Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 173

— Слова-сказанные красивы-совершенны, — согласилась старейшая.

— Слова-сказанные не-мои имя-Хельга, — не стала лукавить я.

— Чьи-чьи-чьи?

— Слова-сказанные умным-опытным другим-мужчиной очень-давно.

"Проклятье! Твоя моя понимай".

Кажется, я стала родоначальником общегалактического "пиджина", смешав два языка.

— А! — махнула рукой собеседница. — Я имя-Арта почти-понимаю.

Значит, она догадалась, о чем я. Какое облегчение! Я услышала разговоры и обернулась. Военные, сидевшие двумя рядами выше, вероятно, супруги дам, тоже все слышали. Мне стало неловко. Один из них, красивый и видный мужчина, поймал мой взгляд и улыбнулся. Я вздрогнула и отвернулась, но все равно ощущала его взгляд на затылке и между лопаток.

Между тем события на арене разворачивались совсем не так, как мне бы хотелось. У меня все похолодело в груди. Хаоли снова атаковал, сменив тактику. Эши всякий раз умело уклонялся, как на тренировке, только двигался намного быстрее. Импульсы и энергия, которую вкладывал в удары Хаоли, были такой силы, что ему самому приходилось несладко. Вся эта сила возвращалась обратно.

Направляющий-на-пути понял это и умерил пыл. Теперь это напоминало обычный спарринг. Я заподозрила, что Хаоли Этти на ходу изучает приемы боя. Плохо, если так. Кроме того, он просто лупил внука. То есть удары стали неопасными, просто обидными.

Я испытала стойкое ощущение déjà vu. Дедушка Нагато однажды отлупил так за непослушание Эрика, и тот слова не сказал, только терпел и уклонялся. Эши поступал точно так же, как брат.

Однако все это становилось слишком… слишком… Это была показательная акция. Публичная порка. Хаоли Этти словно за что-то наказывал своего родственника.

— Мать-дочерей понимает-знает что-происходит? — спросила Сен Этти.

— Да.

Мой Белый кит требует, чтобы я что-то сделала. Он взмывает в небеса и падает вниз.

"Нет!!!"

Женщины не вмешиваются в чужие поединки, только наблюдают.

"Да!!!"

Пожалуй, пора это изменить.

Решившись, я перелезла через бордюр и спрыгнула на арену. Ноги спружинили, но кости выдержали. Это не опаснее, чем прыгать со второго этажа. Оба противника сразу же обернулись ко мне, на время забыв о своих разногласиях.

— Хватит, — сказала я, когда подошла вплотную. — Прекращайте. Хаоли, пожалуйста, хватит.

Мне страшно, но я храбрюсь. Не верится, что он убьет моего мужа. В глубине души еще осталась надежда. Я увидела, что эрг снова превращается. Обратная трансформация лишь частичная и касается только головы, что позволяет ему внятно говорить.

— Хельга, — сказал Хаоли Этти. — Помните, что было на корабле?

— О чем вы? — уставилась я на него.

— Что было там? — прошипел он.

Он напоминал разозленную гремучую змею перед броском.

— Вы знаете, — развела я руками. — При чем здесь это? Все уже прошло и хорошо закончилось. Почему вы спрашиваете?

— Я понял, — вмешался Эши. — Я имя-Эши понимаю деда-с-материнской-и-отцовской-линии.

Он выглядел виноватым? Ну, по крайней мере, не высокомерным и не самоуверенным, как обычно. Кажется, его проняло до костей.

— Не думаю, — Хаоли вдруг глухо рыкнул, выпуская и снова пряча когти. — Моя-неотчуждаемая-плоть могла умереть!!! Имя-Эши непригоден-ненадежен. Он несъедобен-и-сгнил.

— Но я жива!

На меня уже не обращали внимания. Два самца делили территорию. Хаоли стремительно прыгнул и на сей раз успел прорвать оборону противника. Скорость просто нереальная. Он повалил Эши наземь и занес для расправы когти.

— Нет!!!

Я с разбегу врезалась в Хаоли, сбивая руку в сторону. Мужчина удивленно замотал головой. Повиснув на нем, я мешала сражаться. Эши воспользовался этим, скинул противника и вскочил. Публика дружно ахнула. Направляющий-на-пути не успокаивался. Еще удар — туда, где билось двойное сердце моего мужа. Но там уже была я. Хаоли не успел остановиться. Когти глубоко, как нож в масло, вошли в мое тело.

