Искушение - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 45

– Вот блин.

Рен фыркнул от смеха.

– Угу. Именно.

Я в панике оглядела комнату.

– Это же какое-то дитя апокалипсиса. – Рен издал странный звук, как будто подавился пивом. Я заморгала. – Ну, правда. Это настолько дико, что должно быть правдой. Эх… жаль, что я не пью.

Рен рассмеялся чуть веселее.

– Я же тебе предлагал что-нибудь покрепче.

Я покачала головой и попыталась как-то собрать факты воедино:

– Значит, Элита охотится на полукровок на всякий случай, вдруг принц или принцесса когда-нибудь окажутся в нашем мире. То есть вы хотите решить проблему еще до того, как она возникнет?

– Именно.

Я отпила большой глоток газировки.

– И ты здесь для того, чтобы…

– Я здесь для того, о чем тебе уже рассказывал, – перебил Рен и посмотрел мне прямо в глаза. – Это правда. Элита действительно опасается, что на этот раз эльфам удастся открыть врата.

У меня екнуло сердце.

– Но это еще не все.

– Да, – тихо проговорил Рен. – Еще у нас есть доказательства того, что в Новом Орлеане живет полукровка.

Я проглотила комок в горле и поставила газировку на столик, чтобы не пролить на диван.

– Бедняга, скорее всего, даже не подозревает о том, кто он такой на самом деле. По крайней мере, обычно это так. – Лицо Рена приобрело отрешенное выражение. – Да, они отличаются от обычных людей, но не настолько, чтобы сразу догадаться: его папа или мама – существо из другого мира. Кто-то из полукровок никогда не ломал руки-ноги, потому что ни разу не попадал в такие ситуации, но у них в принципе почти не бывает травм. Они почти никогда не болеют. Это, пожалуй, единственное, в чем проявляется эльфийская кровь или ДНК… разве что полукровки не начинают высасывать жизненные силы из людей, но сами они этого не умеют, если кто-то из эльфов не научит. Кстати, даже сами эльфы не умеют определять полукровок, пока не почуют запаха их крови. – Рен примолк и сделал глоток пива. – Насколько я знаю, эльфам ни разу не удалось добраться ни до одного полукровки, потому что… потому что мы успевали первыми.

Я вздрогнула.

– Как вы их только находите?

Рен цинично усмехнулся.

– Почти все полукровки состоят в Ордене.

– Что?

Рен провел пальцем по банке пива и кивнул.

– Я же говорил: полукровка не может появиться на свет в результате насилия. На членов Ордена чары эльфов не действуют, так что все полукровки – я имею в виду, те, которых мы нашли, – были зачаты по обоюдному согласию.

Я вздрогнула от отвращения.

– Хочешь сказать, родители полукровок хотели… согласились заниматься сексом с эльфами, зная, кто они такие?

– Ага.

– Фу, – скривилась я.

– Так что обычно полукровок воспитывают в Ордене. Мы стараемся держать все под контролем. Еще все полукровки, как правило, приемные дети. Так что мы проверяем всех приемышей.

У меня мурашки побежали по спине.

– Я тоже приемная.

– Я в курсе. – Рен расплылся в улыбке – мимолетной, но искренней. – Ты не одна из них, Айви.

– Откуда ты знаешь? – поддразнила я, хотя меня подташнивало от одной мысли об этом. – Меня удочерили. И руки-ноги я никогда не ломала, и, насколько помню…

– Если ты никогда ничего не ломала и ничем не болела, значит, тебе просто повезло. Между прочим, твои родные папа с мамой были счастливы в браке, – перебил меня Рен и потупился, когда я вздрогнула от его слов. – Их звали Курт и Констанция Бреннер, и все, кто их знал, в один голос утверждают, что они жили душа в душу. Они очень любили друг друга, Айви, и не стали бы искать приключений на стороне.

Я знала, как звали моих настоящих родителей, но сто лет не слышала, чтобы кто-то произносил их имена. Когда их убили, я была слишком маленькой, чтобы их запомнить, привязаться к ним, но все-таки во мне текла их кровь, так что слова Рена потрясли меня до глубины души.

– Ну и тот старейшина, который в тебя стрелял, наверняка почуял бы, что ты полукровка. Он же тебя ранил до крови, так что понял бы.

У меня отлегло от сердца, и я чуть расслабила напряженные мышцы. Я была рада узнать, что ни папа, ни мама не трахались с эльфами, в результате чего на свет появилась малышка Айви, будущий инкубатор массового уничтожения, и все же… услышанное привело меня в ужас.

