Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 77

Если ни о чем не думать, все очень просто. Даже мой белый кит, вопреки обыкновению, меня не беспокоил. Эши Этти шевельнулся и вытащил из ноздрей два фильтра, на поверку оказавшихся очередным животным. "Одежда"? Два комочка словно впитались в пальцы, став невидимыми. Чужак с наслаждением вдохнул и закашлялся.

— О!

— Что-то не так?

Он потрясенно уставился на меня. Подумал — и снова надел фильтры. Хорошее решение. Умный мальчик. Молодец. Хороший, хороший. С-собака…

— Я вам не помешал? — услышала я голос Тошио.

Пожалуй, так надо говорить, чтобы смутить людей, пусть у них даже ничего такого в мыслях не было. Я обернулась. Тошио принес плед, хотя нужды в нем больше не было. Мужчина переводил взгляд с меня на чужака и обратно. Чтобы сгладить неловкость, я поблагодарила за помощь.

— Я уже скоро возвращаюсь, так что не стоило, — добавила я.

Хотелось бы побыть здесь еще немного, но момент был упущен.

* * *

Взрослые привезли с собой детей. Малышей, достаточно взрослых для такой серьезной церемонии и наряженных в темные костюмчики, довольно быстро увели прочь. Кажется, некоторые даже не поняли, что произошло, и почему взрослые так серьезны. Их не смущала смерть.

Чтобы дети не скучали, их оставили в дальней комнате под присмотром одной из родственниц. Время от времени приходилось менять друг друга, чтобы не уставать.

Мама поймала меня у самого входа:

— Хельга, посмотришь за детьми? Сигрид там уже час, пора ее отпустить.

Целый час? Да она просто герой! Целая орава сорванцов даже за час способна вымотать кого угодно.

— Хорошо, сейчас.

Эши Этти проводил меня туда. Я остановилась у входа, наблюдая, как нихонские дети учат играть своих рыжих и светловолосых сверстников.

— Сомосомо, — с умным видом вступил шести-семилетний бутуз.

— Тиратира!

— Кинкин.

— Мирумиру!

— Найнай.

Оксюморон, выраженный в повторах… "Спрятанное письмо". То, что на виду, никто не ищет, а даже если ищет, не может найти. Я увидела это в словах.

Дети ритмично хлопали, перебрасываясь скороговоркой. Маленькие северяне хором повторяли, совсем не озабоченные смыслом.

И по нарастающей:

— Масумасу.

— Моттомотто, — девочка руками показала, насколько больше ее предмет.

— Наканака.

— Наганага, — закончил фразу мальчик лет десяти.

Игра слов со смыслом. Остальные одобрительно закивали, подражая взрослым. Узкоглазая темноволосая девочка вклинилась со своим:

— Яя!

Застенчиво сказанное тонким голоском, это было так комично, что дети прыснули от смеха.

— Ёкуёку, — мальчик постарше поддержал цепочку из слов.

Смех и довольный визг. Веселье продолжилось:

— Нороноро!

— Бурабура.

— Оиои.

— Отиоти, — девчушка изобразила ручкой, как она ложится спать.

— Соёсоё!

— Иёиё!

Хлоп-хлоп в ладоши. Ритм просто завораживал.

— Тобитоби.

— Мэймэй.

— Тайтэй, — сказала та же самая стеснительная девочка, и снова все засмеялись.

Каждый по отдельности — и почти все. Примерно так. В тему, конечно, но в игре ошибка, два разных слога.

— Итиити!

— Гатагата! — подскочил мальчик, затопав ногами, как робот.

— Корокоро.

— Бурубуру!

— Барабара!!! — крикнул последний, и все кинулись врассыпную, со смехом уворачиваясь друг от друга.

Как тут не убежать, когда злой призрак гонится за тобой? Впрочем, дети выбрали странную игру для похорон.

Один негодник с разбегу врезался прямо в ноги ошеломленному пришельцу. Эши Этти подхватил живой снаряд у самого пола, а я присела и помогла мальчугану отряхнуться. Он поднял веснушчатую мордочку и сдул с лица нависшую рыжую челку.

— Извините, — он чинно поклонился и широко улыбнулся, похвастав дыркой вместо молочного зуба.

— Ничего, все в порядке, — сказала я и вопросительно посмотрела на Эши Этти.