— Не… сражается но-сражается… сражается… но-не-сражается, — улыбнулась я ему.

Морда напротив моего лица становится таким родным и знакомым лицом.

Вот и все. Вдали тоскливо поют киты. Плачет Лари. Я тянусь к ней всей душой. Нет, я не могу ее оставить. Слишком рано. Я еще не видела ее первые шаги.

Почему все кричат? На трибунах беснуются зрители. Кто здесь? Уже ничего не вижу. Ощущаю сзади руки мужа и ускользаю во тьму.

* * *

— Мать-дочерей нельзя-рано вставать! — поучал меня медик Рани.

Мы в незнакомом помещении, оснащенном по последнему слову науки и биотехнологий эргов. Примерно так выглядело помещение на челноке пришельцев. Да, меня снова утопили в таком же прозрачном баке, пока лечили.

— Но мой-детеныш-несамостоятельная!

Я снова попыталась встать, и мне это удалось. Тошнило, мутило, но с каждой минутой становилось легче.

— Мать-матерей детеныш-несамостоятельная в порядке, — доложил он. — Она скрыта-и-открыта.

— Что?

— Командующий-в-походе-на-врага-Этти имя-Эши открыл-обманул дверь-животное.

Хвала всем богам!!! Значит, Лари с отцом. Я хочу встать. Так понимаю, меня вылечили. Изучаю себя и не нахожу даже шрамов. Сколько времени прошло? Непонятно.

— Как-давно была-сделана рана?

— Примерно … и …

Это ничего мне не говорит. Их меры времени не прошиты в привитой языковой нейросети.

— День? — уточнила я.

— Меньше-чем-день, — ответил мужчина.

Ф-фух… Это радует. Но все равно несколько часов я провела вдали от ребенка.

— Имя-Лари голодна?

— Да, — озабоченно ответил он. — Детеныш-несамостоятельная не-ест.

О, боги и богини! Надо скорее к ней.

— Где моя одежда?

Медик непонимающе смотрит на меня.

— Где одежда-покровы? — говорю я и повторяю на спанглиш, чтобы запомнил. — Одежда.

— А! — он достает и почтительно протягивает мне аккуратно свернутый комбинезон. — Вот.

Крови нет — почистили — но спереди солидный разрез и несколько отверстий, оставленных когтями. Я для интереса сую туда пальцы. Ну и ну! Чудо, что я еще жива. На Фрейе мне бы понадобился реанимационный кювез.

Надеваю, кое-как заделываю дыры. Безумно хочется есть, но я не уверена, могу ли я. Все-таки доктор — мужчина. В животе урчит, и доктор подсовывает насыщенный питательными веществами густой напиток, совсем как тот, что я пила на челноке. Сейчас организм принимает только это. Силы сразу прибывают.

— Все, я пошла.

Тут я замираю на полпути к дверям.

— Дорогу не покажете?

* * *

Мы шли, и все эрги, встреченные на пути, оказывали нам почтение. Они кивали и говорили:

— Кровь-пища-дар это-ничего-не-значит.

Я могла кормиться с любого из них. Это знак наивысшего доверия от члена клана. Одно дело знать, а другое — слышать и видеть. Это как будто происходит не со мной. Но для меня все это просто слова. Я, опираясь на руку исцеляющего, иду к своей семье.

Мы пришли. Воины у входа тоже оказали почтение. Мы вошли. Внутри я увидела странное зрелище. Эши Этти сидел на полу и поил с запястья кровью нашу дочь. Рядом сидели дамы с мисками и плошками и что-то обсуждали на повышенных тонах. Одна из них — Сен Этти, а другая мне незнакома.

— Эши!!! — вскрикнула я. — Что ты делаешь?

Потом, правда, поняла, что погорячилась. Я подошла, и он непроницаемо посмотрел на меня. Полярные льды его глаз согревают. Но это тепло только для меня и ребенка.

— Наша дочь голодна, чика.

— Можешь заканчивать, муж мой, — сказала я. — Дай-ка сюда.

— Мяаааа!!!

Столько радости мне и не снилось. Как будто я отсутствовала не несколько часов, а целую вечность. Так, милая, сейчас все будет. Я отошла в сторонку, отвернулась, чтобы никто не видел, расстегнула комбинезон, приложила Лари к груди и только тут поняла, что мы не одни. В углу в "полулотосе" восседал Хаоли Этти и страдал.