Другая жизнь (СИ) - "Haruka85" - Страница 63

— Одиннадцать…

— Спасибо, что не двадцать! Наверстаешь! Только я понадеялся, что в ум ты вошёл, и нате!

— Ну пап…

— Что — «пап»? Каково мне всё это, отцу твоему, не думал? Я уж было смирился, дурак старый, думал, чем черт не шутит, правда любовь! Столько лет друг друга глазами ели! Думаешь, я не замечал ничего? Да я чуть с ума не сошёл, глядя, что между вами творится! Думаешь, я не понял, когда всё у вас на лад пошло?! Ты мне такой: «Молчи, пап!» Да что бы я сказал тебе, сын?! «Нельзя»? Взрослый слишком и наглый, чтобы отца слушать. Да и я наконец-то поверил, что ты за ум взялся — с Серёжей не забалуешь! Заткнулся же, не лез, ни словом не попрекнул, не обмолвился даже — только живите спокойно, не мечитесь больше! Потому что после стольких лет мне Серёга твой, как родной уже! Да и человек он хороший. А ты теперь смеешь говорить, что любовь — штука условная?! Да ты, выходит, и не знал любви-то. Ни стыда у тебя, ни совести, ни сердца! Никогда таких слов не говорил, всегда верил, что ты лучше, чем показываешь, а теперь скажу: плохо я тебя, сын, воспитал. Разочаровал ты меня. Серёжу я принял, хоть и не знаешь ты, чего мне, отцу и просто нормальному мужику, это стоило. Больше никого не приму. Живи, как знаешь и с кем хочешь, а у меня с тобой теперь чисто дипломатическое отношения.

— Но папа!

— Ты меня услышал? Понял?

— Услышал. Понял. Про собрание скажешь?

— Не скажу. Не твоего ума дело!

— Зря ты, пап, я любил его…

— Оба вы, похоже, себя любили в первую очередь. Настоящая любовь — она не такая, сын. И не всем даётся. Я это всё прекрасно понимаю, поэтому не лезу, делай, что хочешь, только Серёжу пожалей. Не заслужил он вот это всё, — Александр Генрихович экспрессивно взмахнул руками в воздухе — признак самого глубокого огорчения.

— Неправда!

Разговор расстроил и самого Эрика: «Оба вы, похоже, себя любили в первую очередь», — отцовские слова полоснули ржавым лезвием по незажившим ранам. Хотелось кричать, спорить, доказывать, но сказано было и так много больше, чем Рау-отец имел обыкновение говорить.

День тревожный, унылый и, как все подобные дни, тянулся непомерно долго: неприятности будоражили, тоскливые мысли не давали передышки, мешали работать, и к вечеру Эрик пришёл к выводу о том, что не приди он сегодня в офис вовсе, пользы, скорее всего, было бы больше.

— Эрик, ты скоро? — Шурик объявился в кабинете весёлый и бодрый за несколько минут до окончания рабочего дня. — Домой собираешься?!

— Сань, какой там «домой»?! У меня дел — вагон и маленькая тележка. Ты всё уже? Я вызову такси, поезжай без меня.

— Можно, я с тобой посижу?

— Мне ещё долго. Впрочем, если хочешь…

Широков уселся в углу, уткнулся в смартфон и погрузился в чтение. Надолго его, естественно, не хватило: через полчаса активное ёрзание на стуле перешло в бесцельное шатание по кабинету с попутным разглядыванием дипломов и сертификатов, развешанных по стенам, рисованием беспорядочных узоров на пыльных полках…

— Сань, может, поработаешь тоже? Лишним не будет, — неусидчивый Шурик откровенно мешал.

— Вот ещё! У меня нормированный рабочий день, и он закончился!

— Раз так, поезжай всё-таки домой, не мельтеши, — Широков здорово отвлекал. Документ, который Эрик собирался изучить минут за пятнадцать, не подходил к концу вот уже полчаса. Такими темпами переработка запросто могла растянуться глубоко за полночь.

— Не хочу.

— Хорошо, иди поужинай где-нибудь. У меня ещё много работы, — от зависшего над душой соглядатая нестерпимо хотелось избавиться.

— Если только вместе.

— Да не могу я, правда! — на самом деле не мог — ждал окончания экстренного собрания акционеров.

— Тогда и я не пойду.

— Чего ты хочешь? — Эрик застыл, стараясь не обращать внимания на жаркое дыхание, опалившее шею, и ладони, будто невзначай опустившиеся на плечи.

— Эрик… — тёплый, влажный, скользящий поцелуй по коже. — Ты когда-нибудь делал это у себя в кабинете?

