настолько сильный, что я понимаю – мне не вырваться, и все же вырываюсь, отчаянно отбиваясь, впиваясь ногтями ему в руки и шею. Беззвучно. Я его царапаю до крови, а он грубо пытается опрокинуть меня животом на капот, пока ему все же не удается буквально припечатать меня лицом вниз, задирая юбку мне на поясницу. Я хватаю мокрый воздух, со скрежетом ломая ногти о скользкое железо, чувствуя, как осатаневший Барский рвет на мне колготки, как спускает на колени трусики… мне до дикости страшно, меня всю подкидывает от ужаса и… от понимания – что сейчас может произойти. Зашлась стоном в предвкушении… да, в развратном предвкушении, что сейчас он сделает меня своей. Это будет больно, под дождем, как в кино и… И как всегда мимо. Дура! Какая же я идиотка!

На ягодицы опускается кожаный ремень, обжигая их болью, заставляя вскрикнуть и широко распахнуть глаза. И еще один удар. Я пытаюсь вырваться, вертеть головой, избежать боли, но Барский держит так крепко, что кажется, раздавит мне голову о капот.

Он тяжело дышит, и я слышу этот свист его дыхания сквозь шум дождя и рассекающий воздух звук взлетающего ремня. С каждым ударом по щекам текут слезы. Я кусаю губы, но не издаю ни звука, кроме тихих всхлипов… Нет, не любовница я ему. Я просто жалкая игрушка, жертва. Он просто надо мной издевается. Унижает. Показывает мое место. Ненавижу… как я его ненавижууу. Рыдаю навзрыд. Боль уже прекратилась, и капли дождя хлещут по растерзанным ягодицам, а я сотрясаюсь от рыданий, лежа на капоте. Пока сильная рука не поднимает меня, и я не чувствую, как Барский тащит в машину, швыряет на переднее сиденье. Вот так вот – с задранной на талию юбкой и трусами, телепающимися на щиколотках.