День Суркова (СИ) - Лебедев Александр Александрович - Страница 36

     - Знаем, знаем! Что ты нам курс физики читаешь?! - возмутился депутат.

     - А после того, как мы его распилим пополам, полярность изменится.

     - Да ни хрена она не изменится! Такая же и будет.

     - Ох, депутаты, депутаты - неграмотное детство, деревянные игрушки.

     - Хочешь сказать, если распилить магнит, полюса в нем поменяются? - удивился Иван Иванович.

     - А вы когда-нибудь пробовали сломанный магнит приставить обратно?

     - Вот только этим и занимался. Приду в Думу, принесу мешок магнитов, молоток у меня там есть, наковаленка маленькая. Товарищи депутаты вопросы решают, за страну кровь проливают, а я магниты колю, как орехи, целый день с утра до вечера.

     - Может, вам в ПТУ объясняли? Может, опыты какие ставили или с учителем физики повезло? - ехидничал педагог.

     - Я два института кончил. Оба хорошо, - гордо заявил депутат.

     - Смотрю, вы опять на личности перешли, - заметил Сурков.

     - Короче ты! Интеллигент!

     - А короче и не бывает, - продолжил Марк Гаврилович. - Если есть в мире поле, то после разделения оно будет противоположным, и совсем не значит, что обязано объединиться или не может существовать отдельно.

     - И не обязано находиться в равновесии, - добавил депутат. - Ты же к этому клонишь, сынок?

     - К этому, - согласился Сурков.

     - Если бы так на самом деле и было, не существовало бы ни Ада, ни Рая, ни спора. Не было бы ничего.

     - А развитие? - спросил Сурков.

     - Какое развитие? - поинтересовался Марк Гаврилович.

     - Общее развитие. Должно же что-то развиваться.

     - Ну ты, сынок, атеист. Нет никакого развития и быть не могло. Технический прогресс придумал Дьявол, эволюцию - Дарвин, таблицу - Менделеев, а научный коммунизм - Марк и Энгельс.

     - Хотите сказать, что все это - полная ерунда?

     - А ты не видишь? - удивился депутат. - Вокруг посмотри.

     - Но мы же вставали по утрам, чистили зубы, причесывались, завтракали.

     - Ну и что?

     - Как - ну и что? Зачем это все?

     - Сурков, - укоризненно посмотрел Иван Иванович, - ты же существуешь?

     - Допустим.

     - А где же твоя половина? Не надо усложнять. Если бы добро и зло были величинами зависимыми, спора бы вообще не состоялось. К тому же, как ты думаешь, откуда что бралось?

     - Как откуда? - не понял Сурков.

     - Вот подумайте, молодой человек, - предложил Марк Гаврилович. - Если гипотетически всего лишь на секунду забыть, где мы находимся, и только предположить, будто есть всему оборотная сторона, а они, по вашему убеждению, взаимосвязаны и взаимоисключаемы, что же тогда альтернатива жизни, если не смерть?

     - А вы мне вопросами не отвечайте, - надулся Сурков, - собственные варианты не подсовывайте.

     - Так его, Сурков, - обрадовался депутат, - по рыжей еврейской морде.

     Марк Гаврилович обиделся, но в полемику решил не вступать.

     - Если вы считаете, что жизни должна быть альтернатива, - продолжал Сурков, - то необязательно это будет смерть. Ее отсутствие, я имею в виду жизни, и так достаточная альтернатива. Каждый программист знает, что единица - это сигнал, а ноль - его отсутствие. Информация состоит из нолей и единичек, никто же не ищет альтернативы единицы в минус одном.

     - Вот именно, Сурков, - потирал руки депутат. - Вот именно, потому что зло - это зло, а его отсутствие есть его отсутствие. Отсутствие добра - зла не означает. Присутствие зла - совсем не следствие, что где-то творится добро.

     - Думаете, есть маятники, которые раскачиваются в одну сторону?

     - Нет, - согласился депутат, - но ты же сам нашел альтернативу жизни в ее отсутствии.

     - Допустим.

     - А это значит, что должна быть смерть. Должна быть смерть после жизни, или, по твоим же рассуждениям, никакого смысла в жизни нет.

     - Никакого смысла в жизни нет, если смерть отсутствует.

     - Правильно, - согласился депутат, - если бы ты умер, и жизнь твоя прекратилась и не вознеслась на небеса или не провалилась в Ад, никакого смысла в этом бы не было.

     - Как это не было? - не понял Сурков.

     - Альтернативы-то нет! - теряя терпение, повысил голос депутат.

     - А смерть что же, по-вашему?

     - Да блин, Сурков! Есть жизнь, есть ей альтернатива: смерть или загробная жизнь. Они друг другу - противоположности. Они, по твоему же убеждению, друг друга исключают. Сложи обе величины - и от твоей души мокрого места не останется. Я тебя правильно понял?

     - Неправильно. Кто вам сказал, что существует загробная жизнь?

     - Как это - кто? Все знают.

     - Это не совсем так.

     - Вот это новости, - опешил депутат.

     - Да, да, - Сурков тянул время, соображая как выкрутиться, но понимал, что заврался.

     - Где же, по-твоему, моя душа, Сурков? Этого педагога? А сам ты как?

     - Я? Понимаете, товарищ депутат... Умер.

     - Видим, - согласился депутат.

     - А вы - нет.

     Настало время переглянуться депутату и педагогу.

     - Там, - Сурков показал под облако, - вас никогда не было. Ваши воспоминания - это игра моего воображения. Вы сами, Рай, это облако. Понимаете, я умер, и пока мой мозг угасает, он создал множество полноцветных образов, таких как Иван Иванович и Марк Гаврилович, Ад и Рай, Господь и Дьявол.

     - А мы? - хором спросили педагог и депутат.

     - Я же сказал. Вас нет и не было. И не надо на меня обижаться. Просто я в своем сне разговариваю с персонажем своего сновидения и объясняю ему, что оно из себя представляет.

     - То есть? - скривил гримасу депутат. - А как же моя жизнь, смерть, суд? Знаете сколько я вам смогу рассказать, какие подробности привести?

     - На что мне ваши подробности, если мой же мозг их и выдумывает?

     - Вот наглость, а мои мысли?