Хроники мегаполиса (сборник) - Дяченко Марина и Сергей - Страница 22

– Жека, вставай, мы приехали...

Он едва продрал глаза. Устоявшаяся привычка – досыпать в транспорте.

С утра в субботу Дима вышел поиграть на Владимирскую горку. Встал неподалеку от беседки, у балюстрады; положил у ног раскрытый футляр, натер канифолью смычок, посмотрел вниз, на реку и на город, решая, какая мелодия лучше других ляжет на погоду и на пейзаж.

Выбрал «Сонату Ля-минор» Баха. Поднял скрипку; несколько секунд стоял неподвижно, позволяя еще не рожденной музыке овладеть его мыслями и настроением. Потом с облегчением вздохнул – и заиграл.

Сразу несколько десятков голов повернулись в Димину сторону; глаза заинтересованные, равнодушные, удивленные, даже восторженные глаза попадаются на этом поле, да, и таких хватает... Зеваки и гуляющие, нейтральные и к музыке и к мату, на короткое время превратились из праздношатающихся – в слушателей.

Поднимался от земли разогретый солнцем воздух.

В беседке сделалось тесно; люди приходили и садились, потому поднимались и уходили прочь. Вокруг Димы собралось широкое, то редеющее, то вновь густеющее кольцо.

Он играл, покуда не устал. А устав, опустил скрипку.

Послушались редкие хлопки; живое кольцо зашевелилось, люди разбредались по своим делам – гулять с детьми, любоваться видами, сопровождать знакомых иностранцев...

У самой балюстрады стояла, облокотившись, Оксана. Дима понятия не имел, когда и откуда она здесь появилась.

– Привет...

– Добрый день, – она улыбнулась.

Дима опустил глаза; в футляре, оказывается, лежала пригоршня мелочи и несколько бумажек. Ого, даже пару долларов бросила чья-то щедрая заморская рука...

– Гуляем, – сказал Дима, желая скрыть невесть откуда взявшееся смущение. – Разбогатели.

– Вы еще будете играть?

– Нет, я, правда, уже домой собирался... Подвезти?

У лотка с мигающей лампочкой охрипшая тетка расхваливала преимущества почти беспроигрышной лотереи.

– Хорошее название, – сказала Оксана. – Лотерея «Патриот».

– Не люблю лотерей, – сказал Дима.

– И я не люблю...

– Это полное надувательство, – сказал Дима уверенно.

Потом порылся в кармане, насобирал гривну мелочью, подошел и купил лотерейный билет. Ногтем содрал защитный слой, прочитал микроскопическую надпись – «нет выигрыша».

– Да, – вздохнула Оксана.

– Продул я свой патриотизм, – сказал Дима весело. Но билет выбрасывать не стал – сунул в карман джинсов.

– Зачем он вам? – спросила Оксана, когда они спускались к машине.

Дима пожал плечами:

– Не знаю. На счастье.

– Вы сегодня... как-то очень легко играли, – сказала Оксана после паузы. – У меня даже на душе стало легче.

– А у вас тяжело на душе?

– Ну так... не очень, – Оксана вздохнула. – Малдер и Скалли ведут себя хорошо. Сестра, правда, хочет котенка...

– Главное, чтобы не питона, – сказал Дима, думая о другом.

Машина завелась, как ни странно, с первого раза.

Они сидели у Вовки на кухне и пили чай с гематогеном, когда зазвонил телефон.

– Шубин, – сказала Ольга. – Сегодня вечером можешь пойти с Жекой на Лебединое, в Оперный?

– Сегодня? – Дима быстро посмотрел на часы. – Могу, конечно... Конечно, могу! А он – как?

– Сейчас, – сказала Ольга.

Трубку она прикрыла ладонью, поэтому слов Дима не мог разобрать, но раздражение, с которым Женька отвечал матери, не оставляло ни малейшего сомнения в содержании разговора.

– Отменяется, – сказала Ольга. – Извини.

И повесила трубку.

Под аккомпанемент коротких гудков Дима некоторое время стоял с трубкой в руке; когда он вернулся на кухню, Оксана уже совсем собралась уходить:

– Я прошу прощения, я пойду... Ой. Что-то случилось?

– Нет, – сказал Дима, отхлебывая из чашки остывший чай. – Все в порядке.

– Извините, – Оксана потупилась. – Мне показалось...

– Нет. Ничего.

Спасибо Оксане – она не стала провоцировать его на откровенность.

Вечером Женька с мамой все-таки оказались на «Лебедином озере». Все шло хорошо, пока в середине первого акта не назначили штрафной.

Что тут скажешь – прыгали они здорово, на «втором этаже» борьба шла на равных...

И вот в обыкновенной игровой ситуации, где не было никакого нарушения, судья показал желтую карточку и назначил пенальти!

Грянул оркестр...

И Женька проснулся. Уже в антракте.

Мама смотрела с осуждением.

На воскресение была назначена игра с ДЮСШ № 11. Женька встал в шесть, как обычно. Вернувшись с пробежки, пошел снимать форму с балкона...

Сперва он тупо стоял, глядя на пустую веревку. Потом поспешил в комнату – возможно, он еще не проснулся, может быть, он сам уже снял форму, или мама сняла...

Нигде ничего.

– Ма! Ты мою форму снимала с балкона?!

Мама просыпалась долго и трудно. Открыла один глаз, потом другой:

– Отстань... дай поспать... нет, не знаю, не трогала...

– Форму! Форму!!

Присмотревшись к его лицу, мама наконец-то проснулась. Села на кровати:

– Жека, что случилось?

– Форма! Форма... У нас же... нам же... мне же играть сегодня... на первенство...

Он все еще метался по квартире, ворошил белье в ванной, выворачивал шкафы, разглядывал дорожку и палисадник под балконом – а внутри уже сложилось холодное, как сосулька, понимание.

Форму просто сперли.

Это просто – залезть на яблоню перед балконом... Там было полторы прищепки, и те дохлые...

И он приблизительно знает, кто мог это сделать.

Сперли, сперли... Невозможно. Сегодня игра!

Столбом стоя на опустевшем балконе, Женька смотрел, как возвращается с уловом – со звякающим бутылками рюкзачком – дядя Боря. Увидел Женьку, заулыбался... посерьезнел:

– Ты чего?

Женька не ответил. У него хватило сил только на то, чтобы в отчаянии махнуть рукой.

Весь матч он просидел на скамеечке. Просидел, не поднимая глаз.

В последний момент ему хватило мужества не сказаться больным, не симулировать травму – приехать на игру. И сказать Олегу Васильевичу, что... в общем, что он не готов играть. Что формы нет.

Пацаны смотрели на него, как на... нету такого слова. На марсиан смотрят с большим пониманием.