Война сердец (СИ) - "Darina Naar" - Страница 66

В особняке Гальярдо де Агилар день начался с неожиданности. Поутру, Эстелла, приняв ванну с лепестками фиалки, надела лазурное платье и уже добрых четверть часа, стоя у зеркала, втыкала в причёску черепаховую пейнету [1]. Гребень не желал держаться на голове вертикально, и Эстелла вся обозлилась, как вдруг дом разрезали крики. Бросив пейнету на туалетный столик, девушка побежала вниз.

Ещё издали она услышала голос Хорхелины. Та, толком и не успев вернуться из Палестины, уже закатила истерику. Эстелла спустилась на пару ступенек и замерла на лестнице. Ближе подходить она не рискнула — от диких хорхелининых воплей сотрясались потолок и стены. — Вы не можете так со мной поступить, Роксана! Вы должны принять меры! — вопила оранжевая, как морковь, Хорхелина. — Будьте любезны не орать на весь дом, — холодно отрезала Роксана. — Ведёте себя, как торговка на базаре. Не понимаю, что такого ужасного произошло? — Не понимаете? Ах, вы не понимаете?! — причёска Хорхелины растрепалась и сейчас женщина напоминала отцветший одуванчик. — Я, значит, приезжаю домой, счастливая, красивая, чувствуя себя помолодевшей на пятьдесят лет, — тут Эстелла еле сдержала смешок, — думаю, что мой дорогой муженёк меня ждёт, что он меня обнимет, поцелует. Я ведь так по нему скучала! Я захожу в спальню и что я вижу? Мой муж, мой дорогой Эстебан целуется с горничной! В губы! С грязной прислугой! Променять меня, меня — богиню, на эту подстилку!!! — Может воды, сестрёнка? — предложил маячивший рядом Арсиеро. — Воды? Не надо мне вашей воды! — Хорхелина затопала ногами. — Я требую, чтобы вы немедленно выгнали эту девку из моего дома!!! — Позвольте, но в этом доме хозяйка я, — сквозь зубы процедила Роксана. — И именно я буду решать кого выгнать, а кого оставить. — Она должна уйти сию же секунду!!! — Хорхелина перешла на визг. — Или я за себя не отвечаю! Я её убью!!! — Пойду-ка я переговорю с Эстебаном, — безэмоционально сказал Арсиеро. — Хочу услышать внятное объяснение, а не только ваши вопли, дорогая сестра. Позвольте, — Арсиеро удалился в кабинет, прикрыв дверь. — Ты... ты... её выгонишь, поняла меня? — прохрипела Хорхелина Роксане в лицо. Та вздёрнула брови. — Не смейте мне тыкать — это, во-первых! И во-вторых, не смейте мне указывать, что я должна делать в собственном доме. Вы тут не хозяйка, всего лишь гостья, так что ведите себя соответственно. — Я сестра Арсиеро! И если ты не хочешь остаться без мужа, ты сделает то, что я велю я, — сжимая кулаки выдавила Хорхелина. — Что-о-о? Не смей так со мной разговаривать, хамка! — Роксана стала похожей на ощетинившегося дикобраза. — А вот посмею! — прорычала Хорхелина. — Говорю в последний раз: тебе придётся выгнать эту подстилку, эту горничную из дома. — Вот теперь я точно её не выгоню! — глаза Роксаны превратились в две узкие полоски. — Тогда я скажу Арсиеро, что ты убийца. — ЧТО? — Что слышала. Думаешь, я ничего не знаю? Я не такая дура. У меня есть не только уши и глаза, но ещё и мозги, и я умею сложить одно с другим. Ты убила своего первого мужа, ослабив ему подпругу. Ты сделала это намеренно, чтобы остаться вдовой, а потом выйти замуж за моего брата. Тогда он уже был членом Кабильдо, его вот-вот должны были избрать в алькальды, и ты захотела стать первой дамой, мегера. Роксана покрылась зелёными пятнами. — Да, я прекрасно всё знаю, — продолжила Хорхелина. — Я слышала твой разговор со старухой Бертой. Она, конечно, карга, но не дура. Она знает, где собака зарыта. Ты убила отца своих дочерей, и если ты не выгонишь горничную, я расскажу об этом всем. Эстелла в ужасе прижала пальцы к губам, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Нет, это неправда! Её мать убила отца... Быть не может!

— Закрой рот! Не смей нести эту чушь! — прошипела Роксана. — Если ты думаешь, что способна со мной справиться, то ты ошибаешься. Я раздавлю любого, кто встанет у меня на пути! И не смей меня шантажировать, мерзавка, я тебя не боюсь! — Роксана пошла грудью на Хорхелину. Та попятилась, споткнулась о ковёр и упала на пол. — Значит, ты считаешь меня убийцей? Прекрасно! Но ведь я могу убить и тебя!

