Изъян (СИ) - Инк Анна - Страница 45

- Это Вы – человек. Я – мокль. И когда строили Город, уже подразумевалось, что женщине не о чем будет разговаривать с особью второго пола во время степенных прогулок. Да что там - ещё сто лет назад было очевидно, что у женщины не хватает времени на мужчину, если она успешна и полноценна.

- Перестань. Дело было не в мужчинах, а в положении женщин по отношению к ним. И оно было унизительным. Чтобы считаться полноценной личностью, женщина обязана была делать как минимум вдвое больше, чем мужчина. Потому что помимо профессии у женщины должна была быть ещё одна работа – семья. Семья требовала постоянного участия. Ни физически, ни психологически невозможно являться одновременно противоположными людьми: ласковым и эмоциональным человеком дома, беспощадной и рациональной личностью в офисе. Мы должны были успевать и уметь это делать только потому, что родились женщинами. Для нас был другой подсчёт.

- Теперь у обоих полов другой подсчёт. Но ни у одних, ни у других больше нет никаких значимых результатов.

- Есть.

- Какие же?

…и я не могу ответить на его вопрос.

- Я хотела о другом поговорить. Скажи мне, ты можешь достать нелегальный эргосум?

- Зачем Вам это?

- Не твоё дело.

- Я не из любопытства. Это опасно – хранить у себя такие вещи. Вас может забрать ЗОП.

- Один раз у них уже не получилось, - невозмутимо замечаю я.

- К сожалению, я не всегда буду рядом.

Я даже спотыкаюсь.

- Я справлюсь сама, как и раньше.

Инг смотрит на меня и улыбается снисходительно.

- Если Вы хотите скрыть информацию, которую загружаете через сеть – дополнительный эргосум для этого не нужен.

- А для чего он нужен?

- Чтобы люди думали, что Вы находитесь не в том месте, в котором находитесь на самом деле, например, - пожимает он плечами.

- Интересно... Информация... Как скрыть то, что я загружаю?

- Есть специальная программа, которая позволяет приписывать страницы, которые Вы открываете, устройствам, принадлежащим другим горожанам.

- Так ведь можно ликвидировать за нарушение ОП совершенно невинного человека.

- Те материалы, за которые привлекают как за нарушение ОП, недоступны горожанам. Их достают не через сеть, а другими способами, на материальных носителях.

- Вот как? И ты этим когда-нибудь занимался?

- Так я тебе всё и рассказал, - смеётся Инг.

- Опять забыл о субординации?

- Извините… Вы так смешно щурите глаза, когда пытаетесь изобразить, что сердитесь.

- Почему мне так часто хочется тебя ударить?

- Спросите об этом своего психотерапевта… Вот, теперь Вы действительно сердитесь. Теперь не забавно. Красиво, - Инг перестаёт улыбаться. - Извините. Просто мы с Вами про такие вещи разговариваем. Обычно я обсуждаю их с другими мужчинами, уж никак не с женщинами. Вот манера общения и меняется. Я могу достать для Вас эту программу. Пользоваться ей легко. Возможно, уже послезавтра она будет у меня. Хорошо?

- Спасибо. На этом всё.

Не надо было говорить «спасибо», да?

«Захотела – сказала. В чём проблема? Ты свободный человек – женщина».

Я нарушаю правила. А без правил – не свобода, а свободное падение. Почему Инг этого не понимает? Он как будто намеренно гребёт против течения, и не считает, какая волна окажется девятой.

«У него есть правила. Только их придумали не вы. У особей второго пола своё собственное сообщество в Городе».

Женщина, которая больше других основательниц партии ЦЭРПЕРА ответственна за реализацию проекта Города, придумала ритуал примирения с естеством. Её звали Виктория, и она была психотерапевтом. Когда ей было тридцать три года, как раз на пике её карьеры, в обществе появилась новая беда: диссолюция яйцеклеток сменилась диссолюцией смысла жизни. Её мемуары начинаются с главы: «Экзистенциальная Диссолюция или пустота подступает – победа через примирение с естеством»:

