Белый обелиск (СИ) - Рэйда Линн - Страница 18

  - Иди к себе и ложись спать, - распорядился ройт. - Маркус не хочет терять лишний день в этой дыре, так что мы выезжаем завтра на рассвете. Не хочу, чтобы ты всю дорогу клевал носом. Хотя погоди... Я обещал дать тебе перья и бумагу. Если ты еще не передумал, разумеется.

  Альк почти с ожесточением замотал головой. Ройт Ольгер усмехнулся. Любопытно было бы когда-нибудь прочесть записки, о которых с таким увлеченным видом говорил "свалившийся с Луны" мальчишка. Вероятно, из них можно было бы многое узнать о родине иномирянина. То, что эта родина нисколько не похожа на нормальный мир, ройт Ольгер уже понял. Если взрослый юноша, который, судя по всему, не бедствовал, толком не знал, как сесть на лошадь, значит, в их краях путешествовали как-то по-другому. Человек, который попал в Инсар примерно лет на двести раньше Алька, когда нынешнее королевство еще носило громкое название империи, плел дикие небылицы про летающие корабли, общение на расстоянии и путешествия во времени. Его, конечно, посчитали сумасшедшим и оставили при императорском дворе на положении шута. Глядя на Алька, Ольгер временами готов был поверить во что угодно, хоть в летающие корабли. Временами ройта так и подмывало подступить к серву с расспросами, но он отлично помнил, как мгновенно исказилось лицо Алька, когда Ольгер спьяну, без какой-то задней мысли, спросил у него - "А что, ваш мир настолько лучше этого?". Похоже, парень до сих пор не мог отделаться от потрясения после того, как оказался в чужом мире, и Ольгеру совершенно не хотелось без нужды усугублять его тоску подобными расспросами. Совсем другое дело - записи, которые Альк будет делать совершенно добровольно. А еще ужасно интересно было бы взглянуть на метрополию глазами чужака, толком не знающего здешней жизни. Может быть, в заметках Алька будет пара строк и о самом Хенрике Ольгере?

  Впрочем, даже если так, в этих нескольких строках вряд ли будет что-то новое. Мерзавец, феодал и далее по списку...

  - Ладно, пошли в кабинет. Попробую найти для тебя что-то подходящее.

  Вот уже примерно месяц, как я оказался в этом странном месте, - писал Альк, от усердия прикусив кончик языка, словно в подготовительном классе гимназии. Чернила расплывались по ворсистой, неудобной для письма бумаге, так что для того, чтобы буквы не наползали друг на друга, и написанное оставалось удобочитаемым, приходилось постоянно оставаться начеку. В голове Алька даже промелькнула подлая мыслишка, что ройт Ольгер нарочно дал ему такую скверную бумагу, чтобы посмеяться над нелепой просьбой "серва". Но Свиридов многократно видел, как ройт пишет свои письма и расписки на таких же желтовато-серых, расползавшихся листах. Хорошая бумага в этом мире явно была редкостью и стоила чертовски дорого, поэтому и пользовались ею только для особых случаев. Гладких, кремово-розовых листов, снабженных личным гербом Ольгера, в хозяйском секретере оставалось меньше дюжины. Свиридову их, разумеется, никто не предлагал - еще и потому, что одного подобного листа было вполне достаточно, чтобы сбежать из города, оставив ройта в дураках.

  Чуть позже непременно запишу все по порядку, начиная с девушки-спиритуалки из квартиры Перегудовых - вдруг какой-то человек однажды прочтет мои записки и сумеет разобраться, как все это получилось? Это было бы огромным достижением науки. Но даже сейчас гипотезу о том, что на других планетах Солнечной системы тоже существует жизнь, можно считать доказанной. Ведь это - явно не Земля.

  Город, в который меня занесло, называют Лотаром. Название страны мне неизвестно, знаю только, что здесь правит королевская чета, которую местные именуют просто Их Величествами, без упоминания имен. Велики ли их владения? Сколько в них городов? Какой здесь век и как соотносить его с земной историей? Чтобы узнать ответы, надо обратиться к ройту Ольгеру, но сделать это не так просто. Несмотря на то, что человек он, по большому счету, неплохой, все его интересы крайне ограничены. Простой пример - с тех пор, как он узнал, кто я такой, он ни разу (!) не пытался расспросить меня о нашем мире. Подобное нелюбопытство просто поразительно. Профессор Бэр, кажется, называл такое безразличие "умственной ленью".

