ДСВ. Книга 2 (СИ) - Аэзида Марина - Страница 37

— Пиши! — велел он. — Пиши обо всех своих преступлениях. И об обмане моего отца, и о сговоре с отступницами, и о попытке отравить императрицу, и о том, что убила ни в чем не повинных поваренка и служанку. Кстати, кто их убил по твоему приказу? Их имена тоже напиши.

Шиа взметнула настороженный взгляд.

— Что? — хмыкнул Ашезир. — Хочешь жизни своему сыну, пиши.

И она написала. Перечитав, Ашезир удовлетворенно кивнул и пододвинул ей второй пергамент.

— Теперь переписывай все то же самое.

И снова женщина послушалась: ну а куда ей деваться?

Ашезир помахал листами в воздухе, высушивая чернила, затем скрутил листы в трубку и убрал их в кожаный футляр.

— Благодарю, о, служительница Ихитшир. Мои подданные проводят тебя в покои, где ты оправишься от своей хвори.

— Ч-что со мной будет? Дальше что будет? — спросила Шиа.

Она что, не поняла? Вроде Ашезир ясно дал понять… Неужели такая недогадливая? Тогда через пару-тройку лет надо подумать о замене. Ну или даже раньше: глупые союзники куда опаснее умных врагов.

— Ты признание написала? Да. Стоит мне показать его вельможам… — Ашезир сделал многозначительную паузу. — Но я не желаю видеть ни тебя, ни твоих внуков и сына обезглавленными или повешенными. Живыми вы мне приятнее. Просто отныне делай то, что я скажу — и все будет хорошо. Сейчас придешь в себя, а потом с честью, обласканная божественным потомком, вернешься в свой храм. А внуков пришли ко двору. Я их пристрою. Теперь уяснила?

— Да, божественный.

Лицу жрицы вернулось осмысленное, даже коварное выражение. Может, не стоит ее менять? Понятно, что ее слабое место, как и у многих женщин — дети и внуки. Пока они в руках Ашезира, она будет верна…

Но дальше что? Что делать с отступницами, на них как найти управу?

Сейчас он ничего не придумает: завтра военный смотр, а значит, этим вечером нужно дышать целебными отварами, уткнувшись лицом в деревянный таз и изнывая от скуки. Это чтобы завтра не опозориться перед войском: а то бывало, что в разгар скачки он начинал задыхаться и сползал с коня. То, что простительно принцу, непозволительно для императора. У потомка бога нет права на слабость.

Воинский смотр прошел неплохо. Ашезир даже выдавал воинственные кличи — в груди не спирало, в горле не першило, в носу не щипало. Повезло, что стоял лютый холод, в котором ни одной пылинки не было, даже прошлогодние листья и семена-сережки заиндевели и сосульками застыли на ветках.

Он вернулся во дворец, когда темнота уже несколько часов царила над Шахензи. Думал позвать Хризанту, чтобы вознаградить себя за дневной успех, но понял, что ни на что не способен, даже на развлечения.

Спать. Только спать.

Он не стал противиться усталости: пусть ляжет раньше обычного, зато и встанет раньше и отдохнувшим.

Быстро переодевшись в ночную рубаху, Ашезир отправился в кровать.

Уютная полудрема покачивала на волнах, дневные мысли и тревоги смешивались с сонными видениями… Тело дернулось, будто подскочило на ложе, а сон стал слаще.

Перед взором проносились зеленые травы, цветущие поля, а он не задыхался, мчась за стройной девицей. У нее почему-то были синие волосы. Она бежала легко, едва касаясь земли. Потом вдруг остановилась и затопала. Ашезир уже догнал ее, обхватил… Она же все топала, ударяя пятками о землю.

«Прекрати!» — хотел он крикнуть, но язык не двигался, а стук продолжался.

И продолжался, и продолжался…

Ашезир вскочил, помотал головой.

Какой неприятный сон!

Стук продолжался… Он исходил из смежной комнаты.

Данеска! Ну чего ей надо?!

Ашезир слез с кровати, потер глаза и поплелся к двери. Все-таки дурацкий закон, что император (да и принц тоже) только сам может открыть эту проклятую смежную дверь…

— Данес… — начал он и осекся.

Перед ним стояла не Данеска, а та ее рабыня-прихоть, которая совсем недавно попала ему под руку.

