Пятнадцатый камень (СИ) - Колоскова Елена Леонидовна - Страница 174

— А он что здесь делает?

Нет, у меня точно пропадет молоко! Какого черта он тут забыл? Я как наяву ощутила его когти у себя в груди. Тут я поняла, что он спеленут какой-то тонкой, почти незаметной паутиной.

— Это-трофей матери-дочерей, — сказал Сен Этти, подходя ближе.

"Не поняла?"

Глава 20

— Как?!

— Он чуть не убил тебя, а ты его, — сказал Эши, подходя ближе. — Все справедливо.

Он уселся напротив меня, загородив спиной от Хаоли, и я немного расслабилась.

— Я? — теперь я точно ничего не понимала. — А почему он жив?

— Я так решил, — хищно улыбнулся супруг и спросил. — Арта Этти свидетельствовала. Можно?

Только спустя пару секунд я сообразила, что он хочет наблюдать, и смутилась.

— Это… слишком личное.

— Почему?

— Ну, Эши!

Сен Этти тронула мое плечо, и я обернулась. Она сказала:

— Мать-сыновей имя-Сен интересно-любопытно что ест детеныш-несамостоятельная.

"И она туда же!"

Мне было не по себе. Если бы люди проявили такой интерес, в лучшем случае я бы послала подальше, обозвав фриками. Но пришельцы воспринимали это иначе. Не думаю, что это оскорбление.

— Мать-дочерей имя-Хельга не-хочет не-разрешает просит-прощения-за-отказ, — как можно вежливее ответила я.

Свекровь фыркнула и удалилась — только одежды взметнулись вслед. Она отдала приказ, как главнокомандующий, и вторая дама поднялась со своего места. Они ушли не прощаясь. Наверное, я все-таки обидела Сен Этти. Или она испытывала досаду оттого, что не смогла удовлетворить свое любопытство.

Эши смотрел на меня и Лари. Я развернула ее и приложила с другой стороны. Постепенно я перестала смущаться. Может быть, привыкну со временем?

— Мой-трофей мой-детеныш-несамостоятельная очень-красивые, — сказал муж. — Смотреть-наблюдать интересно.

Я стукнула его свободной рукой по плечу.

— Эши!

— За что, чика? — удивился он.

— Лучше помолчи.

Закончив, я передала ему дочь, застегнула одежду и приступила к изучению "трофея". И как это, интересно, снимается? Паутина, как мелкоячеистая сеть, опутала Хаоли Этти целиком. При попытке пошевелиться она сжималась сильнее. Ужас! Эта пытка неподвижностью длится уже несколько часов, с самого поединка.

— Эши! — спросила я. — Эта сетка живая?

Хаоли метнул в меня красноречивый взгляд. Говорить он, очевидно, сейчас не мог.

— Да, Хельга. Но время жизни ограничено.

— А! — сообразила я. — Как у оружия?

— Да, примерно так. Скоро сеть распадется сама, — ответил муж, покачивая дочь.

Лари из него веревки вила. Она уже открутила какую-то штуку от его костюма и играла с нею. Эши не возражал.

— А раньше снять не получится?

— Попробуй, — усмехнулся он. — Твое приоритетное право.

Потянув за край сетки, я дала команду уменьшить натяжение нитей. Не вышло. Предположив, что они скручиваются, как мышечные волокна, я начала изучать их структуру. Точно! Сокращаются, стягиваясь к "узлам" сетки. На узлах рецепторы, реагирующие на давление и движение добычи. Значит, что? Синтезировать миорелаксант и попытаться уничтожить "узлы". Для начала я ослабила сеть. Хаоли сразу же задышал свободнее и попытался разогнуться.

— Хм… а если так? — в азарте пробормотала я.

Все, что происходило, я видела уже не глазами, а опосредованно, через своего симбионта. Я нашла решение проще: нейтрализовать рецепторы на узлах, и все! Стоило это сделать, как сеть, посчитав, что добычи уже нет, растянулась, и Хаоли начал из нее выбираться, стряхивая это тонкое кружево с себя.

— Вы в порядке? — спросила я.

Хаоли не ответил. Просто рухнул на месте, и я поняла, что у него судороги. Или просто боль, потому что в конечности, которые затекли, начала поступать кровь. Синдром сдавления? Вряд ли. Но все равно неприятно. Смотреть, как он корчится, кстати, тоже.

