Война меча и сковородки (СИ) - Сунгуров Артур - Страница 92

«Откуда это он знает Кютерейю? Развлекался с ней? Благородный и правильный - проводил время со шлюхами Нижнего города?» - и вопреки всему, ревность так и всколыхнулась в душе.

Не было ли волнение Годрика связано с потерей возлюбленной? Нет, так не переживают смерть близкого человека. Эмер снова и снова воскрешала в памяти события той ночи, когда после выигрыша на тараканьих бегах ей пришлось прятаться от грабителей возле дома с фонтаном. Кютерейя как раз ворковала с любовником. Мог ли Годрик оказаться им? Скрепя сердце, Эмер признала, что вполне мог. Тогда она была так взволнована бегством и перепугалась при появлении пса, что совсем не запомнила голоса мужчины. Но что-то не давало покоя, что-то нужно было припомнить.

От размышлений ее отвлек переливчатый смех Острюд. Эмер с раздражением крутанула веретенце, спустив нитки. Она поспешно сделала поверх несколько витков, чтобы свекровь не заметила и не заставила распутывать нить.

- Миледи Острюд смеется, как будто звенит хрустальный колокольчик, - сказала с умилением одна из дам.

Хрустальный колокольчик!..

И Эмер с пугающей ясностью услышала: «Ты говоришь, как будто звенит хрустальный колокольчик, милая Кютерейя... Меня интересует все, что связано с этим...» А женский голос - и вправду такой звонкий и нежный - ответил: «Тисовая ветвь? О, это так опасно, милорд...»

Тисовая ветвь. И лорд Саби в королевском замке упоминал Кютерейю и Тисовую ветвь. Не случайно, совсем не случайно. Не была ли Кютерейя тоже шпионом? И пострадала вовсе не от болтовни ее, Эмер, а от того, что слишком много знала...

- Королева уезжает, - повторила леди Фледа, касаясь колена невестки, чтобы привлечь внимание. - Надо устроить такой прощальный пир, чтобы о нем вспоминали десять лет.

Эмер кивнула, благоразумно промолчав, но Острюд не преминула отпустить шпильку:

- Ты намеренно не обращаешь внимания на слова матушки? Что за неуважение!

- Просто увлеклась работой и не услышала, милая Острюдочка, - ответила Эмер, улыбаясь так сладко, что даже самой стало приторно.

- Ничуть не сомневаюсь в вашем усердии, - сказала леди Фледа. - Вы организовали все наилучшим образом. Тем более важно не совершить ошибок в конце.

- Не беспокойтесь, никаких ошибок не будет, - заверила ее Эмер. - И этот пир запомнят на десять... нет, на двадцать лет.

- Так же, как и Даремский турнир, - в тон ей пропела Острюд, но мать бросила на нее строгий взгляд, и продолжения острот не последовало.

- Мне надо выйти, - сказала Эмер, откладывая веретено.

- Только возвращайтесь поскорее, - попросила леди Фледа.

- Да, мы заскучаем без вас, леди Фламбар, - сказала леди Изабелла.

- Но еще больше мы скучаем по нашим тренировкам, - поддержала леди Кас. - Когда Её Величество уедет, мы сразу же начнем занятия, правда? Я мечтаю выступить на следующем турнире!

Дамы заговорили о турнирах, и Острюд поджала губы.

«После того, как королева уедет, вряд ли я останусь в Дареме», - про себя посетовала Эмер, продвигаясь к выходу между стульчиков, кресел и скамеек, на которых сидели гостьи.

Оказавшись за дверями, она первым делом стянула с головы сетку и взъерошила волосы. Ей с детства так думалось лучше.

«Найти Годрика и спросить, не он ли расспрашивал Кютерейю о мятежниках, - размышляла она, медленно шагая вдоль замковой стены. - Но тогда он узнает, что я слышала разговор и была в Нижнем городе... Что же? Как же?..»

От размышлений ее отвлек Тилвин, появившийся из сумерек бесшумно, как призрак.

- Эмер? Почему ты не в покоях леди Фледы?

- Там душно, - ответила девушка первое, что пришло в голову. - Хотела подышать.

- Пройтись с тобой? Или хочешь побыть одна?

Она не смогла ему отказать.

- Я волновался, - сказал Тилвин. - Годрик тебя не обидел?

- Цела, что со мной сделается?

- Это моя вина, что так получилось.

- Нет, вовсе не твоя, - Эмер смотрела на Даремскую равнину, с жадностью вдыхая свежий горный ветер. Как же хорошо здесь, в этом краю. Она чувствовала, что за столь короткое время прикипела к здешним местам всем сердцем. Даже Вудшир, по которому она скучала в Тансталле, помнился уже не таким манящим.

