Хроники мегаполиса (сборник) - Дяченко Марина и Сергей - Страница 23

– Шуба, ты оборзел?!

Один Витька, кажется, был доволен. Понятно почему – его выпустили играть вместо Женьки.

Команда продула два-один.

Олег Васильевич не смотрел на Женьку.

Как будто его не было.

В понедельник он сидел на уроке, тупой, как бревно, когда под локоть ему подсунули мятую записку.

Женька механически развернул...

На клочке бумаги были нарисованы футболка со значком «Динамо» и тщательно заштрихованные шариковой ручкой трусы.

Если бы на стуле под Женькой оказался слепень, если бы этот слепень сумел прокусить шерстяную ткань школьных брюк – эффект был бы куда меньшим.

Женька оглянулся. Буценко по прозвищу Буца, его сосед и одноклассник, улыбался от уха до уха. Со значением улыбался.

– Хлопцы пошукают, – сказал Буца. – Только хлопцы на тебя обижаются. Потому что ты куркуль, Шуба. Ходишь такой надутый, мяч не даешь... с пацанами не играешь...

Дело было в школьном туалете; Буца курил, глубоко затягиваясь. Поглядывал испытующе – чего он ждал? Что Женька начнет плакать и клянчить?

Или надо сделать вид, что поверил в каких-то злых «пацанов», которые форму сперли, и добрых Буцыных приятелей, которые «пошукают»?

– Ты ко мне заваливай сегодня, – Буца выпустил к потолку толстую струю дыма. – Хлопцы придут... Поговорим.

Женьке стало неприятно. Как будто суют в рот уже обслюнявленную кем-то конфету.

Он наглядно знал Буцыных родителей. Они с утра до ночи торчали на базаре около метро «Петровка» – торговали утюгами, микроволновками и еще чем-то, во всяком случае Буца в деньгах никогда не нуждался; он здоровался с Буцыным отцом, высоким измученным дядькой, и недолюбливал его мать, тетку крикливую и скорую на мат.

Ему меньше всего хотелось идти к Буце в гости – да еще на разговор с какими-то «хлопцами».

Но он надеялся вернуть форму.

– Когда? – спросил он подчеркнуто небрежно.

Буца прищурился:

– Часикам к трем...

– К шести. У меня тренировка.

Некоторое время Буца молчал, оценивая Женькину наглость; потом вдруг заулыбался:

– Ну да, ну да... У вас же там нельзя прогуливать... К шести. Окей. Забили.

И вот он сидел перед Ольгой – человек с неподвижным, одутловатым лицом, Женькин Бог, облаченный в просторный спортивный костюм. Сколько кордонов ей пришлось одолеть, пробираясь на прием к футбольному божеству, проще, наверное, пробиться к Президенту...

Теперь она пробралась на знаменитую базу в Конче-Заспе, в элитный садок-питомник украинского футбола. Как и полагается государству в государстве, база отделена была границей, и граница эта пребывала на замке – хватало одного взгляда на охранявших ее пограничников; сопровождавший Ольгу оператор все охал и ахал, и порывался снимать, за что был строго предупрежден.

База и вправду поражала размахом, продуманностью, какой-то даже элегантностью; говорят, такого нету и у богатейших западных клубов. Да, Ольга в чем-то понимала сына – приманка весьма аппетитна, тысячи пацанов спят и видят, как бы оказаться полноправными птичками в этой золотой клетке...

– Валерий Васильевич, вот вы неоднократно говорили о сходстве футбола и театра. И там, и там присутствует режиссер, он же тренер, и там и там присутствует ансамбль игроков-исполнителей... И в футболе, и на театре опасно премьерство... И в футболе, и на театре режиссер спрятан за кулисами...

Она замолчала, ожидая реакции от собеседника, но проще было дождаться отклика от скифской бабы.

Ольга не растерялась. Она была готова к сложностям и не собиралась отступать:

– Я, признаться, не знаток футбола, да я и не люблю футбол, честно говоря...

Она подождала реакции теперь уже на свою провокацию – тщетно.

– Так вот, я хотела спросить вас – вы по-прежнему любите театр? Вы посещаете Киевские театры? Какие спектакли вы посмотрели в последнее время?

У ее собеседника запищала в кармане мобилка.

– Да. Нет... Нет. Все, – он спрятал телефон опять в карман.

– Вы читали Пелевина? Каких современных авторов вы предпочитаете? – Ольга говорила не умолкая. И – будто с гранитной глыбой.

Мобилка запищала снова. Ольгин собеседник чуть шевельнулся:

– Футбол – искусство. Я уже об этом говорил. Извините... У меня нет времени.

– Две минуты! Видите ли... О футболе в вами будут говорить специалисты, а я не специалист, а вообще не понимаю прелести футбола... – Ольга сбилась, растерялась, что случалось с ней очень редко; сидящий напротив человек гипнотизировал ее, как кролика. – Мой сын играет в футбол, занимается в спортшколе «Динамо», он буквально фанатеет...

– У меня нет времени на эти разговоры, – голос Ольгиного собеседника был по-прежнему мягок, тих и весок, тем не менее он поднялся из кресла, и усадить его обратно не было никакой возможности.

Ольга подалась вперед:

– Валерий Васильевич, у меня к вам колоссальная личная просьба. Отпустите моего сына, Валерий Васильевич. Он занимается в школе «Динамо»... Скажите сейчас, в камеру, что вы отпускаете его, что он спокойно может ехать в Америку и там играть в футбол... вы ведь спокойно ездили в Эмираты, Шевченко спокойно поехал в Милан... Я вас умоляю, это очень важно, вы можете буквально спасти человека... Пожалуйста...

Ольгин собеседник помолчал еще несколько секунд – разглядывая Ольгу, как удав разглядывает кролика, причем такого, который на вид неаппетитен. Потом, ни слова не говоря, вышел.

– Ну ты даешь, – сказал за Ольгиной спиной потрясенный оператор. – Эксклюзив, блин.

Весь коридор Буцыной квартиры загроможден был коробками от «Филлипса». Протискиваться пришлось боком; в комнате кто-то громко застонал, Женька покрылся холодным потом.

– Проходи, – торопил его Буца.

Женька сделал над собой усилие и вошел.

В комнате царили полумрак и духота. Трое «хлопцев» сидели на диване: двое были Игорь и Леха, третьего Женька никогда не видел, но ему тоже было лет пятнадцать-шестнадцать, и он тоже заворожено пялился на мерцающий в углу экран.

Женьке ему махнули рукой: садись, мол, не мешай.

Он остался стоять у двери; прямо на паласе у противоположной стены сидел еще один парень, на коленях у него была девчонка, здоровенная, лет семнадцати. А может, Женькина ровесница – в полумраке и под слоем косметики не разобрать...