Искушение - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 46

– Когда ты их найдешь… ты их убьешь? – спросила я.

Прошло несколько секунд. Рен откинулся на спинку дивана, убрал руку с моей руки, сделал еще глоток пива и кивнул.

– Это часть моей работы, Айви.

Я вздрогнула. Пусть я даже каждую ночь убиваю эльфов, но убить человека – и не важно, полукровка он или нет, – совсем другое дело.

– Я ни разу не убила человека.

Рен взглянул на меня, но ничего не ответил, и я догадалась, что ему доводилось убивать людей. Как и многим другим членам Ордена. И не потому, что этого хотелось. Бывало, эльфы слишком долго сосали из человека жизненные силы, как из той женщины во Французском квартале. Или же кто-то из смертных сознательно работал на эльфов. Случалось, что в перестрелке гибли ни в чем не повинные люди. В общем, иногда с этим ничего нельзя было поделать.

– Дэвид говорит, что это слабость, – тихо добавила я.

Изумрудный взгляд Рена сфокусировался на мне.

– Никакая это не слабость, – серьезно ответил он. – Радуйся, что тебе не пришлось замарать руки в людской крови: надеюсь, что и не придется. Да, это моя работа, но это не значит, что мне это нравится. Вовсе нет… – Рен отвернулся. На его скуле играл желвак. – Мне трудно с этим смириться. Даже когда речь идет о полукровках.

Я тут же вспомнила, какое лицо было у Рена, когда умер тот бедолага в Квартале. Я не знала, что ему сказать, поскольку не представляла, каково это – убить кого-то лишь за то, что ему не повезло родиться полукровкой. Не уверена, что у меня получилось бы с этим смириться. Как такое возможно? Если Рен говорит правду, то большинство из них, если вообще не все, понятия не имеют, кто они на самом деле. С другой стороны, я понимала, что они могут быть опасны. Меня обуревали противоречивые чувства, и я никак не могла решить, как же к этому относиться. Единственное, что я знала наверняка: Рен сказал правду – ему это совсем не нравится. Чутье мне подсказывало, что он не врет.

Я скользнула взглядом по его мужественному подбородку, гордому прямому носу, пухлым губам, на которых обычно играла насмешливая улыбка.

– А ты можешь уйти из Элиты?

Он невесело хмыкнул.

– Это из Ордена можно уйти, а из Элиты – нет. Мы слишком много знаем. Я с этим родился. – Он посмотрел мне в глаза. Взгляд его затуманился. – С этим и умру.

У меня сжалось сердце. Мне не понравилось то, что он сказал. Мне не хотелось даже слышать об этом. Я вдохнула, но у меня перехватило дыхание, и ком подкатил к горлу.

Я закрыла глаза.

Какая же я дура. Я впустила Рена к себе в душу, как и Вэл. А ведь я прекрасно знала, что этого делать нельзя. Да что я, мазохистка, что ли? Черт. Если так, почему бы мне было вместо этого не увлечься какими-нибудь развеселыми садо-мазохистскими игрищами – ну там, когда тебя связывают веревками или что-нибудь в этом роде?

– А ты неплохо держишься. Лучше, чем я думал.

Я открыла глаза. Рен смотрел не на меня, а на бутылку пива в руке. Этикетку он почти ободрал.

– Ну, может, потом распсихуюсь. Не знаю. Такие новости не так-то просто переварить.

– Точно, – задумчиво согласился Рен, и меня взбесил его тон, а потом моя собственная реакция на его тон. – А ведь нам еще предстоит выяснить, где врата, – добавил он и допил пиво.

Рен наклонился вперед, опустил ноги на пол и поставил пустую бутылку на журнальный столик.

– Как думаешь, она и правда нам сказала, где находятся врата, пусть даже по-своему?

– Похоже на то. – Я провела ладонью по лицу и устало вздохнула. – Помнишь, что она сказала напоследок: о месте, где ни духи, ни люди не могут найти покоя? Что-то мне это напоминает. Надо переговорить с Джеромом. Он здесь всю жизнь живет и наверняка вспомнит пару мест, которые нужно будет проверить.

– Хорошая мысль. Угости его тортиком, – ухмыльнулся Рен. – Чтобы задобрить. Ну и мне оставь кусочек.

Я нехотя улыбнулась.

– Я пока не знаю, заслужил ли ты тортик.

– Ну, ты ведь дашь мне… попробовать?

Я рассмеялась и покачала головой.

– Пошляк.

