День Суркова (СИ) - Лебедев Александр Александрович - Страница 38

     Галя пожала плечами, давая понять, что все относительно.

     - Хоть по полной программе?

     - Сурков, да какая тебе разница?

     - Никакой, но если от этого тебя не проколбасит, я расстроюсь.

     - С какой стати?

     - Как с какой? Мои ведь очки!

     - Ох, и скупердяи же вы, мужики. И кстати, молиться теперь придется.

     - Я это уже понял, - разочарованно выдохнул Сурков.

     - Давай пока разучим «Господи, спаси», «Отче наш» и «Боже, царя храни».

     - Боже, Суркова храни, - басом запел Сурков.

     - Клоун, - констатировала Галя.

     - Просто дурик. Скажи, Галь, а почему надо Господа славить? Почему нельзя славить, скажем, Суркова?

     - Славь, кто же тебе мешает? Только очки за это не идут.

     - А если тебя?

     - Не думай, что я поделюсь своими очками за фальшивый, льстивый куплетик.

     - Галь, скажи, неужели Всевышний не видит того, что даже тебе очевидно.

     - Что значит - даже тебе? Ты меня за дуру принимаешь?

     - Нет, что ты! Просто это очевидный факт, я подумал...

     - Дурак ты, ваше благородие. Очевидный факт, что ЛБ безгранична и бесплатна. А псалмы ты поешь, потому что входишь с Богом в договорные отношения.

     - И чем больше пою, тем больше получаю ЛБ?

     - Да, это как на Земле, чтобы порядка было больше.

     - Скажи, Галь, а это правда, что в Раю был ужасный бардак?

     - Еще какой. Я в самый последний момент сюда попала, но и мне хватило по полной программе.

     - А ты ЛБ пробовала?

     - Конечно.

     - И как тебе?

     - Это кайф.

     - Неужели настолько?

     - Сурков, ты когда-нибудь занимался сексом в спортивном самолете, выполняя мертвую петлю?

     - Нет, но я догадался, как ты сюда попала.

     - ЛБ - это еще круче.

     - Хорошо, что ты мне не дала попробовать.

     - Почему?

     - Убежден, я бы уже не спрыгнул.

     - Ерунда. ЛБ - это хорошо, никакой ломки, никакой передозировки, просто с ней в кайф.

     - А без нее?

     - А без нее - не в кайф.

     Сурков увидел метнувшуюся наискосок тень, и в следующую секунду Галя полетела через него. Облака пару раз перевернулись вокруг, кто-то торопливо стал извиняться:

     - Простите, простите, очень спешу.

     - Куда ты несешься, как угорелый? - возмущалась Галя. - Ты же нас мог на атомы разложить.

     - Очень извиняюсь. Очень. Я тороплюсь.

     - Попадется тебе РАИшник, будешь знать.

     - А, - махнула рукой торопливая душа, - мне все равно.

     - Куда торопишься? - спросил Сурков.

     - В ОША, - сказала неизвестная душа и, быстро оторвавшись от облака, скрылась за горизонтом.

     - Что такое ОША? - Сурков задал вопрос, но очень долго не получал ответа. Он повернулся к Галине, стоявшей с открытым ртом, как и все земные дуры. Ее взгляд постепенно становился осмысленным, и через несколько секунд она сказала:

     - Они объявили набор, суки.

     - Кто? Какой набор?

     - ОША, Сурков, это объединенная школа ангелов. А этот торопыга мчится в приемную комиссию. Нет, все-таки какие негодяи! Хоть бы объявление дали, - Галина развела руки в стороны, явно собираясь улететь.

     - Обожди, - Сурков торопливо схватил Галину, - а ты-то куда?

     - Я, Сурков, всю смерть мечтала получить крылья, так что прощай!

     - А как же я?

     - Да пошел ты, - Галина высвободила руку и исчезла так быстро, как только это может душа.

     - Нет, я балдею! - вырвалось у Суркова. - У этих, с позволения сказать, святых есть элементарное чувство ответственности?

     Он, глупо хихикая, направился к ближайшей публичке. Взяв молитвенник, Сурков старательно принялся за зубрежку. Занятие его быстро сморило, и, в очередной раз вознесшись до небес, Сурков обнаружил, что сидит рядом с древней старушкой, старательно изучающей латынь.

     - Сколько вам лет? - бесцеремонно поинтересовался Сурков.

     - Второго года я, - ответила бабушка.

     - Тысяча девятьсот? - не поверил Сурков.

     - Второго года я, - раздраженно повторила душа. - А ты, санок, это зря учишь.

     - Почему?

     - Кому ты собрался здравные петь?

     - Себе.

     - В Раю такого нельзя.

     - А как же?

     Старушка перечисляла местную десятку РайТиВи, но Сурков ее не слушал. Он обдумывал внезапно возникшую идею и, незаметно для себя, стал мурлыкать под нос. Остановило его странное чувство. Суркову показалось, что пенопол растворяется у него под ногами, руки провалились сквозь столешницу, а, простите за выражение, зад - киселем расплывается по скамье.

     - Санок! - предостерегла старушка.

Молнией пронзившая мысль утроила громкость и старания Суркова. Он уже не пел, а рычал. Ураганом выл заздравную, самозабвенно славил и просил. Вокруг него собралась стайка любопытных душ, и когда Сурков закончил молитву звучным «аминь», старушку обдало голубыми брызгами, оставшимися от души и разлетевшимися по Раю.

Глава 11

  Мысль о голоде первой посетила Суркова. Он открыл глаза и увидел мутный потолок с разводами ржавых пятен и сетью мелких трещин в углу. Запах антисептиков, больничного омлета, вареной свеклы, хруст полиэтилена, шарканье домашних тапочек, гулкое эхо коридора - все это влетело в сознание Суркова, нещадно кружа голову. Он попытался пошевелить рукой: что-то слабо сопротивлялось, какой-то предмет метнулся вправо, звон разбитого стекла. Это просто музыка... Суркову еще никогда не приходилось слышать такого прелестного звука. Еще запахи! Новые, живые. Запах глюкозы и аскорбиновой кислоты и голод, голод, голод.