Стертая - Терри Тери - Страница 54

К прежним сиренам добавляется еще одна, но звучит она диссонансом, слишком пронзительно и громко.

Лги.

— Б-б-б-бен... Он срезал «Лево», — шепчу я.

— Но ведь это невозможно.

— Я тоже так думала. Даже если не отключишься, тебя убьет боль. Или судороги. — Картина стоит перед глазами, и стереть ее не получается, как я ни пытаюсь. Бен...

В окно видно, что на дорожке возле дома Бена стоят две «Скорые». Что это значит? Если Бен... Я отворачиваюсь, сглатываю. Мысли путаются, уходят от худшего, что могло случиться, но одна картина стоит перед глазами, и у меня нет для нее слов: бьющееся в конвульсиях тело Бена на полу, перекошенное болью лицо.

Еще одна сирена подает голос издалека, но тон ее иной, не такой, как у «Скорой», пронзительный, и он резонирует в голове, подгоняет сердце и рассыпает льдинки по коже.

Прячься! Быстрее!

Но я стою как вкопанная у окна.

Пронзительный вой еще ближе, и вот из-за угла появляется длинный черный фургон. Никаких надписей или эмблем, только синяя «мигалка» впереди. Я отпрыгиваю от окна и отталкиваю стоящих у меня за спиной Джазза и Йена.

— Что там? — спрашивает Джазз.

— Лордеры, — говорю я, чувствуя предательскую слабость в коленях и тошноту под ложечкой. Парамедики вызвали лордеров. Им доверять нельзя.

— Нам надо убираться отсюда, — говорит Джазз. — Прямо сейчас.

Мне холодно. Я как будто застряла в ледяной ловушке. «Лево» жужжит, и Джазз берет меня за руку и проверяет показания.

4.4.

Одной пилюли оказалось недостаточно.

— Дело дрянь. Кайла, чем я могу помочь? — с тревогой спрашивает Джазз.

— Уже ничем. Поздно.

Обхватываю себя руками. Я должна была его остановить. Во всем моя вина.

3.8.

Я оставила его там... просто бросила...

3.5.

Истекающего кровью, умирающего, я предала его... сбежала от него...

— Нет, Кайла... — Джазз добавляет крепкое словцо. — Не здесь и не сейчас. Идем. — Он ведет меня к задней двери, предупреждая на ходу Йена: — Нас здесь не было.

— Кого вас? — уточняет Йен. — Я дам знать, если узнаю что-нибудь о Бене.

Джазз едва ли не тащит меня к забору, открывает ворота, выводит на дорожку.

3.2.

— Беги! — говорит он.

— Что?

— Беги. Как если бы от этого зависела твоя жизнь.

«Может быть, и зависит».

Бежать? Сейчас? Я смотрю на ноги, приказываю им двигаться, делаю несколько неуклюжих шагов, прибавляю... И в какой-то момент ритм берет власть надо мной.

— Быстрее! — требует Джазз. — Ты можешь быстрее, я знаю.

Беги, как будто тебя преследуют лордеры. Жми вовсю, словно тебя вот-вот схватит Уэйн Бест. Я вызываю из памяти уродливую физиономию Уэйна, и ноги, похоже, получают заряд энергии.

Джазз хватает меня за запястье — 3.9.

— Мало. Прибавь.

Мы бежим и бежим. Джазз к такому не привык, и ему особенно тяжело. Быстрее. Перед глазами по-прежнему Бен. Что с ним? Забрали ли его лордеры? Если да, то, может быть, худший вариант лучше? Что с ним? Незнание гложет изнутри. Я хочу остановиться, упасть и заплакать, но как только сбавляю шаг, Джазз толкает сзади, заставляя бежать и бежать.

Чудесные, мягкие глаза Бена, и вот это. Что же случилось с тобой?

Йен узнает и расскажет.

Да.

Беги, беги...

Мы возвращаемся к машине, когда уже смеркается.

— Уровень? — спрашивает Джазз.

Проверяю.

— 5.2. А как ты понял, что мне надо бежать?

Джазз пожимает плечами.

— Бен что-то такое однажды сказал.

Бен.

— Пошли. Отвезем тебя домой. — Джазз выглядывает на дорогу, но остается в тени. Ни «Скорых», ни л ордеров не видно.

— Похоже, чисто.

Бен.

К тому времени, когда Джазз останавливается у дома, «Лево» снова начинает вибрировать.

— Держись, Кайла. Ну же, ты сможешь.

Я беспомощно качаю головой. Уровень летит вниз.

