Белый обелиск (СИ) - Рэйда Линн - Страница 19

  Несмотря на это, некоторые аристократы - в том числе и сам ройт Ольгер - своих слуг не бьют, - немного поразмыслив, дописал Свиридов рядом с предыдущей фразой. Вообще, похоже, что Хенрику Ольгеру не чуждо представление о человеческом достоинстве и даже равенстве людей. Конечно, в этом отношении мышление у него совершенно архаичное, но ведь с волками жить - по волчьи выть. У них тут ни французской революции, ни Маркса пока не было, и вообще прогресс свернул куда-то не туда. Ройт Ольгер кажется вполне гуманным человеком. Он...

  Сообразив, что нить повествования опять ушла куда-то не туда, Альк зло встряхнул рукой, и по шершавому, чуть желтоватому листу мгновенно расползлась уродливая клякса.

  Ладно, видимо, он попросту слишком устал после "урока верховой езды" - вон даже Ольгер сжалился и отослал его наверх вместо того, чтобы опять гонять по разным поручениям. Когда они доедут до Вороньей крепости, нужно будет переписать вступление к задуманному путевому дневнику, изъяв из текста лишние упоминания об Ольгере и сделав стиль заметок более сухим и наукообразным. А пока и так сойдет.

  Альк бережно свернул несколько исписанных листков в трубу и сунул их в особый кожаный чехол, выданный тем же Ольгером. А потом наконец-то растянулся у себя на лежаке, чувствуя ноющую, но по-своему приятную боль в усталых мышцах.

  Хенрик не соврал; они и в самом деле выехали на рассвете, хотя с точки зрения Свиридова, была еще глухая ночь. Небо едва-едва успело посветлеть, и сентябрьский воздух был пронзительно холодным. После вчерашних упражнений попытка сесть в седло обернулась настоящей пыткой, и перспектива путешествовать верхом, еще накануне представлявшаяся Александру исключительно заманчивой, внезапно показалось совершенно не такой приятной. Одна беда - его мнения никто не спрашивал. Хорошо еще, что Ольгер по какой-то непонятной прихоти решился взять его с собой, а не оставил дома вместе с Квентином и туповатым Лесли. Пока ехали по городу, и лошади шли шагом, было еще терпимо, но за городом ройт Ольгер пустил Янтаря рысью, и Свиридов вспомнил все известные ему ругательства - сначала русские, потом услышанные в этом мире. Здесь, по-видимому, считалось в порядке вещей ехать без остановок несколько часов подряд, во всяком случае, когда они остановились в первый раз, чтобы напоить лошадей, солнце было уже довольно высоко над горизонтом. Альк кулем свалился с Шелковинки в придорожную траву, бессильно растянувшись прямо на земле. Ему казалось, что все тело ниже пояса успело превратиться в один большой синяк. Вдобавок ко всему, Альку мучительно хотелось спать. Но отдохнуть ему не дали.

  - Поднимайся, - строго велел Ольгер. - Всадник должен первым делом позаботиться о лошади, а не разваливаться на траве. Ослабь подпругу. Да не так, дурак... ты бы еще под брюхо ей залез! Кавалериста из тебя не выйдет, это точно.

  "Ну и слава богу" - огрызнулся про себя Свиридов. Вот, наверное, не повезло тем рекрутам, которые когда-то попадали под начало Ольгера. Бедняги, надо думать, просто выли от его дотошности.

  Ройт тем временем спокойно продолжал:

  - Тут невдалеке течет ручей. Отведешь туда Шелковинку. И не торопись, дай ей как следует напиться.

  - Эта тварь меня ни в грош не ставит, ройт, - пожаловался Свиридов. Все его попытки управлять кобылой ни к чему не приводили - лошадь игнорировала и его команды (впрочем, никаких команд, помимо "тпру" и "но", Альк все равно не знал), и неуклюжие попытки своего наездника послать ее в галоп. - Можно, я срежу себе хлыст?..

  - Попробуй. Только не скули, когда она тебя сбросит.

  Альк мысленно выругался и поплелся выполнять приказ.

  Последним к пробегавшему невдалеке ручья отправился полковой писарь, ведя под уздцы серую в яблоках Алекту. Ройт к тому моменту уже сел в седло и отъехал к росшему возле дороги дереву, слегка похожему на земной вяз.

  Все нижние ветки дерева были сплошь обвязаны лентами и какими-то тряпичными лоскутами, чуть повыше меток становилось меньше, но ни одна ветка не была свободной от подобных "украшений". Даже на самой верхушке красовались разноцветные платки, хотя залезть туда, по мнению Свиридова, смогла бы разве что мартышка.