Не дав время возмутиться, девица затараторила:

— Божественный, императрицы до сих пор нет! А она говорила, что к закату вернется! Она с утра ушла… Но никто меня не слушает, ведь с ней охранник! Но императрица всегда возвращалась в обещанное время!

Первым побуждением было отвесить рабыне оплеуху, но слова «всегда возвращалась в обещанное время» заставили передумать. Данеска и впрямь часто бывала несносна, но если обещала быть в определенное время у себя, то была. А тут ночь на дворе… В это время Хинзар уже спит. Значит, она не с ним. Либо с ней что-то случилось, либо она по-глупому попыталась сбежать к брату-любовнику. В любом случае надо выяснить.

— Куда она с утра отправилась?

— Так с принцем куда-то, божественный.

— Ясно, — буркнул Ашезир и захлопнул дверь перед лицом девицы.

Все это чепуха, наверное… Мало ли где Данеска. С нее станется и стоять на летней террасе, смотреть на звезды.

А может, и не чепуха…

Спросить у Хинзара, когда в последний раз видел Данеску?

Нет, пока бесполезно будить мальчишку. Наверняка жена найдется где-то во дворце. Рабыня просто побоялась искать императрицу в столь позднее время. Неспроста же другие слуги, рабы, да и охранники не волнуются.

Размышляя об этом, Ашезир поймал себя на том, что натянул штаны, надел верхнюю рубаху и вот уже вдевает руки в зимний кафтан из толстой шерсти,

Ну ладно, раз уж оделся, надо поискать. То-то смеху будет, когда найдет! Сам же первый и посмеется.

Увы, посмеяться не пришлось. Все, кто видел Данеску, видели ее выходящей из дворца вместе с принцем. Вернулся принц один…

Куда идти? Поискать жену в саду? На подворье? Среди ледяных скульптур, которые ей так нравились? Или сразу спросить у Хинзара?

Но что мальчишка может сказать? Что императрица решила остаться снаружи?

Ашезир подозвал стражника и вместе с ним вышел из дворца.

Мишени, установленные у стены, продырявлены стрелами — ясно, Данеска здесь была, но сейчас ее тут нет. У внешних ворот, ведущих на площадь столицы, ее не видели. Среди ледяных статуй, где нежные любовники прятались от родителей, а изменники — от супругов, тоже.

Еще есть ледяной лабиринт, но там у нее точно блудить не получилось бы: вход туда и выход оттуда охранялись, кто попало ни войти, ни выйти не мог…

Да где же она?! Где?!

Легкая тревога переросла в волнение, волнение — почти в панику.

Ашезир все-таки вошел в ледяной лабиринт — от безысходности.

Стражник освещал путь факелом, хотя в этом не было нужды: тем и великолепен лабиринт, что огни за его стенами проникают сквозь лед, освещая.

Они прошли больше половины туннеля.

Все, хватит, пора обратно. Тут тоже ничего…

— Возвращаемся, — бросил он стражнику.

Тот послушался, развернулся, но вдруг вскрикнул:

— Божественный! Там!

Ашезир обернулся: за поворотом и впрямь что-то темнело. Он шагнул в ту сторону.

Данеска!

Лежит лицом вниз — на ледяном ложе, в окружении ледяных стен. Мертва?

Он позже это выяснит! Нет времени припадать к ее груди или подносить ко рту лезвие кинжала!

— Помоги! — крикнул он стражнику.

Вместе они вынесли Данеску из лабиринта, занесли во дворец, а затем и в покои Ашезира. С теми, кто стоял на охране ледяного туннеля, он разберется позднее, сейчас точно не до того.

— За лекарем, быстро! — крикнул Ашезир и, не дожидаясь ухода стражника, принялся раздевать Данеску.

Заиндевевший, подбитый мехом плащ, несколько слоев теплой шерстяной одежды…

Как она умудрилась замерзнуть?

Не сейчас… Не сейчас об этом думать!

Раздев жену, он бросил у камина суконное одеяло, положил ее на это ложе, затем скинул кафтан, верхнюю рубаху, ботинки и, пнув смежную дверь, распахнул.

Данескина прихоть была там — сидела, прислонившись к кровати, распахнув испуганные глаза.

— Сюда иди. Быстро! — велел Ашезир.

Она послушалась, но как-то несмело.

— Раздевайся! Живо.

В это время Ашезир уже сам разделся.