Самый хищный милый друг (СИ) - Воронцова Маргарита - Страница 72

Наверное… уже… все.

Я смотрела на Кирилла и чувствовала, как глаза наполняются раскаленными слезами, а горло сжимает железной перчаткой. Кирилл меня не видел, он был полностью поглощен тяжелыми мыслями.

Бедный мой! Как же ему сейчас плохо!

— Кирилл, — прошептала я, но тут же закричала: — Кирилл! — и побежала к любимому.

Он меня заметил. Его лицо в тот же миг озарилось безудержной радостью, он бросился навстречу, и через пару мгновений я уже оторвалась от земли, взлетела, поднятая его сильными руками.

— Катюша, милая, ты приехала!

— Конечно, я приехала! Сразу, как только узнала, помчалась следом за тобой!

— Солнышко мое!

Кирилл прижал меня к себе, мое лицо оказалось чуть выше, я тут же обвила руками шею милого друга и принялась осыпать его поцелуями. Я установила мировой рекорд скоростного целования — сто поцелуев в секунду!

По моим щекам текли слезы, и они немедленно перемещались на лицо Кирилла. Он тоже меня целовал — торопливо, лихорадочно, так, словно я была живительным источником, а он никак не мог напиться после долгой и мучительной разлуки. Его глаза были в сеточке красных сосудов, меж бровей залегла глубокая морщина.

Как его жаль!

— Кирилл, должна тебе сказать… — горячо зашептала я. — Я тебя люблю, люблю! Я тебя обожаю! Когда мы расстались, я наконец поняла, какие чувства к тебе испытываю. Не хочу жить без тебя, в этом нет никакого смысла. Хочу постоянно быть с тобой! Милый мой, удивительный, любимый… Ты чудесный, я так тебя люблю, Кирилл!

— Маленькая моя девочка… Я тоже тебя безумно люблю. Давай больше никогда не будем расставаться?

— Никогда!

— Второй раз я этого не вынесу. Без тебя жить совершенно невозможно. Больше тебя ни за что не отпущу. Даже не надейся снова от меня сбежать!

— Я и сама не хочу. Я намучилась без тебя, Кирилл! Ужасно намучилась! Скучала, тосковала…

— И я намучился.

— Я каждую секунду думала о тебе! День и ночь!

— Милая… Ты будешь мне верить? Не будешь бояться?

— Я тебе верю! Ты самый лучший, ты удивительный!

За спиной Кирилла я заметила несколько улыбающихся лиц — на нас все смотрели. Но нам было не до зрителей, мы были опьянены близостью друг друга. Я жадно вдыхала родной запах и ликовала от возможности прикасаться к любимому, прижиматься к его груди, целовать, обнимать за шею… Волнующий коктейль изумительных чувств будоражил кровь, превращал нас в безумцев…

Но еще секунда — и опьянение пройдет. И Кирилл мне скажет, что его отец…

Нет! Я не хочу это слышать!

— Катюша, как ты добралась?

— Прилетела на самолете. В аэропорту схватила такси и помчалась на виллу.

— А потом обратно? Вот это путешествие, — слабо улыбнулся Кирилл.

Я погладила его по голове, снова поцеловала. Он так и не опустил меня на землю.

— Кирилл, а как… там… папа? — сделав над собой чудовищное усилие, выдавила я. Боялась спрашивать, но все-таки спросила.

— Катя… — Кирилл помотал головой. — Утром началась операция. Обещали закончить через три часа. Но мы ждем уже больше пяти часов. Мама плачет, она совершенно измучена. Два раза из операционной выходила медсестра и что-то нам говорила. Но мама в таком состоянии, что не смогла перевести, она не поняла. Мы ничего не знаем. Что там у них происходит? Как это страшно — ждать… В любой момент нам могут сказать, что…

— Нет! Все будет хорошо, Кирилл! Смотри, я привезла с виллы папину ложку! — я достала из сумки священный талисман. — Вот! Ты видишь?! Его ложка! Операция скоро закончится, и с папой все будет хорошо!

Кирилл вздохнул. В его глазах сияла любовь, надежда и… отчаяние.

— Пойдем к маме, Катя. Я вышел на пару минут воздухом подышать… а тут такое счастье — ты! Это просто чудо какое-то! Я и мечтать не смел. Нет, я мечтал об этом… Но даже не верил, что такое счастье возможно. Пойдем, — Кирилл, наконец, поставил меня на землю и, крепко сжав мою руку, повел в здание больницы.

