Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 87

С досадой вздохнув, я ответила по существу:

— Не хочу их расстраивать.

— Чем?

— Док, у меня просто талант выбирать не тех мужчин, — попыталась я сменить тему.

Психоаналитик еще больше развеселился.

— Я сказала что-то смешное?

— Кажется, у вашего посла большие проблемы, — резюмировал он.

— Еще нет, — сказала я.

— Но будут.

Может, да. А, может, и нет. Пока никто не знает, ничего не случится.

— Знаете, а ведь вы не сказали "он не мой", — заметил док. — Как можно было бы ожидать.

— Я тоже это заметила, доктор, — проворчала я.

Хаоли был… мой, да, мой. Именно так. Настолько, насколько я была его женщиной или его человеком. К сексу это не имело большого отношения, скорее, близость служила приятным дополнением. Посол уже стал частью меня самой.

— Ладно… Ладно. Улаф и Тошио заслужили, чтобы их высекли, и даже больше, — доктор плотоядно оскалился, а у меня мороз пробежал по коже. — Но что сделали эррги?

Я молчала. Перед глазами стояли тот располосованный инопланетный мальчик с красивыми глазами, истерзанные навигаторы и Улаф. Почему все так сложно?

— Знаете, я, наверно, пойду.

— Ой, — сказал доктор. — Кажется, дверь заперта.

— Вы опять?!

Я не знала, злиться мне или воспринимать это как детскую выходку.

— Хельга, я не настаиваю на рассказе, — примирительно сказал врачеватель душ. — Можете сделать это позже. Но вы должны отдохнуть. Здесь вас точно никто не побеспокоит.

— Туда не лягу, — указала я на кушетку.

— А куда… ляжете? — широко улыбнулся он.

— Проклятье! Я не могу.

— Почему?

Язык словно примерз к небу. Я не могла вымолвить ни слова.

— Позвольте мне предположить, — сказал док. — Вряд ли вы боитесь того, что увидите во сне. Кошмары — это финал, апофеоз, кода! Они помогают пробудиться. Значит, вы боитесь вовсе не проснуться или проснуться уже в ином качестве. Знаете, в моей практике был один любопытный случай…

— Разве это этично — обсуждать своих пациентов? — вернулся ко мне дар речи.

— Вообще-то нет, — ответил он. — Но мы ведь никому об этом не расскажем?

— К чему вы ведете?

— Так вот, мой пациент боялся спать, потому что вместо него мог проснуться кто-то другой.

— Вы думаете, Белый кит? Это не так!

— Вы не дослушали, Хельга, а зря. Я сразу же отнес это к разряду навязчивых идей и состояний. А знаете, почему? Если бы вместо него действительно просыпался кто-то другой, он бы об этом не знал. Итак, чего вы боитесь? Потерять себя вам не грозит, ваш Белый кит не может вытеснить личность. Значит, вы боитесь заснуть навсегда. Я прав?

В этот раз он попал в точку. Придется показать. Доктор должен увидеть, что стало со мной, пока я спала.

Я положила руки на стол и мысленно приказала "одежде" покинуть кожу. Признаться, мне самой хотелось знать, как эти животные влияют на регенерацию. Кожа уже восстановилась, хотя местами на пальцах выглядела розовой и гладкой, как после ожога. Я повертела кистью, изучая папиллярные линии на ладони.

Хм, так просто?! Не потребовалось синтекожи и хитрой регуляции факторов роста и некроза. Все отлично восстановилось за сутки с небольшим. От этих созданий определенно был толк! Наши медики немало дали бы за такое быстрое исцеление.

— Что это? — поинтересовался он при виде "одежды".

— Инопланетное животное, симбионт.

Он не стал трогать "одежду". Весьма осмотрительно! Взглядом попросив разрешения, мужчина бережно осмотрел мои многострадальные руки. Его лапы оказались весьма деликатными, и я не почувствовала ни малейшего дискомфорта.

Я объяснила, что получила во сне обморожение, и доктор Фредриксен подтвердил мои догадки о самовнушении. Мозг действительно поверил в созданную им реальность, и тело на это среагировало.

— Если вы позволите, я бы снял показания, пока вы спите. Нужно закрепить датчики. Если что-то пойдет не так, я вас разбужу.