  Альк пососал кончик пера, задумчиво поглядывая на уже написанные строки.

  Впрочем, за исключением этого случая, ройта вряд ли можно обвинить в отсутствии каких-то интересов, - написал он дальше, не желая быть несправедливым. Я чуть ли не каждый вечер вижу его с книгой. Надо думать, по меркам этого мира он отлично образован. В этом месяце, получив денежное содержание, ройт тоже первым делом пошел к местному книготорговцу. Для простого офицера у него прекрасная библиотека - записки каких-то местных путешественников, несколько поэм, пара трактатов по естественным наукам... Разумеется, в какой-нибудь цивилизованной стране Ольгер показался бы невежей, но в сравнении с другими представителями местной знати его следует считать довольно прогрессивным человеком.

  Альк остановился и напомнил самому себе, что пишет вовсе не об Ольгере, а о порядках в этом новом и пока малоизвестном мире.

  Здесь есть армия и, кажется, уже изобрели аналог пороха, но все носят при себе холодное оружие. Лотар, похоже, расположен в метрополии. Есть и колонии, оттуда доставляют каффру (точное подобие нашего кофе). Очевидно, доставлять ее сюда стали сравнительно недавно, и она пока не получила особого распространения. Большинство здешних жителей пить каффру не привыкли. Полковнику Годвину она определенно не понравилась, зато ройт Ольгер выпивает три-четыре чашки утром и столько же вечером. Это похоже на болезнь, которую французы называют кофеманией.

  Тьфу ты, опять. Историк, называется! Вместо полезных сведений о новом мире - перечень каких-то глупых, никому не нужных бытовых подробностей. А ведь хотел писать серьезное исследование, способное однажды пролить свет на важные для физики, истории и астрономии вопросы.

  Местные понятия о социальной справедливости нелепы, - с чувством записал Свиридов, зачеркнув две предыдущие строки. - Повсюду процветает рабство и холуйская угодливость. Сословное устройство в целом мало отличается от нашего. Есть высшая аристократия, за ней идет военное сословие, чем-то похожее на русских офицеров века эдак восемнадцатого. Удивительно, но женщины здесь, кажется, вполне эмансипированы - во всяком случае, ройт как-то раз обмолвился, что от последней раны его вылечила женщина, служившая в походном лазарете. Если слабый пол здесь допускают до военной медицины, то, скорее всего, в остальном он тоже не испытывает никаких особых ущемлений. Милькису с Лопахиным бы обязательно понравилось. Помнится, они целыми вечерами напролет теоретизировали о женщинах в медицине, женщинах в образовании и женщинах черт-знает-где-еще, чуть ли не в угольных шахтах. Есть и еще один серьезный плюс - до сих пор я не сталкивался со следами религиозных суеверий. Духовенство здесь, кажется, есть, но того мракобесия, с которым ассоциируются Средние века или даже Новое время в нашем мире, совершенно не заметно. Ольгер даже не подумал поинтересоваться моим вероисповеданием. Что, в общем-то, и к лучшему. Едва ли они в этом мире уже доросли до атеизма.

  Отдельно следует сказать о рабстве. Здесь есть сервы - это что-то вроде наших крепостных до шестьдесят первого года. Меньшую часть сервов составляет личная прислуга - эти не работают в полях, а живут в доме у своих хозяев и работают бесплатно, за еду. Судя по поступкам ройта Ольгера, хозяева не ставят под сомнение свое право бить домашних слуг.

  Альк почувствовал, что самым глупым манером краснеет. Как-то несерьезно было называть битьем десяток подзатыльников, полученных за время службы ройту. А писать о взломе секретера и последовавшей за ним сцене бывшему студенту и подавно не хотелось. На второй месяц жизни в этом мире становилось ясно, что в идее ройта отлупить его за кражу не было ничего странного. Скорее, удивительным следовало признать то, что Ольгер его все-таки не тронул.