Глава 40

Катя

Первые дни мы едва ли не круглосуточно дежурили в палате Андрея Константиновича, но не потому, что этого требовало его состояние, а потому что одиночество и бездействие отец Кирилла воспринимал как наказание.

Операция прошла отлично, хирург — мсье Бонне — был очень доволен результатами и тем, что удалось сделать за семь часов. Как выяснилось, он воспользовался ситуацией и решил совместить экстренное вмешательство с плановым, назначенным на январь, чтобы лишний раз не кромсать скальпелем любимого пациента. Именно поэтому Кириллу и маме пришлось так долго ждать.

Медсестра, отправленная хирургом, чтобы успокоить отчаявшихся родственников, ничего толком не смогла объяснить — Елена Михайловна ее не поняла, она не настолько хорошо знала французский и, к тому же, волновалась и паниковала. Поэтому часы ожидания превратились для них в настоящий ад…

Больше всего Андрею Константиновичу нравилось проводить время со мной. У нас нашлось столько тем для обсуждений — «Импульс», мсье Массон, французские нравы, местная кухня, Кирилл. О, да, о Кирилле мы говорили безостановочно, потому что и мне, и папе это доставляло огромное удовольствие. Андрей Константинович гордился сыном, а я с каждым днем испытывала к Кириллу все более яркие чувства…

Жерар привозил в кастрюльках диетические, но изысканно приготовленные супчики, с тончайшими специями. В первый день я кормила папулю с ложки, но вскоре он уже самостоятельно орудовал своим драгоценным талисманом.

— Железный мужик, — поделился со мной мсье Бонне. Сорокалетний хирург проявлял ко мне интерес и постоянно останавливал в коридоре клиники. — Никаких осложнений, все по плану. Даже неинтересно. Для его возраста восстанавливается на удивление быстро. Ах, ну еще бы! С такой-то очаровательной сиделкой!

Кристиан, узнав от Кирилла о состоянии отца, прислал в больницу огромную корзину цветов от имени концерна, а мсье Дефоссе даже собственноручно подписал открытку с пожеланием скорейшего выздоровления.

— Какое внимание, надо же, — довольно улыбнулся Андрей Константинович. Он был польщен. — А что это Массончик так суетится? Даже открыточку от Дефоссе организовал.

— Пап, мы ж для них очень выгодные партнеры, — усмехнулся Кирилл.

— Молодец, сынок, хорошо все с французами провернул. А Катюша помогла.

— Да, Катя очень помогла!

— Катя — прелесть! — хором воскликнули Андрей Константинович и Елена Михайловна и тут же рассмеялись.

Я смутилась, щеки сразу стали горячими.

— Прелесть. Чудесная девочка, — подтвердил Кирилл и, взяв мою руку, поцеловал пальцы. — С вмонтированным металлоискателем, да, пап? Серебряные ложки на раз-два находит.

— О, а вот это вообще бесценное качество!..

Кириллу надо было работать, поэтому он снял квартиру напротив клиники и устроил там мобильный офис. Он курсировал меж двух зданий, как челнок. Сыграв с отцом в шахматы в больнице, отправлялся в соседний дом, чтобы заняться делами. Несколько раз мы переночевали в этой квартире на большом раздвижном диване.

Что мы там устроили… Наше безнравственное поведение в апартаментах на авеню Марсо имело оправдание — нас измучила долгая разлука и пережитый совместно страх за отца. Чувства обострились до предела, мы сходили с ума от страсти, каждая минута близости превратилась в драгоценный подарок. А душа пела при мысли о том, что таких моментов полного единения у нас будет все больше, ведь впереди целая жизнь, которую мы собираемся провести вместе…

Через восемь дней врачи разрешили Андрею Константиновичу вставать… И началось! Мы отлавливали папаню на всех этажах здания и чуть ли не на крыше. Он всегда ловко испарялся из палаты — так проскальзывают сквозь пальцы маленькие рыбки в морской волне.

На третьем этаже папа тусовался с медсестрами, в ординаторской на втором — травил байки с анестезиологами, на четвертом — изучал снимки вместе с хирургами. Пытался просочиться с советами в операционную, а на чердаке, где монтировали кабель, сурово командовал рабочими-арабами. Неважно, что ни французского, ни арабского папуля не знал, везде он гармонично вписывался в коллектив и умело руководил.