Хорхелина сглотнула, пытаясь отползти в угол, но Роксана наступила каблуком на подол её платья. — Так вот, я тебя убью! Я тебя уничтожу, размажу о стену! Ты не знаешь, с кем связываешься. Всё, ты меня вывела, милочка, советую собирать вещички. Арсиеро скоро попросит тебя съехать отсюда или тебя из этого дома вынесут вперёд ногами, — Роксана, пнув Хорхелину, отошла от неё. — Да, кстати, Либертад останется. Мне глубоко безразлична судьба этой служанки, пусть она горит синим пламенем, но ты, дорогуша, совершила огромную ошибку. В этом доме хозяйка я. И если ты ещё раз откроешь свой рот, ты отправишься на тот свет, поняла? Хорхелина боязливо кивнула, проглатывая слёзы. — Вот и отлично! Значит, мы всё уладили. Иди к себе, дорогуша, и приведи себя в порядок, а то ты похожа на помоечную шавку, — Роксана развернулась и ушла прочь. Эстелла не чувствовала ног и не помнила, как добрела до спальни. Очнулась, сидя на полу у себя в комнате и прижимаясь спиной к двери. Разум её никак не переваривал новую информацию. Хорхелина обвинила маму в убийстве папы. И мама этого не отрицала, наоборот, стала угрожать убить и Хорхелину. Мама — убийца... Убила папу. Этого не может быть... Как же так? Её мама убийца. Нет, невозможно. Мама, конечно, строгая, своенравная, но чтобы убить... Наверняка Хорхелина это специально выдумала. Но почему же мама не отрицала? Несколько часов Эстелла рыдала навзрыд. И даже к завтраку не спустилась. Да и состоялся ли он? Там внизу теперь скандал нешуточный. Хоть мама и заткнула Хорхелину, но и Эстебану, и Либертад, скорее всего, тоже досталось. Утерев слезы, Эстелла отправилась в кухню. Никого там не застала. В доме царила тишина, такое впечатление, что все вымерли. Эстелла понятия не имела, куда все делись, да и была не в состоянии о чём-то или о ком-то думать. Взяв яблоко, она сунула его в рот и вышла на улицу через чёрный ход. Бродила по городу она до сумерек, глазея на прохожих, вспоминая маму и Хорхелину, и плакала. Потом вспомнила о Данте. Вот бы сейчас он был здесь. Утешил бы, обнял, как в детстве. Её самый близкий друг... Последние дни Данте осаждал Эстеллу письмами с мольбами о встрече. Нервы девушки были натянуты, как струны испанской гитары. Вчера она написала лишь коротенькое «нет», и пожалела об этом тут же. Сердце Эстеллы разрывалось от тоски по Данте и от страха. А теперь ещё и мама... Эстелла не заметила, как добрела до церкви. Месса уже давно закончилась. Теперь дома её хватились и ищут, но девушке было всё безразлично. Она прошла мимо церкви, почти впритык, и резко остановилась. На паперти лежала красная роза. Девушка огляделась по сторонам, убедилась, что поблизости нет прохожих, и ринулась к цветку. Кроваво-красный бутон благоухал так, что у Эстеллы голова закружилась. К шипам была прицеплена записка со всего одним словом: «Пожалуйста». Такая робкая мольба окончательно выбила Эстеллу из колеи. В детстве они с Данте договорились оставлять на паперти розу в знак возможности или невозможности встретиться. Он ждёт её сейчас. И она не может не пойти. Прижав цветок к груди, Эстелла бросилась вперёд. По дороге приметила пару кустов с розами. Сорвала одну и помчалась дальше.

Данте дождался окончания мессы, но Эстеллу так и не увидел. Роза осталась лежать на паперти. Опустив голову, юноша побрёл прочь, пиная камушки. Возвращаться в «Маску» не хотелось и ноги сами привели его к реке — излюбленному с детства месту. Чувствуя себя разбитым, совсем больным, Данте устало сел на землю и уткнулся носом в колени.

Находился он в такой позе, пока не заломило шею. Тогда Данте закутался в пала, провёл рукой по траве, и та осветилась малиновым. Как давно он не использовал магию! Только зачем она ему? Что с ней, что без неё, он один на целом свете. Данте лёг на спину и уставился на звёзды, висящие низко над головой. Янгус примостилась на дерево, издавая гортанные звуки, похожие на бурчание. Данте потихоньку погрузился в дремоту, но вдруг ощутил невесомое щекотание, будто на лицо ему села бабочка. Уловил носом приятный аромат. Распахнул глаза. Рядом сидела Эстелла и водила бутоном розы по его губам.