Буря (ЛП) - Дьюал Эшли - Страница 73

Повисло странное молчание. Неожиданно предводитель осознал, что девушка ему и, правда, доверяла. Она говорила с ним, а он слушал. Он говорил с ней, и она была рядом. В их признаниях было много личного. Никто не делится сокровенным с тем, кто ему чужд.

Аргон подошел к Эльбе и прогремел:

— Ты и так свободна.

— Нет.

— Ты свободный человек.

— Я тоже так считала. Но я ошибалась. И вы… вы ведь хотели услышать, что меня так тревожит? Это, Аргон. Я обязана делать то, что вызывает у меня ужас. То, что пугает меня и не дает мне дышать. Эта жизнь мне совершенно не принадлежит.

— Почему ты говоришь так? Возмутился предводитель. Для него, как для сильфа, ее слова были отвратительной ложью и проклятьем. Ты вольна выбирать.

— И я выбираю правильно, так, как от меня требуют обстоятельства. Вольфман завтра умрет, Аргон, и вместе с ним умрет стихия земли. А я не могу позволить этому случиться.

— И что ты собираешься сделать?

— Нейрис проведет обряд передачи сил. В большинстве случаев, он не опасен, но наш случай иной. Дар Вольфмана спит, он ведь не контролировал землю, вы знаете.

— Он и не верил, что может.

— П ридется разбудить стихию, но я сомневаюсь, что у меня хватит сил.

— Эльба, я не встречал более сильной девушки.

— Все гораздо сложнее. П онимаете, мне придется…

Эльба запнулась. В ее синих глазах застыло выражение полнейшей растерянности и невозможной усталости. Аргон не мог терпеть и ждать ответа. Н о он молчал. Он стоял, не произнося ни звука, грузно дыша, хмуря брови, а затем девушка холодно прошептала:

— Завтра мне придется умереть.

* * *

Обряд передачи сил проводился крайне редко. Магия передавалась из поколения в поколение не просто так. Считалось, что обычный человек не сможет жить с той мощью, что скрывалась в крови настоящего мага. Эльба не была обычным человеком. Она могла выжить в том случае, если бы Боги посчитали ее достойной преемницей.

Также, она могла и умереть.

Но не в этом заключалась наивысшая сложность. Почти каждый уроженец Эридана, Станхенга и Дамнума был уверен, что нельзя найти более достойного соискателя, но сила земли находилась в спячке, а, значит, ее надо было не просто передать, но и разбудить.

Как?

На этот вопрос Нейрис Полуночная боялась отвечать даже самой себе. Ее брат часто рассказывал историю о том, как он впервые использовал свой дар. Атолл едва не утонул в лазурном океане, после того как его деревянную лодку перевернула гигантская волна. Из этого следовало, что Эльба должна была оказаться на краю гибели, на волосок от смерти, и, возможно, тогда земная стихия откликнулась бы на ее зов и пробудилась. Уверенности ни в чем не было. Земная стихия не подчинялась человеку уже несколько поколений, и на веку Аргона, как и на веку Эльбы, никто не воздвигал каменных замков. Род Барлотомеев предпочитал править землей, а не управлять ею, и потому шансов, что к закату дар юного короля Вольфмана станет даром речной нимфы, было крайне мало.

Предводитель поднялся к Каменному Кругу Станхенга с большим трудом, но он не представлял, как он останется в покоях, зная, что Эльба рискует жизнью и может уже не очнуться. О н неуклюже шаркал по сухой земле, поправлял килт, который так и норовил скатиться с плеч, и упрямо смотрел перед собой. В его зеленых глазах горели восторг и тревога. Аргон не понимал, злиться ему на Эльбу или же восхищаться ею. Как относиться к такому храброму поступку? Хорошо или плохо? Была Эльба безрассудной или смелой? И ли безрассудство и смелость — стороны одной монеты? Возможно, теперь Аргон понимал своего ворчливого друга Ксеона. Отвага Эльбы поражала, но в груди предводителя дико билось сердце, и он искренне боялся, что ритуал пройдет не так, как задумано.

На одиноком холме столпились люди. У высоких каменных скульптур не оставалось свободного места. Аргон уже был здесь во сне. Но сейчас ему стало не по себе оттого, что он повторил призрачный путь своего мертвого отца. Наверное, это место обладало магией предков Вудстоуна, ведь не зря оно считалось священным в Станхенге, но юноша никакой связи с миром духов не почувствовал. Он прошел к центру, пробравшись сквозь толпу, и в недоумении воззрился на глубокую, рыхлую яму. Казалось, бездна распахнула свои двери в сердце Станхенга. Аргон перевел недовольный взгляд на Хуракана:

— Что это?