— Пора предстать перед Дракошей. Вперед.

Он едва ли не несет меня к двери, но не успевает постучать.

— Какого черта ты... — начинает мама и, увидев мое лицо, останавливается. — Входи, входи...

Джазз помогает устроить меня на диване.

Бззз...

3.1.

Бен...

ГЛАВА 46

Это конец. Мой мир наполнен болью, и, кроме боли, в нем ничего больше нет. Пульсирующая, пропитанная кровью боль, сдавившая тисками все, что я есть, все, чем была, и все, чем могу быть.

Темнота постепенно рассеивается. Я ощущаю, что лежу на полу. Голоса. Бен...

Укол в руку. Тепло разливается по венам, растекается по всему телу. Оно не уносит боль — эту боль унести не может ничто. Оно просто отвлекает меня от нее. Я открываю глаза.

— Ну, привет, — говорит мама и улыбается. — Вернулась.

— Ммм? — спрашиваю я, и все снова уходит в темноту.

— Бен! Вернулся.

Он улыбается.

— Не мог уйти не попрощавшись. — Он становится на колени.

— Не оставляй меня. Пожалуйста, не уходи. — На глаза наворачиваются слезы.

— Я не могу остаться, поздно. — Он снова улыбается, но только губами — глаза печальны. — Крепись, Кайла. — Он наклоняется, легко касается губами моих губ... Наш третий поцелуй.

Отстраняется. Я вижу струящийся сквозь него свет.

— Прощай, Кайла. — Голос тихий и нежный, и слова уплывают в молчание.

И вот его уже нет.

Наш последний поцелуй.

— Бен! — выкрикиваю его имя, пытаюсь сесть и... заваливаюсь на спину. Я в постели. В своей. В ногах Себастиан. Дверь приоткрыта, и из коридора сочится тусклый свет.

— Кайла? — Мама сидит рядом с кроватью на стуле. — Ну, привет. — Лицо у нее бледное, усталое. Я снова пытаюсь сесть, но волны боли тут же бьют в затылок. — Лежи смирно.

— Что с Беном?

— Об этом сейчас не беспокойся.

Стараюсь собраться с мыслями — и снова боль. Но за пределами моего мира есть что-то, что я должна знать.

— Скажи, — прошу я и ощущаю прохладную сырость на щеках.

— Тише. Домой тебя привез Джазз, и ты отключилась сразу же за порогом. Больше я ничего не знаю.

— «Скорую» вызывали? — шепотом спрашиваю я.

— Конечно. Тебе сделали два укола. Ты на секунду пришла в себя, а потом потеряла сознание.

Опасность.

Я закрываю глаза. Они узнают. Лордеры. Узнают, что я была там, у Бена. Парамедики сообщат, что я отключалась, а Бен — мой друг. Сложить два и два нетрудно.

Меня снова затягивает мрак.

Когда я открываю глаза при следующем пробуждении, в щелку между шторами заглядывает солнце, и в комнате никого больше нет. Мне удается сесть. Пульсирующая в голове боль притупилась, но не ослабела, и тошнота не отступает. Только не сейчас. Я сглатываю и делаю глубокий вдох.

Снизу доносится приглушенный шум. Голоса? Мама и кто-то еще.

Выскальзываю из-под простыни и, держась за стенку, добираюсь до окна. Внизу, на подъездной дорожке, черный фургон.

Лордеры.

Заряд адреналина бьет в кровь. Беги. Но сил едва хватает на то, чтобы оставаться на ногах. Возвращаюсь в постель. Самое лучшее, что я могу сейчас сделать, это сыграть мертвеца. Шаги по лестнице... дверь открывается.

— Кайла? — негромко спрашивает мама. Я не шевелюсь. — Говорю же вам, она спит. Это не может подождать?

— Нет. Разбудите ее, или я сделаю это сам. — Холодный мужской голос.

Шаги через комнату. Мамина рука на моей щеке.

Я моргаю, хнычу. Мама пристально, как будто хочет сказать что-то, смотрит мне в глаза. Что? У двери двое громил в сером. Закрой глаза. Что она сказала им? Что им известно? Если наши рассказы не совпадут...

Опасность.

— Не понимаю, почему вам так нужно говорить о ней сейчас. Бедняжка еще не оправилась. Повторяю, она беспокоилась из-за того, что этого Бена нет в школе, поэтому...

Этот Бен... Произнесено неодобрительно.

— Хватит! Разбудите ее. — Звучит как предупреждение.

— Кайла, милая, проснись. Ну же, будь умницей.