ДСВ. Книга 2 (СИ) - Аэзида Марина - Страница 38

— Что… вот прямо так?.. А императрица где?..

— Раздевайся, дура! — крикнул Ашезир.

Девка отпрянула. Кажется, даже приготовилась сопротивляться. Уже подмывало самому разорвать на ней одежду и бросить горячее тело к Данеске, но — о чудо! — рабыня наконец уяснила что к чему. Увидела госпожу у камина и тут же стянула свои платья, бросив их здесь же, у ног.

— Со спины укладывайся, — велел Ашезир.

Она улеглась, он тоже. Сверху прикрыл и себя, и жену, и рабыню шерстяным покрывалом.

Теперь жизнь Данески не зависела от лекаря: жена либо отогреется от их с рабыней тел, либо нет. Зато здоровье зависело от него… может быть, зависело. Бедная Данеска! Сначала ее травили, потом Ашезир заставлял ее пить изгоняющие жизнь травы. Теперь она лежала на льду неизвестно сколько времени животом вниз…

Выжила бы… а уж наследников как-нибудь найдут. Только бы выжила! Даже не ради союза с каудихо, а просто так…Не хотелось этой дурочке смерти, да и братишка к ней привязался. И сам Ашезир, если подумать.

Ее тело — ледяное, его — горячее. И тело безымянной рабыни, надо думать, тоже горячее.

Вошел лекарь — русоволосый рябой муж. Язвенную хворь он пережил и, как говорили, сам себя вылечил. Видимо, неспроста считался одним из лучших.

Оглядев их, лекарь хмыкнул, кивнул и уселся на узкую скамью у стены, прижав к груди закрытый деревянной крышкой кувшин. Горячее питье пригодится, если Данеска придет в себя. Только бы пришла…

Ашезир зажмурился, затем открыл веки — и встретил взволнованный взгляд рабыни. Редкий случай, когда невольница так тревожится о едва знакомой госпоже. Видать, Данеска была более чем добра к девке.

— Как тебя зовут? — спросил Ашезир.

— Илианка… — шепнула рабыня, выглянув из-за плеча Данески.

— Милое имя… Только грей императрицу лучше, а то отправишься на потеху воинам.

— Да мне уже все равно, — процедила девка. — Если императрица умрет, я сама убьюсь. Я не собираюсь кончить, как моя мать…

— А что было с твоей матерью? — спросил Ашезир так тихо, чтобы лекарь не разобрал слов.

— То и было: куча воинов. Слишком много их было, вот она и не выжила…

— А ты?

— Что я?

— Ну… воины иногда не слишком разборчивы, им без разницы взрослая женщина или… — Ашезир многозначительно поднял брови.

— А меня тогда один из них продал… за невинность больше монет давали, я уже говорила.

— А, ну да, помню, говорила… — пробормотал Ашезир, чтобы хоть что-то сказать: беды Илианки или ее матери его сейчас не особенно тревожили. — Как императрица со спины? Такая же ледяная?

— Не… Вроде теплее…

— Что же ты молчала? Лекарь!

Тот приблизился.

— Рабыня говорит, — Ашезир вскочил и кивнул на Илианку, — ее тело стало не таким холодным. Может, влить императрице твое питье?

— Пока не очнется, смысла нет, божественный. Все равно не проглотит. Вот если хотя бы пальцем пошевелит, тогда можно попробовать.

— Ладно… — Ашезир рухнул обратно на ложе у камина.

От нечего делать сначала смотрел на короткие оборвавшиеся волоски, которые полукольцами топорщились вокруг головы Данески, потом на темные ресницы рабыни, так часто хлопающие, будто она хотела спать. Может, и впрямь хотела: ночь все-таки. Ашезир и сам едва не засыпал, несмотря на тревогу.

Данеска застонала. Он и рабыня наперебой закричали.

— Очнулась!

— Питье давай!

Лекарь подлетел, приподнял голову Данески и осторожно влил ей в рот горячий напиток. Она сглотнула и сказала: «пить».

Ашезир засмеялся от облегчения.

И рабыня засмеялась.

Голос Хинзара…

— Догони, ну, догони!

Она побежала на голос.

Золотистый свет струился сквозь полупрозрачные стены ледяного лабиринта, скользил по полу, Данеска видела впереди переливчатый свод и поворот сразу за ним. А потом… потом… Что потом?

— Данеска!

Над ней лицо Ашезира, чуть сбоку лицо Илианки, а выше — потолок.

Почему? Что с ней?