Я боялась. Чего? Правды, наверное. А еще этой адской кушетки-диагноста. В итоге я задремала прямо за столом посреди беседы. Пожалуй, место уже не имело значения…

Монотонный голос доктора усыплял. Коробочка крутилась между пальцев… До того я не подозревала, что настолько внушаема. Странно, что я совсем не боялась этого человека. Засыпая, я почувствовала, как доктор нежно отводит волосы в сторону и закрепляет датчики на висках и шее. Полоска диагноста сомкнулась вокруг лба, а сетка нейросканера прижала волосы к голове.

— Спите. Пусть вам снятся хорошие сны…

* * *

— И если я умру во сне, пусть Он возьмет меня к себе…

Тонкий голосок брата звучал в тишине. Перед сном мама дала нам по шоколадному печенью с молоком. Эрик молился, но я в знак протеста молчала.

— Похоже, у нас растет маленькая язычница, — пошутил папа, глядя на меня.

"Язычница, язычница, язычница…" — отозвалось эхом внутри.

Воспоминания вернулись в мельчайших подробностях, начиная с количества ранних морщин у родителей и кончая обстановкой в детской.

Мне было семь лет. В тот день мы вернулись из анклава Нихон. Меня немного утомило это путешествие, но я перевозбудилась и никак не могла заснуть. Наконец родители ушли к себе. На лбу, подобно клейму, горел отцовский поцелуй. Брат давным-давно посапывал в своей кровати, но мне не спалось.

— И если я умру во сне… — не договорила я, так мне вдруг стало страшно.

Я очень, очень хотела жить.

Недавно мы похоронили кошку. Я настояла, чтобы Бэсси не бросали в биотэнк на переработку, а закопали на заднем дворе. Пожалуй, в тот миг я осознала бренность бытия. Когда-нибудь не станет ни меня, ни брата, ни родителей. Дедушка уже старый, он умрет еще раньше, как и бабушка Аоки.

Все мы были смертны. Мои мысли то и дело возвращались к этой теме. Если постоянно размышлять об этом, можно сойти с ума.

Но в этот день я впервые за долгое время не думала об этом, когда смотрела, как дедушка играл с другим нихонцем помоложе. Камни на поле так увлекли меня, что я забыла обо всем на свете! Мужчины делали вид, что не замечают меня, но я знала, что они знают.

Я не хотела умирать. Мне очень хотелось сыграть в эту игру.

Игральные камни сыпались с неба. Они падали и падали, словно кто-то невидимый хотел побить меня за грехи и неверие. Я заслонила лицо руками. Гора росла, и скоро стало нечем дышать от тяжести, как вдруг…

* * *

…я проснулась.

Во всех смыслах этого слова. Док использовал дефибриллятор, чтобы запустить сердце, которое сбилось с ритма.

— Да, Хельга, — сказал он, когда автоматический диагност закончил работу и вколол мне необходимые лекарства. — У вас действительно большие проблемы.

— Я же говорила, — прошептала я.

Услышал ли он? Я лежала на теплом полу, осознавая, что буря прошла мимо. Жива! Жива… "Пока дышу, надеюсь".

Доктор, ворча себе под нос, изучал результаты, которые выдавали приборы. Он что-то говорил, но я не вникала.

— Хельга, — заботливо спросил он. — Как вы?

— Отвратительно.

— Кит появлялся?

— Нет.

— Плохо.

Доктор попросил разрешение на забор крови. Кубиком больше — кубиком меньше. Интересно, зачем?

"Эй-эй, полегче, док! Куда вам столько?"

Я с удивлением смотрела, как он одну за другой наполняет пробирки. Часть отправилась в портативный диагност, а остальные в холодильник.

— Позже отправлю с курьером в лабораторию. И… простите, Хельга. Вы не могли бы потом помочиться сюда? — он показал пустой стаканчик для анализов. — Туалет там.

Я не ответила. Только моргнула. Он чокнутый, честное слово!

— Знаете, что такое ваш кит? — спросил он и сам же себе ответил. — Это защитный механизм.

"А то я не знаю, доктор".

Он сто раз об этом говорил. Личность-протектор, которая берет на себя то, что слишком тяжело для моего "Я". Эта концепция нас вполне устраивала, пока доктор не устроил натурный эксперимент и не вызвал эту сущность, испугав меня. С тех пор все пошло наперекосяк. Белый кит появлялся все реже и реже.