- Тилвин, - сказала она, - я буду вспоминать о тебе. Хочу, чтобы ты знал об этом. Вряд ли я еще приеду сюда, а ты едва ли завернешь в Вудшир.

- Уезжаешь? - насторожился он.

- Годрик настаивает на этом. И королева с ним согласна.

- Значит, развод?

- Не вижу смысла противиться дальше, - призналась Эмер. - Не могу понять этого человека. Сначала он такой, потом резко меняется, как ветер с гор, - она замолчала, вспомнив вчерашний разговор, и невольно коснулась броши, которая сегодня скрепляла ворот ее платья. - Но одно ясно - он не желает, чтобы я оставалась женой.

Собственно, вчера Годрик сказал нечто совсем иное, но суть от этого не изменилась, и Эмер переживала досаду вдвойне, про себя называя мужа и трусом, и снобом, и бесчувственным болваном.

«Годрик, ты мог хотя бы спросить, чего хочу я, - обратилась она к нему мысленно. - Хочу ли оставлять тебя. Так нет, мои желания тебя не волнуют. Ты уверен, что поступаешь правильно. Но уверенность и истинная правильность - не одно и то же».

- Страдаешь из-за этого? - спросил Тилвин.

- Неприятно, признаю, - ответила она с деланным смешком. - Но не смертельно. Не хуже ядовитой жабы. Ничего, я молода, почти богата, еще и королевскими милостями обласкана - мне недолго ходить разведенной женой.

Тилвин скрипнул зубами:

- Ненавижу Годрика, - сказал он. - Он не имел права так поступать с тобой.

- Да, не имел, - кивнула Эмер. - Надеюсь, я никогда больше не встречу такого мужчину.

«Который во имя своих рыцарских убеждений не услышит моего голоса. Или ему безразлично, чего я хочу?».

Она благодарно пожала Тилвину руку:

- Спасибо, что ты был рядом, - почти прошептала она, потому что боялась расплакаться. - Ты мой единственный...

Горло перехватило, и слово «друг» не было произнесено.

- Если ты уедешь, у меня не останется радости в жизни, - сказал Тилвин, в ответ стискивая ее пальцы до боли. - У меня ничего не останется в память о тебе. Только моя постель, на которой ты уснула.

- Вот, будешь спать на ней и вспоминать меня, - грустно пошутила Эмер.

- Спать на ней? Невозможно, - сказал он. - Постель все еще хранит твой запах. Я ни разу не осмелился лечь туда, где спала ты. Простая кровать стала для меня святыней. Каждую ночь я стою перед ней на коленях.

- Какие страхи ты рассказываешь, - ответила Эмер со смешком, но голос дрогнул. - Сейчас мне снова будет стыдно, поэтому прошу - не продолжай.

- За что тебе будет стыдно? - Тилвин пристально взглянул ей в глаза. - Это мне должно быть стыдно. За те мысли, что посещали меня, когда я вспоминал ту ночь. Волшебную ночь.

- Какую ночь?! - Эмер понизила голос и оглянулась - не слышит ли кто. - Ты бредишь, Тиль?!

- Да, это бред, безумие, - он коснулся ее щеки, потом легко погладил по плечу. - С тех пор, как я увидел тебя - в голубом подвенечном платье, с орехами в каждом кулаке, моя жизнь наполнилась безумием. Но я не променял бы его на всю мудрость мира.

- И зря, скажу тебе. Очень зря, - она попыталась за шутливым тоном скрыть замешательство. - Безумие - всегда плохо. Мне надо вернуться. Леди Фледа скоро пошлет за мной.

Но Тилвин не дал ей уйти. Притиснул к стене, и рука его стала тяжелой, как камень. Эмер пыталась освободиться, но он держал крепко и отпускать не собирался.

- Разве ты не видишь, что я люблю тебя? - спросил Тилвин, и сердце Эмер рухнуло в пятки.

- Что ты говоришь, братик? - взмолилась она, забившись, как кролик в силке. Больше всего ей хотелось заткнуть уши. Зачем он так? Решил одним махом уничтожить их добрые отношения? Тилвин? Который всегда был рядом со словами утешения и помощью? Вот бы небеса разверзлись, и яркое пламя плюнуло на землю огненными языками, и тогда все эти нелепые разговоры позабудутся.чуда не произошло и светопреставление не наступило. И Тилвин по-прежнему стоял перед ней, с ошалевшими глазами, ищущий ее губы, сжимающий ей плечи до синяков.