— Эши, надо помочь.

— И не подумаю.

Тут Лари заинтересовалась происходящим, слезла с рук у отца и проворно поползла к прадедушке.

— Стой! — поймала я ее за комбинезончик на полпути к цели. — Не стоит этого делать, дорогая.

— Мяяяаа… — заревела она от огорчения. — Мя-мя-мя!!!

"Дай-дай-дай", — перевела я. Еще вчера девочке разрешали играть с ним, а сегодня вдруг запретили. Понимаю, милая, но ничего не попишешь. Нельзя.

— Эши, возьми ее, — передала я дочь супругу, который подошел к нам.

Наконец Хаоли Этти сел и посмотрел на меня и нахмурился. Я поежилась. Что теперь будет? Продолжение поединка? Что сулит ему статус "трофея"? Разве такое бывает? Эши когда-то говорил, у женщин не бывает трофеев. Выходит, он ошибался. Один из них как раз передо мной.

— Добрый день, — укрылась я за броней из хороших манер. — Как вы себя чувствуете?

— Ужасно, — признался он. — А вы?

— Довольно сносно.

"Но не благодаря вам", — повисли между нами не сказанные слова.

— Приношу свои извинения, — сказал мужчина и поклонился. — Направляющий-на-пути-Этти имя-Хаоли приносит-извинения матери-дочерей имя-Хельга.

— Да пошли вы! — я хлестнула его по лицу. — О чем вы вообще думали?

Он побледнел как полотно и обжег меня красноречивым взглядом, но стерпел.

— Имя-Хаоли приносит-извинения молит-о-прощении-снисхождении, — снова поклонился он.

В этой покорности и смирении было что-то неестественное. Я хотела разбить эту маску вежливости, но не могла. Оно того не стоит. Все ошибки, которые он мог совершить в отношениях, он уже сделал. Разбитое не склеишь, утраченного не вернешь.

— Вы больше не мой "трофей", — сказала я. — Мне это не нужно. Уходите. Не желаю вас больше видеть.

Вот теперь он выглядел так, словно его ударили.

— Хельга! — воскликнул он. — Хельга…

— Очень хорошо, — сказал Эши. — До свидания. Выход там.

Хаоли, будто снова став старше, пошел к выходу. На него навалились не годы, но события, виновником которых был он сам.

* * *

— Надо закрыться, — сказала я, прохаживаясь туда-сюда по гостиной. — А то вдруг кто-то еще придет в гости. Хочется тишины.

Лари я уже уложила в детской. Нам принесли ужин. Я ела, не ощущая вкуса, и смотрела на супруга. И снова он "сражался, не сражаясь". Эши Этти предоставил мне самой сделать выбор, а не решил за меня, и тем самым проявил большую дальновидность.

"Мудрое решение".

В этот миг я посмотрела на него иначе, как будто раскрылась новая грань его личности. Или появилась? Быть может, именно благодаря мне и послу. Новый опыт — новые испытания.

— Не хочу никого видеть, — сказала я. — Кроме тебя и Лари.

— Хорошо, — Эши поймал и поцеловал меня.

— Доктор сказал быть осторожнее.

Вопреки сказанному, я просто пожирала его взглядом. Как же он прекрасен! Для меня — красив, потому что любим. На самом деле это резкая, чуждая красота. Сильный, мужественный, такой желанный… Так бы и съела. Во всех смыслах. Странно это осознавать.

— Я осторожно, — медленно, расчетливо улыбнулся он, расстегивая мой комбинезон. — Очень осторожно.

Он все еще не отошел от боя, понимаю я. Весь насыщен инопланетными аналогами тестостерона и адреналина. И он очень, очень хочет меня и понимает, что это взаимно. Запах меня выдает. Смогу ли я сейчас дать ему то, что он хочет? Вот и проверим.

— Эши, — еще один поцелуй.

Он берет меня на руки и уносит в спальню. Стены тускло светятся, как болотные огни. Воздух свеж и чист, немного прохладнее, чем обычно. Дверь он запечатывает одним касанием руки. Никто нас больше не потревожит. Постель, куда он меня уложил, похожа на мягкий водяной матрас, крытый пушистыми шкурами. Мы проваливаемся внутрь, и все движется под нами, укачивая и успокаивая. Мужчина так нежно и бережно ласкает меня, что хочется плакать.