— Это… Старик совершенно легкомысленно всплеснул руками. Яма. Обычная яма.

— Зачем она?

— Увидишь, мак.

— Просто не верится, что ты позволил этому случиться, неожиданно процедил злым голосом Ксеон, появившийся рядом; лицо у юноши было перекошенным от ярости. Ну и зачем тратить время на какие-то ритуалы? Просто повесили бы королеву, и дело с концом.

— Та знахарка знает свое ремесло, нехотя отрезал Хуракан, не волнуйтесь. Ничего с милейшей Эльбой не случится. Не сегодня.

— Ее собираются похоронить заживо. Не унимался Ксеон. Она умрет. Я что, один это понимаю? Вы и ваши суеверия, ваши обряды. Вы посходили с ума! Если бы люди так просто возвращались из мира мертвых, твой отец был бы жив, Нуба была бы жива, Аргон, или ты думаешь, они не достойны второго шанса?

— Я не говорил этого.

— Тогда почему не отговорил Эльбу, не сказал, что это паршивая идея?

— Это ее решение.

Ксеон прыснул со смеху и сдавил пальцами переносицу.

— Как трогательно. Он разочарованно улыбнулся. Не знаю, кто из вас глупее: ты или она. Эта девушка будущая королева Станхенга, возможно, будущая королева всего Калахара, а вы позволяете ей рисковать своей жизнью, будто она обычная служанка.

Аргон обозлено стиснул зубы. Уж он-то точно знал, что будь Эльба служанкой или кухаркой, беглянкой, сильфом, миледи, да кем угодно, он бы все равно не хотел, чтобы у нее отнимали самое дорогое ее жизнь. Но Эльба рисковала как раз по той причине, из-за которой Ксеон не хотел, чтобы она рисковала: она была королевой. И пусть предводитель не был полностью согласен с ее решением, он уважал ее мнение.

— Ты все сказал? Отрезал Аргон, повернувшись к другу. Тот не ответил. Глядел на него обижено и возмущенно, словно Аргон совершал самую огромную ошибку в жизни. А теперь помолчи, потому что от твоих слов легче не становится.

Юноша отвернулся, а молодой предводитель перевел дыхание и ступил вперед. Яма и, правда, была бесконечной. Аргон не видел ее конца. Он прошел по краю, придерживая пальцами тяжелый килт, и, несмотря на горячий воздух, ощутил холод в груди.

Рядом с одной из скульптур стоял Пастор Висконсий, облаченный в черную ризу. В его глазах было столько ненависти, что он вполне походил на огненного сана. Т ого гляди и подожжет всех, кто поднялся на холм, дабы лицезреть настоящий, магический обряд. А вот Милены де Труа видно не было. Поговаривали, она закрылась в покоях и не покидала их с прошлой ночи. Неудивительно, что она бежала от всего мира. Происходящее сейчас являлось полнейшим безумием.

Неожиданно к Аргону подошел Элиас. Худощавы мужчина, который был на голову ниже молодого предводителя, взмахнул руками и прочертил в воздухе неясные символы. Он не мог разговаривать с тех самых пор, как дикари из клана Ровена отрезали ему язык. Эстоф принял его в свою общину, Аргон взял под свое крыло, в свой сброд разбойников, шайку воров, и с того момента Элиас был им предан и считал их своей семьей. Аргон не успел заметить, как и сам привязался к молчаливому Элиасу. Он улыбнулся, когда понял, что белобрысый вор приветствует его, и в ответ, неопытно и неуклюже, прочертил пару символов, которым успел обучиться. Элиас с чувством кивнул. Он указал длинным пальцем на широкую яму, такую же бездонную, как и бездна Тартара, и на лице молодого предводителя вновь появилось удрученное выражение.

— Не спрашивай, прохрипел он, я понятия не имею, что происходит.

Аргон отошел от друга, сжав пальцами переносицу, а потом поправил тугую повязку под белой рубахой. Раны жгли. Мысли жгли. Юноша осмотрелся в поисках знакомых лиц и увидел огромное количество перепуганных горожан. Дети позабирались на каменные, древние скульптуры, и в ожидании смотрели на разрытую яму, пастора, золотые кубки с неизвестной, темной жидкостью, стоящие на маленьком алтаре. Народ ждал, как и Ксеон, поглаживающий пальцами гладко выбритый подбородок, как и Хуракан, впервые тихий и сбитый с толку. Он знал: магию стихий можно передать по кровной линии или хотя бы по праву рода: летающие люди обмениваются знаниями с летающими людьми, речные шуты с речными шутами. Но никогда он еще не видел, чтобы сила земли приклонилась перед силой воды. Ритуал восхищал его и пугал одновременно, и он ждал начала со странной и растерянной улыбкой на губах.