Тот кивнул, наблюдая за детьми.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Ларс Трюгвассон. А вас?

Вот он какой, оказывается. Семейное сходство налицо.

— Хельга Рагнарссен, — улыбнулась я общительному внуку министра обороны. — А это Эши Этти.

— Он кто?

— Пришелец.

— Да ну! — малыш скептически прищурился. — Правда?

— Чтоб мне лопнуть.

Мальчик кивнул и убежал к своим сверстникам. Тот самый пришелец с интересом смотрел на всю эту кутерьму.

— Сколько лет? — вдруг спросил он.

— А, им? От пяти до десяти.

— Маленькие.

Я все ждала, что он уйдет, но он так же стоял в дверях, пока я провожала Сигрид. Посторонился на мгновение и снова завис, наблюдая за детьми. Мысленно махнув на это рукой, я решила не обращать внимания. Дети облепили меня, и пришлось поработать переводчиком. Теперь я объясняла маленьким узкоглазым чертятам, как играть в змейки.

Кто-то заканчивает свой жизненный путь, а кто-то только-только его начинает. Вот непреложный закон жизни.

* * *

День кончался.

Нагато Сюдзи покоился в простой фарфоровой урне. Завтра мы развеем пепел над морем, с которого все началось и все закончится. Волны и ветер унесут прах с собой. Он вернется в колыбель жизни, но часть его останется тут. Дедушка завещал свою нервную систему для исследований фонду "Доки но сакура".

ИскИн анклава после подтверждения смерти огласил последнюю волю покойного.

Мне, как единственному медику в семье, достался семейный архив, а также доска для игры в Го и записи прижизненных партий. Акции "Фрейя корп" в равных долях распределялись между Эриком и другим внукам. Но я, как мне кажется, получила несравненно больше.

Акции — это всего лишь деньги. Кто-то скажет, что деньги — это власть. Но я отвечу, что семейные связи и память значат гораздо больше. Информация! Вот основа основ нашего мира. Знание порою важнее, чем холодные, бездушные кредиты. Торговая ассоциация не приемлет этого, а зря. Это их когда-нибудь погубит.

Тетушкам отошла недвижимость в анклаве "Нихон" и столице, а также движимое имущество в небесном городе "Асгард". Маме — коллекция терранских редкостей докосмической эпохи. Список, увы, был неполный. Часть культурных сокровищ навсегда погибла во время недавнего землетрясения, но даже то, что осталось, было бесценным. Это были всяческие свитки, каллиграфии, аудиозаписи и книги. А также любимый дедушкин бонсай, который он начал выращивать полвека назад.

Крохотная сосна сиротливо стояла в холле нашего дома. Казалось, она тоже скорбела о хозяине.

* * *

Я хотела вернуть "одежду" владельцу, но она, что интересно, не спешила меня покидать. Даже обработка в ультразвуковой чистке не помогла. Я так и не поняла, где она прячется: у меня на коже или на кимоно. Оставалось это принять это как данность.

Просто? Сложнее не бывает.

В посольстве я теперь ощущала себя, как посторонний человек. Между мной и Хаоли теперь появилось какое-то странное напряжение и неловкость. Казалось, между нами в одночасье выросла ледяная стена отчуждения. Я все никак не могла преодолеть ее и сделать первый шаг, но он все решил за меня:

— Хельга! Хорошо, что вы пришли, — он обнял меня, а я его.

Поцеловал, вскинул на руки и унес к себе. Утешать он умел. И отвлечь от тягостных мыслей тоже, пусть даже таким тривиальным способом, который мужчина и женщина пользуются испокон века.

Мой когтистый чешуйчатый змей был рядом. Кожа его горяча, а не холодна — даже теплее, чем у человека… Поцелуи и ласки сладки и опасны. Легко можно в них затеряться, утратив свое собственное "я".

Но сегодня это лучше, чем пустота.

Глава 2

Это был сон. Всего лишь сон во сне.

На грани сна и яви меня вдруг окутало оцепенение, когда нельзя шевельнуть ни рукой, ни ногой, и от этого делается так страшно, что хочется кричать. Но горло не может издать ни звука. Подобно тому, как сам разум, душа или сущность заперта внутри бренного тела, так и мое "я" не находило выхода из клетки.