— Конечно… И это, и то, и вообще, чего я тут только не делал! — туманно отшутился Эрик, абсолютно уверенный в том, что совсем не обязательно знать Широкову, чем конкретно занимался, а главное, с кем, причём не только здесь, но и в директорской святая-святых, и ещё много где в пределах этого здания.

— Не хочешь пополнить копилку своих побед? — широко и развязно улыбнулся Саша, разворачивая кресло на себя и опускаясь перед Эриком на колени.

— Перестань, Саня! Прекрати! Соображаешь, головой своей?

— Нет… — Широков мутно глянул снизу вверх из-под стыдливо вздрагивающих ресниц и, заливаясь румянцем, решительно потянулся к брючному ремню Эрика. — Когда ты рядом, я вообще ничего соображаю…

Эрик и сам уже ни черта не соображал: «Как быстро он учится… И разве не этого я хотел? Пусть катится всё к хренам!» — мелькнула последняя связная мысль, сознание без остатка отдалось плотским остро-пряным ощущениям, и пальцы запутались в чужих длинных, мягких прядях.

====== “Свободные отношения” – Глава 16 ======

«Как быстро он учится… И пусть катится всё к хренам!» — Эрик зажмурился, отдаваясь ощущениям, как сухая щепка отдаётся во власть юного и шустрого весеннего ручейка. И мысль о том, что дверь не заперта — вялая, равнодушная, не будоражила, как прежде случалось с Серёжей. С Серёжей даже дома, в собственной спальне адреналин бил через край, обостряя каждое ощущение до невероятности, доводя само предвкушение до грани волшебства.

Шурик был смел, был прилежен и предупредителен, он старался угодить изо всех сил — слишком. И это «слишком» чувствовалось в каждом его жесте и взгляде, и… это был Шурик. Всего лишь Шурик. Эрик зажмурился крепче, пытаясь вызвать в воспоминаниях образ того, чьи прикосновения — любые, самые невинные, заставляли сердце биться чаще.

Он шумно выдохнул и со стоном растёр ладонью сморщенный лоб и по-прежнему крепко сомкнутые веки. Мысль о том, что кончить нужно как можно скорее, пока эта мучительно-пресная затея не превратилась в большую неприятность, сбивала тем сильнее, чем больше Эрик пытался сконцентрироваться.

«Нет, Саня… Не то… Учиться тебе и учиться… А мне — мучиться…» — подумалось как-то совсем отстранённо.

— Нет-нет-нет, Саша, так у вас ничего не выйдет! — раздался насмешливый голос почти над самым ухом.

Ещё одно исключительное свойство Томашевского — бесшумность — совсем не вовремя совпала с неспособностью Эрика в интимные моменты держать под контролем окружающее пространство. От неожиданности Рау вздрогнул и распахнул глаза, а Шурик резко дёрнулся, испуганно клацнув при этом зубами. Выдержки Эрику хватило ровно на то, чтобы не вскрикнуть, не оттолкнуть неловкого мальчишку.

Томашевский же, ничуть не смущаясь и не скрывая любопытства, остановился прямо рядом с креслом. Интерес его выглядел до того азартно, будто не за утехами своего прежнего любовника наблюдал, а за схваткой боксёров на ринге.

— А? Что вы здесь делаете?! — вскинулся Саша, неуклюже распрямляясь на затёкших ногах.

— Бесплатное порно-шоу смотрю, нетрудно догадаться, — глумливо подмигнул Тома.

— Хватит пялиться, словно вы год не трахались и мечтаете присоединиться!

Сцена, какой не могли бы нарисовать самые смелые фантазии: сыплющий скабрезностями интеллигентный и на публике более чем застенчивый Сергей выступил против Шурика — тоже не привычно-безответного, безобидного милашки, а неожиданно вспыхнувшего чертовщиной, ядовитого и задиристого. Эта злоба, будто вырвалась из-под контроля и проступила в его облике густым чернильным пятном до того неожиданно, что Эрик растерялся, словно ребёнок, заставший родителей в пылу неприглядной ссоры.

— Тут волей-неволей рот разинешь: более бездарного отсоса я в жизни не видывал! — Сергей атаковал метко, умело, явно намеренный растоптать соперника.

— Ну да, ну да, до вас с вашим опытом мне как до китайской границы! — Саша бросился в схватку, очертя голову.

— Верно, малыш! — с этими словами Сергей с улыбкой поддёрнул брюки и опустился на колени перед Эриком, туда, где только что стоял Саша. — Смотри и учись!