День Суркова (СИ) - Лебедев Александр Александрович - Страница 37

     - Хм, - усмехнулся Сурков, - детский сад, ей Богу.

     Он изобразил левой рукой зайца, а правую ладонь оттопырил так, что она отдаленно напоминала хищника с вытянутой мордой.

     - «Здравствуй, зайчик». - «Здравствуй, лиса». «Я от тебя убегу». - «А я тебя съем». Как вы думаете, съест лиса зайца?

     - Конечно, съест, - кивнул депутат.

     - А может, не догонит? - предположил педагог.

     - Вы считаете, что съест, - ткнул пальцем в депутата Сурков, - вы - что не догонит, а я сам еще это не решил. Возможно, заяц съест лису, так на что мне ваши мысли?

     - Откуда в вас, молодой человек, такое самомнение? Может, это вы моя фантазия? Может, это я умер?

     - Если бы я был вашей фантазией, вы бы об этом догадались, и уже я морочил бы вам голову и, поверьте, не дал бы повода усомниться, что такой же, как вы.

     - Хотите сказать, что когда ваш мозг умрет, мы тоже исчезнем? - возмутился Иван Иванович.

     - Без сомнения.

     - А альтернатива нашей жизни?

     - Тут вам не повезло, - вздохнул Сурков, - альтернативой моей физической жизни будет смерть физическая, а вот альтернативы жизни моих персонажей, увы - не предвидится.

     - Но почему? - изумился Марк Гаврилович.

     - Не принято, - развел руками Сурков, - если бы после каждого прочтения Дездемона попадала в Рай, а Отелло в Ад, то оба эти заведения превратились бы в клубы двойников. Или вы устраиваете поминки при выключении телевизора?

     Марк Гаврилович засмеялся первым. Иван Иванович хохотал дольше. Он хватался за живот и перебирал пальцами на ногах:

     - А ведь я тебе, сынок, чуть не поверил. Красивую ты побасенку извлек, но даже если бы она и проехала, самой сути бы не изменила.

     - Почему?

     - Научись отделять мух от котлет. Пойми или запомни: жизнь сама по себе, смерть - сама. В противном случае не было бы на Земле творящих добро, не было бы и негодяев. Вместе с жизнью рождалась бы смерть, никто в авариях не погибал, войны приводили бы к взрывам рождаемости, население планеты не увеличивалось.

     - Нет, молодой человек, - вмешался Марк Гаврилович, - вы нам что предлагаете, поверить в безысходность спора? А души, позвольте спросить, куда?

     - Да, - присоединился Иван Иванович, - через несколько миллиардов лет Солнце превратится в красный гигант, Земля сгорит, а мы? Ладно мы, нас ты придумал, твоя-то собственная душа куда?

     - Этого я не знаю, и вообще, я вам не ликбез и не церковный кружок!

     - Хорошо, допустим, молодой человек, вы правы. Допустим, есть связь между дуальными понятиями, и, допустим, добро взаимосвязано со злом. Но количество? Количество добра должно соответствовать размерам или другому соотношению зла, а люди, творящие добро, создают не что иное, как пустоту.

     - Природа не любит пустоты, сынок, - погрозил пальцем депутат. - Не любит. Перпетуум-мобиле сегодня не актуален, философский камень никто не ищет. Что на это скажешь?

     - Я при жизни таких не встречал.

     - И напрасно, - Марк Гаврилович наставительно вознес палец. - Был у нас в школе сторож. Добрейший души человек - золото.

     - Чем же он прославился? - спросил Иван Иванович.

     - А денег не брал. Радикально так. Не брал и все, сколько его ни просили.

     - Так это дуралей! - обрадовался Иван Иванович.

     - Как бы не так. Видели бы вы, как он в шахматы сражался. Ух, - Марк Гаврилович взмахнул рукой, - ну вылитый Капабланка.

     - Одно другому не мешает, - посетовал Иван Иванович, - если это паранойя, так он запросто мог в мастера выбиться. Ну, а шизофрению и невооруженным глазом видать...

     - Простите, товарищ депутат, - обратился Сурков, - а вы-то почем знаете?

     - Знаю, - Иван Иванович изобразил гордый вид, - почти год носил шляпу химзащиты. Пока вы тут спокойно прохлаждались, бдил, так сказать.

     - Что же происходит с душой, если она заражается?

     - Болеет.

     - А вылечить-то ее можно? - нетерпеливо спросил Сурков.

     - Вам не кажется, коллеги, что вы отвлекаетесь? - напомнил о себе Марк Гаврилович.

     - Помолчите, педагог, - бестактно прервал его Сурков. - Так, как душу вылечить?

     - А чего это ты, сынок, разволновался? Ну-ка, покажи язык! - депутат заглянул Суркову в рот и разочарованно покачал головой. - Нет. У тебя даже «белки» нет.

     - Да нет. Я не про себя. Девушка моя в Аду заразилась.

     - А-а, - протянул Иван Иванович, - ты ей теперь не поможешь. Наверняка она уже в теле по поверхности носится.

     - Это еще зачем?

     - В Аду грешников не лечат. Кто будет антишизофрин, параноидол и обездушивающее переводить? Ну если только черт. Ну если только продвинутый.

     - А обычные грешники?

     - Я же тебе сказал: в тело - и на поверхность. Там, Сурков, по-прежнему есть больницы и работают врачи. Или ты настаиваешь, что мы не жили? А, Сурков?

     * * *

     Обещания дуры обязательно сбудутся. Сурков должен был об этом помнить, и ему казалось вдвойне обидным отдавать заработанные баллы депутату и делиться с бесцеремонной Галей. Вкушать ЛБ Сурков не стремился, его дегустационная карта не могла попасть в пробовательную, но проданным ЛБ можно было пополнить счет. А при накоплении определенного количества очков заявить о сдаче на вид или даже на удостоверение. А там.... Там можно выяснить, почему он, Сурков, скорее мертв, чем жив, или хотя бы попытаться это сделать.

     Сурков извлек из аппарата голубую карту и с сожалением прочел текущий остаток:

     - Практически все сначала.

     - А я тебя предупреждала, - укоризненно промычала Галя.

     Несмотря на усердие, она не могла скрыть своего возбуждения.

     - Помню, - неохотно ответил Сурков.

     - Будешь в следующий раз знать!

     - Буду. У тебя-то много очков? Когда шляпу снимешь?

     - Еще не скоро.

     - А ЛБ много заказала?