Иномирянка для министра (СИ) - Замосковная Анна - Страница 116

В несколько шагов я оказался у постели, опустил Лену на белое одеяло. По нему поползли красные пятна. Бледное лицо Лены по цвету сливалось с подушкой. Ужас душил. Меня трясло так, что клацали зубы.

– Лечите, – хрипло потребовал я. Посмотрел в расширившиеся глаза императора. – Лечите!

– Раввер… – прошептал император.

Браслет на моей руке заскрипел, я всем телом ощутил, как он дальше трескается. Сердце оборвалось, падало в бездну…

***

Шею вдоль позвонков тянуло, но эти ощущения обрывались, словно дальше спины не было. Грудь и живот, прижимающиеся к постели, были. Ноги были. А спины нет.

Щека утопала в мягкой подушке с запахом чего-то цитрусового.

Веки тяжёлые, будто на замок запертые. И словно некто невидимый этот замок отпер, я раскрыла глаза. Свет ослепил. Зажмурилась, отдалённо осознавая, что эти простые действия отняли слишком много сил. От усталости закружилась голова.

Отдышавшись, я осторожно приоткрыла глаза. Свет был не ахти каким ярким, всего один светильник горел рядом с постелью. В золотистом полумраке разглядела склонённую на постель голову, длинные чёрные пряди с проседью. Сомкнутые в замок руки, словно их обладатель молился.

Знакомые руки.

Но волосы… я потянулась к растрёпанным прядям. Вздрогнув, Раввер приподнял голову. Его взгляд сфокусировался и посветлел, но всё внимание привлекали серебристые пряди, тянувшиеся от висков, от макушки.

«Зачем ты мелирование сделал?» – попыталась произнести я.

– Тсс, – Раввер приложил палец к моим губам и сел на край постели.

Глаза закрывались, но я стоически держала их открытыми.

– Всё в порядке, – прошептал Раввер. – Мы со всеми разобрались, ты в безопасности. И… спасибо, ты сняла проклятие.

Какие же тяжёлые веки. Как медленно двигались мысли. Медленно-медленно я осознала сказанное. Уточнила сиплым шёпотом:

– Совсем?

– Да. – Раввер придвинулся ближе и поцеловал в висок. – Совсем.

– Тогда… – я с трудом облизнула сухую губу, – подтверждай брак. Прямо сейчас.

Отодвинувшись, Раввер внимательно на меня посмотрел. Усталость тянула в сон, но я ещё барахталась:

– Я… хочу быть… уверена… что ты меня… не прогонишь…

Неужели я это сказала? Мыслям мешали седые пряди в волосах Раввера. Что с ним случилось? И почему я не могу пошевелиться?

– Придётся немного подождать, – прошептал Раввер в ухо. – Но я ни за что тебя не прогоню.

Вот зачем я подала ему такую мысль? Вдруг передумает?.. Тьма избавила меня от необходимости сожалеть об опрометчивых словах.

***

Лёжа с закрытыми глазами, я слушал дыхание Лены. Она очнулась, значит, дальше пойдёт на поправку. От сердца отлегло. А ведь я обещал императору, что, едва это случится, вернусь к делам. Хотя разумнее было разобраться с делами до того, как Лена пришла в себя.

«Хочу быть уверена, что ты меня не прогонишь», – всплыли в памяти её слова и снова резанули по сердцу.

Это насколько надо не верить в себя и в меня, чтобы такое подумать. Впрочем, я Лене ничего, кроме освобождения от брака, не обещал…

Мотнул головой, стараясь взбодриться, сосредоточиться на службе, с которой надо разобраться прежде, чем Лена снова очнётся.

– Дух, – позвал я.

Из стены вышла женщина в простом тёмном платье.

– Присмотри за ней, – велел я и, пожав руку Лены, встал. – Если она проснётся, зови меня.

За пределами спальни дворец утопал в солнечном свете. Высокие окна пропускали его так много, что после полумрака я чувствовал себя почти слепым. И ни единого звука, мёртвая тишина. До конца разбирательств длорам, даже придворным, вход сюда ограничен.

Спустившись на этаж, я прошёл по залитому солнцу коридору к кабинету императора. Постучал.

– Входи, – донеслось глухое.

Вошёл. Всё ощущалось странно, оторвано от реальности, словно во сне: и до мелочей знакомый кабинет, и иссушённый временем император за большим столом, и я сам, по жесту морщинистой руки усевшийся в кресло.

– Безмерно рад видеть своего министра внутренних дел во вменяемом состоянии, – проворчал император. – Ты надолго почтил меня своим присутствием или опять в сиделки переквалифицируешься?

С точки зрения разума он абсолютно прав: следить за Леной могли духи – и лучше меня, ведь они не засыпали у кровати. С точки зрения чести император тоже в своём праве: я поклялся служить, несмотря ни на что.

Но сердце отрицало все эти доводы. Тянуло назад, к Лене, снова ждать её пробуждения.

Я молчал. Император смотрел хмуро. Но его недовольство ограничится ворчанием и привычными циничными шутками.

У него не было иного выбора, кроме как смириться с моим решением признать брак с Леной.

У меня не было иного выбора, кроме как пропускать мимо ушей его ворчание – оно не принципиально.

– Мне очень жаль, что некоторое время я не мог выполнять свои обязанности. – Я помедлил, думая, напоминать ли о том, что Лену мы представим иномирной аристократкой, так что формально брак будет равным.

Для меня он точно равный, ведь я знаю, что длоры отличаются от простых людей лишь властью над источниками магии.

– Что вы решили с заговорщиками? – Я предпочёл сменить тему.

– Все четыре сына Садора Эржинбрасского замешаны в заговоре, не только Мьёр и Вальдас, которым ты снёс головы. Остальные следили, чтобы к дворцу не приближались военные и полиция. После их казни главенство в роде Эржинбрасских перейдёт младшей ветви.

Я кивнул. Куда интереснее узнать об участии в заговоре Эстара Мондербойского – племянника сводной сестры императора Сарсанны и её мужа, министра науки и новых технологий. Неужели сдаёт вездесущая Сарсанна? За Сабельдой не доглядела, за Эстаром, похоже, тоже.

Бередить раны императора не хотелось, но как министр внутренних дел я должен знать:

– Что с Эстаром Мондербойским?

– Ввязался по глупости. – Губы императора болезненно дрогнули. Наверное, у него случился долгий неприятный разговор с Сарсанной, которая наверняка пыталась доказать, что я должен был не голову мальчишке отрубать, а провести воспитательную беседу. – Из-за карточного долга. Овелодри многих так поймал.