Изъян (СИ) - Инк Анна - Страница 43

Да. Я помню. Первое, что я подумала, когда увидела содержание белой паки: вместе с Альбиной Вита работала над ликвидацией секты в какой-то определённый период, и я об этом ничего не знала. Но её волосы. Они всегда были тёмными, и короткими, как и положено носить сотрудникам ЗОПа. А на этой фотографии они уже прилично отрасли. А ещё типография в поселении Ы всегда оставляет свойства снимка на своих объектах. Дата. Это был сентябрь 2109 года, месяц после гибели Виты. Значит, меня обмануло моё сообщество? И она обманула меня. Моя сестра, которая долгие годы считала себя бесплодной и работала в ЗОПе, а потом вдруг внезапно обнаружилось, что её яйцеклетки дееспособны, первой мне сказала об этом, а о том, что она должна будет исчезнуть на какое-то время, не сказала. У нас были непростые отношения. Но они были теснее, чем принято в нашем сообществе. Сначала она стала мне инсобой, а потом я всё чаще испытывала к ней особенную привязанность – она как представитель моего рода.

Инг выходит из широких ворот в Город. Сегодня я не допустила оплошность, и приняла нейтрализатор. И сегодня я решила, что дождусь Инга.

Я разворачиваюсь на месте и иду в сторону Города. Скоро начнётся разветвление на директивы. Инг догоняет меня и подстраивается под мой быстрый шаг.

Мы идём молча. Наконец он говорит:

- Я Вам очень благодарен.

- За что?

- Вы меня сегодня поддержали. Я и правда очень расстроился из-за того, что к моим знаниям в области астрономии не отнеслись серьёзно.

- Ты уже говорил мне за это спасибо. Хватит.

- И ещё благодаря Вам я уже дважды был загородом. Я видел солнце.

- Ты мог бы попасть туда с кем угодно. Раз Елена практикует такие проекты, это был всего лишь вопрос времени.

- Она гораздо прагматичней, чем Вам могло показаться. Если бы она была не уверена в Ваших профессиональных качествах, она бы не пошла на такую дорогостоящую процедуру как выезд загород.

- Она сделала это из-за тебя. «Это того стоит, чтобы мальчик увидел звёзды», - цитирую я, придавая своему голосу снисходительности.

- Вы ошибаетесь.

- Почему ты всё время мне перечишь?

- Я просто говорю то, что думаю.

- Ты постоянно пытаешься меня убедить в том, что твоё мнение, которое противоречит моему, единственно верное.

- Вам показалось.

Я тяжело вздыхаю.

- Саша была не очень успешным документалистом, - протягивает Инг. – Она несколько раз просила Елену отправить нас на экофермы, так как она занималась геронтопсихологией, и ей было бы полезно лично пообщаться с…

- Что это такое?

- Геронтопсихология? Изучение психологического содержания старости.

- Ясно. А ты там был с какого бока? Чем ты ей мог помочь со своей астрономией?

- Астрономия здесь не причём. У меня много интересов. В том числе я хорошо разбираюсь в садоводстве.

- Ясно, - снова киваю я. Мой взгляд скользит по его фигуре. – Из тебя мог бы получиться неплохой донор. Представительницы элиты часто оставляют при себе тех, кто разбирается в садоводстве. У них очень большие сады.

- Ничего не получится, - Инг виновато улыбается и указательным пальцем тыкает в дужку очков.

- Расскажи мне о ней. О Саше.

- Зачем?

- Я хочу понять, почему она пропала.

- Вряд ли мой рассказ это прояснит, - Инг пожимает плечами. – Вам нужно видеть и слышать их, знать их лично, чтобы понять, почему именно они пропали.

- Почему ты так думаешь?

- Они все очень разные. Очевидно, что в этом и заключается причина.

- Говорят, что все они могли стать Зозо, и поэтому их убирают.

- Официально могут стать Зозо все цэрперы, в том числе найдёныши. Но если мы говорим о том, что происходит в действительности – то нет. Среди них были «неудачницы».

- А Саша была неудачницей?