Свод, залитый красивым, но мутным светом… поворот… звонкий голос Хинзара… обрывок фразы: «принц, надо бежать… предатели… надо бежать».

Кажется, в это время Данеска уже лежала, а в голове гудело, скрежетало… Что было дальше? Ничего…

А до этого?

На голову что-то обрушилось, что-то очень-очень тяжелое… Такое, что она, похоже, потеряла сознание…

— Что со мной было? — спросила Данеска.

Ашезир лишь ухмыльнулся и нервно бросил:

— Я думал у тебя это узнать.

— Не помню…

— Ладно, потом вспомнишь. Пей давай!

Рябой муж — лекарь — чуть не насильно заставил ее сделать еще несколько глотков обжигающего питья. Ашезир же выскользнул из-под одеяла и облачился в ночную одежду. То же сделала Илианка. Данеска осталась одна под покрывалом у камина. Бил озноб, но питье все-таки помогало немного согреться.

— Ну что? — спросил Ашезир врачевателя. — Ей что-то грозит?

— Сложно сказать… От холода уже точно не погибнет. Главное, чтобы дыхание не застудила, но то завтра понятно будет.

— А сейчас?

— Сейчас ее нужно в кровать, укутать одеялами — и пусть спит. А я приду ее проведать на рассвете.

— Хорошо. Тогда помоги, перенесем ее на ложе. Туда, — он кивнул в сторону, — на мое ложе.

Ашезир завернул ее в покрывало, как в кокон, затем его и лекаря руки подняли над полом, комната поплыла, Данеска снова едва не потеряла сознание.

Что же было в лабиринте? Игры… крик Хинзара «догоняй». Возглас какого-то мужа: «предательство». Удар по затылку и темнота…

Данеска очнулась от помраченных мыслей и воспоминаний, лишь когда лекарь и Ашезир опустили ее на кровать. Затем врачеватель ушел, оставив кувшин с ядреным питьем. Ушла и Илианка.

— Ну, что было? — снова спросила Данеска, оставшись с Ашезиром наедине.

— Не знаю. Надеюсь, завтра ты оправишься и все вспомнишь, очень надеюсь…

— Нет! — она приподнялась на подушках. — Сейчас! Меня… меня что-то беспокоит… А помню только удар по голове и еще…

— Неудивительно, что беспокоит, — прервал муж и надавил ей на плечо, заставляя улечься обратно. — Похоже, тебя снова пытались убить…

— Похоже… — пробормотала Данеска. — Вот именно, что только «похоже». Хотели бы убить — убили.

— На что ты намекаешь? — Ашезир нахмурился.

— На то! Скорее всего, я просто была помехой! И я слышала, как кто-то говорил Хинзару о каком-то предательстве…

Ашезир по-прежнему хмурился и молчал. Данеска не выдержала и крикнула осипшим, непослушным голосом:

— Твой брат! Ты видел его сегодня?! — по лицу мужа было ясно, что нет. — Ну так иди и проверь! Сдается мне, что целью была не я.

— Но люди видели, как принц возвращался во дворец… Стражники видели…

— Просто или и проверь, дурак, — прошипела Данеска и передразнила: — «Люди сказали». Лучше своими глазами убедись.

На «дурака» он не обиделся — кажется, едва услышал это слово. Зато сильнее нахмурил брови, сжал губы. В его глазах засверкал горячечный огонь.

Не говоря ни слова, Ашезир натянул штаны, кафтан, обувь — и вылетел за дверь.

Данеска честно пыталась дождаться мужа, ведь и она тревожилась за принца, но сон все-таки одолел.

Проснувшись, она первым делом прислушалась к ощущениям: вроде ничего не болит, разве что першит в горле. В остальном же хоть сейчас встань и пляши.

Она поднялась на кровати и тут же уткнулась взглядом в Ашезира. Тот сидел в кресле, уперев локти в колени, а лицо спрятав в ладонях. По-прежнему одет в те штаны и кафтан, в которых уходил… Неужели даже не ложился?

— Эй… — позвала Данеска. — Что с тобой?

Он поднял голову: его веки были воспаленными, побагровевшими, белки глаз покраснели.

— Мой брат… — просипел Ашезир. — Ты была права: он не вернулся в тот день… Это был какой-то мальчишка, одетый в похожую одежду… Мальчишку допросили, но он ничего не знает. Телохранитель Хинзара пропал, твой тоже…

— Что?! — Данеска вскочила с ложа и подлетела к мужу, не обращая внимания, что голышом. Впрочем, его это сейчас тоже не волновало. — Почему ты не разбудил меня?! Ведь я хоть что-то, а успела услышать!