  - Что это такое? - полюбопытствовал он.

  - Дерево Желаний, - улыбнулся ройт. Он выглядел помолодевшим и довольным. Вероятно, Лотар успел надоесть не только Альку. - Местные жители верят, что, если оставить здесь какую-нибудь вещь и загадать желание, то оно непременно сбудется. Хочешь попробовать?

  - Нет, спасибо, - буркнул Альк. Еще не хватало ему, бывшему студенту Университета и законченному материалисту, принимать участие в подобных суевериях.

  - Ну, как хочешь, - хмыкнул Ольгер и толкнул Янтаря пятками, направив его к дереву. Там он ловко отрезал от своего серого плаща длинный лоскут и повязал на ветку, наклонившуюся над дорогой.

  - Вы что, правда в это верите? - скептично спросил Альк. - Какое-то магическое дерево...

  - Это не магия. Скорее уж, напоминание. Для самого себя. О том, что я хочу и должен сделать, - отозвался ройт, не обижаясь на пренебрежение в голосе Алька.

  "Хочу и должен"... вероятно, только Ольгеру могло прийти в голову поставить эти слова рядом. Причем получилось это у него как-то на редкость органично.

  - Подождите, - встрепенулся Альк. - Можно мне тоже?..

  Хенрик, чуть заметно усмехнувшись, протянул ему свой нож.

  "Хочу оказаться дома" - мысленно твердил Свиридов, пытаясь откромсать лоскут от подола рубашки. Альк ужасно торопился, опасаясь, что Маркус напоит лошадь, и их маленький отряд поедет дальше. Не станет же ройт Ольгер дожидаться, пока он закончит. Нож соскользнул, из пореза на пальце закапала кровь, но Альк этого даже не заметил. Сейчас он, как никогда, хотел попасть домой. Домой, домой, домой...

  Вот Хенрик говорит - хочу и должен. Почему тогда Свиридов так легко смирился с тем, что его возвращение от него совершенно не зависит? "Я сделаю все, что вернуться, - думал Альк с ожесточением, затягивая узелок на той же ветке, что и Ольгер. - Наверняка есть какой-то способ... Если нужно, я переверну верх дном весь этот мир, но я его найду".

  Маркус вернулся от ручья, ведя Алекту под узцы, и уже рядом с деревом взлетел в седло. Свиридов поневоле позавидовал такой сноровке. Ладно еще Ольгер, большую часть жизни прослуживший в местной кавалерии, но мейстер Кедеш - человек сугубо мирный и уже немолодой - с лошадью управлялся куда лучше самого Свиридова.

  ...Когда они доехали до Бейтри, Альк был так вымотан, что его состояние заметил даже Ольгер. Он молча отодвинул серва в сторону и принялся расседлывать Шелковинку сам. Альк тупо наблюдал за ройтом и думал о том, что с удовольствием заснул бы прямо здесь, на покрывавшей пол соломе. Ольгер обернулся и, наткнувшись на его осовелый взгляд, махнул рукой.

  - Нечего здесь торчать, отнеси вещи в наши комнаты.

  Свиридов знал Хенрика Ольгера уже достаточно, чтобы понять - несмотря на приказные интонации, ройт просто отсылает его отдыхать. Альк взял дорожные сумки и понес их наверх, раздумывая, в какой момент манеры ройта Ольгера перестали его раздражать. Наверное, все дело было в совместном путешествии, в котором все участники были как бы уравнены между собой тяготами пути. За четыре дня в дороге он узнал о ройте больше, чем за три неделе в Лотаре. Причем без всяких пьяных откровений вроде тех, в которые пустился Ольгер, получив письмо от брата.

  - Мы должны объехать Гедспур стороной, - заметил Маркус Кедеш на второй день путешествия.

  - Значит, восстание еще не кончилось?.. - осведомился ройт довольно безразлично. Писарь коротко кивнул.

  При слове "восстание" Альк навострил уши. На него как будто бы повеяло знакомым воздухом зимнего Питера, самозабвенной лихостью уличных сходок и кружащей голову свободой, которую ощущаешь, когда идешь в самом центре взвинченной, орущей лозунги толпы. Он немного подождал, не станут ли его попутчики продолжать обсуждение этого вопроса, но мужчины ехали вперед все так же молча, так что под конец Свиридов понял, что, если он и в самом деле хочет что-нибудь узнать, придется задавать вопросы самому.