– Но как ты узнаешь, кто полукровка, а кто нет? Нельзя же просто… мочить всех членов Ордена подряд, кого подозреваешь, – мало ли, вдруг окажется, что они полукровки? – Я теребила пояс тренировочных штанов. – Что-то тут не то.

– Да. – Рен взял бутылку в другую руку и убрал упавшие на лоб каштановые кудри. – Те же прутья, которыми можно убить старейшин – помнишь, я тебе рассказывал? Их делают из терновника, который растет в Ином мире. Если полукровку ранить таким прутом, сразу будет ясно, кто перед тобой.

– Почему?

Рен посмотрел мне в глаза.

– У него кровь закипит.

Я тихонько присвистнула.

– Да уж, это нормальным не назовешь.

– Но я же не могу колоть всех направо-налево прутом? – По лицу его промелькнула тень, и Рен отвел взгляд. – Мы знаем пару приемышей в Ордене. Одна из них погибла. Кажется, ее звали Кора.

– Кора Хауард. – Я нахмурилась: веснушчатое лицо Коры стояло у меня перед глазами. – Ее убили пару месяцев назад. А еще кто?

– Джеки Джордан. Правда, оказалось, что она не полукровка. В нашу первую встречу мне удалось ткнуть ее прутом. Думал, она мне врежет. Но у нее кровь не закипела.

Я удивленно рассмеялась и вспомнила, как Джеки смотрела на Рена волком в тот вечер, когда мы узнали об убийстве Трента: казалось, ей противно находиться рядом с ним.

– Правда? Ого. Ну ладно. А еще двое?

– Ты уверена, что хочешь это знать?

Я приподняла бровь.

– Майлз – приемный сын.

– Не может быть, – прошептала я. – Чтобы Майлз оказался полукровкой? Да он же серый, как кусок старых обоев!

Мимолетная улыбка скользнула по губам Рена.

– При чем тут это?

– И все-таки. Поверить не могу, чтобы Майлз вдруг оказался полукровкой. И он второе лицо в нашем подразделении. Как можно допустить, чтобы полукровка занял такой высокий пост?

– Так никто же об этом не знал. – Рен протянул руку и зацепил пальцем мой палец, чтобы я не теребила завязку на поясе. – Иногда мне кажется, что было бы проще, если бы все в Ордене знали о существовании полукровок, о том, что может случиться, если принц или принцесса доберутся до одного из них… но потом я снова возвращаюсь к мысли о том, что это опасно.

Я хотела было возразить, мол, знание – сила, предупрежден – значит, вооружен. Но глядя на то, как Рен водит пальцем по моим костяшкам, я вдруг догадалась, почему он сказал, что это опасно.

– Ты прав, – прошептала я. У меня свело живот. – Если все узнают, начнется охота на ведьм. Пострадают ни в чем неповинные люди. Стоит кому-нибудь что-нибудь отчудить – а чудить мы все умеем, – как он тут же окажется под подозрением. Виноват, пока не доказано обратное.

– Именно.

– А за кем вы еще следите? – По-моему, о Майлзе не могло быть и речи. Возможно, моим рассуждениям недоставало логики, но я никак не могла доказать то, что чувствовала, и не знала больше никого из Ордена, кого бы усыновили: все-таки это слишком личное, об этом кому попало не рассказывают.

Рен нахмурился и постучал пальцем по моим костяшкам.

– Элита пока что выясняет, кто еще… подходит под описание.

– Другими словами, ты просто не хочешь мне говорить, кто это.

Рен поднял на меня глаза.

– Ничего личного. Просто не хочу, чтобы у тебя появились подозрения, которые к тому же, возможно, даже не подтвердятся.

– Я больше не знаю никого, кто вырос в приемной семье, – не унималась я.

Рен помолчал.

– Мне не нравится что-то от тебя скрывать, но, как я уже говорил, не хочу, чтобы у тебя зародились подозрения, которые могут не подтвердиться.

Я рассердилась и хотела забрать у него руку, но Рен провел пальцем вверх по моему большому пальцу, к запястью. Несмотря на все свое раздражение, я его понимала. Разумеется, он недоговаривает, но на то наверняка есть свои причины – помимо нежелания делиться непроверенной информацией. Что, если я дружу с кем-то из тех, кого подозревает Элита? Я тут же подумала о Вэл, но отогнала эту мысль. Она не приемная дочь, ее родители живы и до сих пор служат в Ордене.