- Скажем так: в перспективе она – да – была неудачницей, - Инг почёсывает нос, поправляет очки, - по крайне мере с точки зрения элиты. Она была не амбициозна, жила сегодняшним днём. Она никогда не мечтала о недвижимости загородом, о дорогом доноре, о продолжении рода. Она говорила, что если к своим пятидесяти семи годам не увидит кардинальных перемен в нашем обществе, то откажется заводить потомство, и ничего от этого не потеряет... У неё была простая жизнь. Мать финансировала её до периода эмансипации, свою первую карьеру она сделала очень быстро, и этого ей оказалось достаточно для самоутверждения. Вторая Профессия её особо не интересовала. Она работала у Елены исключительно для накопления Средств, которые тратила на культурные мероприятия, красивую одежду, новомодные дринкстики…ну, Вы понимаете. Она была гедонистом без амбиций, как я уже сказал, и чувствовала себя комфортно в этом стиле жизни. Мне нравилось с ней общаться. Она была самой гармоничной из всех людей, которых я знал и знаю.

- Говорят, у всех пропавших были странные колебания в получении Средств за эмоциональные выбросы. Они были частыми, и приносили много Средств, аномально много. Но очень быстро полученные Средства исчезали из-за реализации непригодных эмоций. У всех пропавших были серьёзные противоречия.

- Про Сашу я такое сказать не могу. И она доверяла мне – если бы была такая тема с эмоциональными выбросами, я бы знал, - он замедляет шаг и останавливается.

- Возможно, она лишняя в этом списке... Эффективного квартала суток, Инг, - я делаю шаг в директиву 1.

Мой квартал. Я спускаюсь по винту. До подъезда несколько десятков метров. Но я стою на месте.

Мне не нравится, когда он говорит о Саше. Я чувствую, что его отношение ко мне - особенное. И я не хочу думать о том, что до меня был кто-то, к кому он тоже относился по-особенному. И ещё больше я не хочу думать о том, что после моего переезда домой появится другая женщина, к которой он будет относиться так же, как относится ко мне сейчас.

Это – Город. Я – в Городе. Всё моё окружение – горожане. Здесь я могу только предполагать, подозревать, исследовать. Я не могу доверять, переживать, и уж тем более привязываться.

Всё это очень и очень плохо… Интересно, она была красивая – эта Саша? Она нравилась ему? Он ведь признавался, что женщины до сих пор нравятся мужчинам.

«Тоже мне, признание. Это всем известно. Он говорил про всех, а не про себя. А какая тебе разница, что у него было к Саше?» - и мой внутренний голос улыбается так же, как Альбина в Анатомическом бутике, когда мы говорили про плохое зрение как необязательный в будущем признак для определения мужчины в класс цэрпер.

Я должна быть объективна. И адекватна.

Делаю несколько шагов и останавливаюсь у пластмассовой лавки. Её поверхность стерильна – улицы убирают так же тщательно, как и квартиры; но я уверена, что и без ежедневной уборки эта лавка была бы чиста – ведь здесь никто и никогда не сидит. Я опускаюсь на скользкое сидение и смотрю на суетливых пешеходов, в течении которых я была несколько секунд назад. Я больше не хочу туда возвращаться. Никогда. Я хочу домой. Там скоро начнётся рассвет. Я не видела рассвет уже 42 дня. Завтра, а может уже сегодня, пропадёт ещё одна женщина; может одна из тех, которые сейчас шли со мной в ногу по директиве 1. И снова бессмысленные подсчёты, цифры, новые дни в Городе. Как долго это будет продолжаться?

«Ты, конечно, сможешь всё это остановить!» - хмыкает мой внутренний голос, и добавляет: «Кто, если не ты?»

Возможно, я просто пытаюсь оправдать то, что собираюсь сделать сейчас.

Я достаю эргосум и ищу профиль пропавшей Саши. Она была младше меня на год. Пропала в январе, но на её странице до сих пор оставляют комментарии коллеги и инсобы: «Сашенька, я верю, что ты выберешься», «Она жива, пока мы верим в это», «Знай, что я вспоминаю о тебе каждый день, и так будет всегда», «Как можно было забрать у нас такого человечка, сволочи?!» и прочее. Кто-то выкладывает фотографии с ней на её же странице, и там же начинаются переписки между её общими знакомыми: как весело они проводили время, как она угощала чаем в гостях, какая она была необыкновенная. Я натыкаюсь на фотографию, где они вдвоём: она и Инг. Эргосум в моих руках начинает подрагивать.