«В 2036 году феномен «экзистенциальной диссолюции» был официально признан болезнью, и занял место главной опасности для дальнейшего развития общества. Суррогатное материнство оказалось контрольным выстрелом в плоть архаической ячейки общества «семья», но любая трансформация, которая открывает новое и одновременно уничтожает старое, не может быть принята легко и без осложнений. Необходимо время, и кризис, который это время даёт. Основным отличием экзистенциальной диссолюции от депрессии (состояние пассивности, апатии, вплоть до физического обездвиживания) выступало чувство грядущей перемены, которое сопровождалось напряжением – это напряжение блокировало выход эмоций и накапливало их в психике, создавало ощутимое давление на все механизмы сознания, и человек настолько привыкал к этой наполненности, что мысль о возможном опустошении вызывала у него ужас. Диссолюция – это не потеря смысла жизни, как многие заблуждаются, а страх перед тем, чтобы отпустить колоссальный багаж эмоций и остаться опустошенным, несведущим как жить дальше, с tabula rasa. Это паника перед новыми условиями и необходимостью учиться всему заново. Ведь нас всегда воспитывали так, что опыт является главным достижением жизни человека. Широкое распространение экзистенциональной диссолюции в середине 30-х годов связано с оглашением результатов развития детей в первом инкубаторе «Источник личности» - эти дети показали, что невмешательство родителей является важнейшим элементом успешного развития индивида. Женщины столкнулись с новой информацией, которая являлась противоречием в своём абсолюте тем традициям и нормам, которые передавались из поколения в поколение веками: оказалось, что ребёнок не нуждается в матери; более того, именно родитель является фатальным препятствием для развития личности ребёнка. Очевидным стала необходимость искать замену тем целям, которые были связаны с семьёй: сначала, ещё совсем недавно, заключение брака перестало определять успешность женщины, теперь воспитание ребёнка матерью превратилось из ценности в самый неудачный вариант развития событий (если ты не можешь найти финансы для воспитания ребёнка в инкубаторе, ты неуспешна). Что же это может быть за цель? Цель женщины всегда являлась тем критерием, который отличал одни группы женщин от других, выступал базовым источником различий, самым грубым фильтром отделения. И цели эти варьировались от глобальных, требующих длительных затрат (карьера, богатство, социальное положение и прочее) до более мелких (смена впечатлений, привлекательный внешний облик, интересная страница в сети и т.д.). Однако ограниченный набор целей не может объяснить то разнообразие, которое предлагает нам разрозненная совокупность индивидуальностей женщин. И дело оказалось не в чертах личности. Именно открытие психаров позволило нам не только прояснить причину этого разнообразия, но и помочь женщине преодолеть кризис, который неизбежно пройдёт каждая, чтобы воплотить в реальность новый мир, в котором она – главная. Для этого нужно только примириться со своим естеством – некой ментальной субстанцией, которая вносит хаос в логичное и рациональное поведение женщины, и которая мешает самоконтролю, особенно при возникновении новых, непривычных ситуаций. Я назвала эту субстанцию поэтически – червоточина. К определённому возрасту женщина уже может охарактеризовать себя, может трезво оценивать свои способности и скрывать свои уязвимые места, может реагировать на окружающий мир более сдержанно, может прогнозировать своё будущее. Однако в каждой женщине есть эта частичка хаоса под названием «моё Естество», с которым она всю жизнь борется, которое она угнетает, и которое иногда берёт верх над всей её личностью. Но червоточина необходима, у неё есть своё особенное предназначение – это первая черта, над которой выстраивается всё здание личности, причём по принципу противоречия к своему собственному фундаменту. Естество – однородное, голое, незащищённое – женщина не выживет, если будет представлять собой гомогенный объект, она будет предсказуема и управляема другими. Поэтому женщина начинает искать что-то другое – и самый беспроигрышный вариант – противоположное. И поэтому женщина – это противоречие в своём абсолюте. Всё её поведение подчиняется этому противоречию к своей первой, базовой черте – своему естеству. Как показали эксперименты, диалог обличал Естество в контексте рассуждений о поступках, которые субъект выделяет как необычные, несвойственные его личности; Естество артикулируется через фразы: «Прежде такого никогда не было», «Я прежде никогда такого не чувствовала», «Я бы никогда не подумала, что смогу так поступить», «Такое было со мной впервые» и другие аналогичные формы. Таким образом, каждая червоточина была предельной характеристикой, протозвездой женской личности, её самобытностью и её главным противоречием – называйте это как хотите. Но суть в том, что всё это приводит нас к одному единственному выводу: женщина – сильный пол, женщина – воин, сопротивление для женщины – её суть. И неважно, какой характер у естества (пассивный или активный), смиряется ли женщина, или же борется со всей яростью – женщина сопротивляется, внутреннему и внешнему миру. По результатам диалога мы формировали матрицы, которые позволили нам создать драгоценный список. Когда я только начинала разработки в этой области, я предположила, что Естество может быть бесконечно различным у разных женщин. Однако моя изначальная гипотеза, разумеется, подверглась внушительной корректировке во время длительного эмпирического исследования. Список ограничен, и содержит двадцать четыре позиции».