Улыбка сползла с его губ, как будто ее и не было. Свернувшись калачиком на диване, я обдумывала все, что рассказал мне Рен. В мыслях у меня царил совершеннейший разброд. Интересно, думала я, в курсе ли Дэвид. Знает ли он, что Майлза усыновили и что тот может быть полукровкой? Слышал ли он вообще о полукровках, и если да, готов ли к вероятному развитию событий? Он должен.

Рен откинул голову на спинку дивана.

– Из-за меня погиб мой лучший друг.

Я ошарашенно моргнула.

– Что?

Рен шумно выдохнул и уставился на экран телевизора, который висел напротив дивана.

– Его звали Ноа Кобб. Он был моим лучшим другом, мы вместе выросли и были не разлей вода. Как братья. Вместе хулиганили, вместе расхлебывали. Где один, там и другой.

У меня защемило сердце.

– Что с ним случилось?

Рен стиснул зубы и уставился перед собой.

– Ноа появился на свет по чистой случайности. Вырос в Ордене, оба родителя живы, крепкая счастливая семья. Никто бы сроду ничего не заподозрил. Его отец никогда не изменял его матери. Ничего такого не было. Мы уже потом узнали, что Ноа родился примерно тогда же, когда его отец женился на его приемной матери. До этого у него была случайная связь с эльфийкой, секс на одну ночь. Оба это тщательно скрывали. После… после того, что случилось, мы выяснили, что эта эльфийка отдала Ноа его отцу. Эльфы прекрасно знают, на что способны полукровки, но не могут вырастить ребенка, в жилах которого течет кровь смертного. Они совершенно лишены любви и милосердия, просто забывают о ребенке: с матерью-эльфийкой он не протянул бы и недели. А та женщина, на которой женился отец Ноа, приняла его как своего сына. Ни она, ни он понятия не имели, кто такой полукровка.

Я слушала Рена с болью в сердце. Милосердие, человечность, любовь отца и его жены спасли мальчика, но я знала, чем все кончится, и как бы мне ни хотелось надеяться, что все будет иначе, тут уж ничего было не поделать.

– Ноа был… славный малый. Из него вышел бы отличный охотник за эльфами. Он был предан Ордену до глубины души, и я… – Из горла Рена вырвался резкий смех. – Он даже знал, чему меня учат. Черт. Я не должен был ему рассказывать, но у нас не было секретов друг от друга, и тогда я ужасно гордился собой. Считал себя особенным. – Рен скривил губы в улыбке. – Все выяснилось совершенно случайно. И по моей вине. Я притащил прут из терновника.

Рен потер ладонью грудь – там, где сердце. Плечи его окаменели.

– Мы с родителями жили за городом. У нас было несколько акров земли. И там были расставлены мишени: мы с Ноа практиковались, кидали в них ножи. Он пришел ко мне в гости, и мы играли на заднем дворе. Отец тоже был дома. И еще один из Элиты, Кайл Клэр. – В голосе Рена сквозили напряжение и горечь. – Отец понятия не имел, что у меня с собой прут и я дал его поиграть Ноа. Тот нечаянно укололся. Совсем чуть-чуть. Но хватило и этого. Я все понял. Как и мой отец. И Кайл.

У меня сердце сжалось от боли. Мне довелось пережить немало потерть, но я не знала, что сделала бы, если бы выяснилось, что мой лучший друг – взять хотя бы Вэл – принадлежит к тем, кого меня учили убивать.

– Он понял, – хрипло проговорил Рен. – Когда увидел, как закипела кровь, он понял, потому что я ему рассказывал про полукровок. Посмотрел на меня, как будто извинялся за что-то. Никогда не забуду этот взгляд. – Рен осекся, откашлялся. Я зажмурилась, чтобы слезы не брызнули. – Я не мог опомниться. Не мог пошевелиться: просто стоял и смотрел на него. Мой отец и Кайл все видели. Они… сделали вид, что ничего не заметили, но я-то понял, что они все видели. Ноа ушел, а я… так и торчал во дворе, как дурак.

– Господи, – прошептала я.

– Кайл тоже ушел, и я догадался, зачем. Все это время полукровка был у нас под носом. А ведь иногда на то, чтобы вычислить вероятную цель, уходят годы. – Рен судорожно вздохнул и покачал головой. – Когда я наконец опомнился, то рванул за ними. Хотел догнать. Уж не знаю, что бы я сделал, но не мог же я просто так стоять, и все. Но отец меня остановил, и… Домой Ноа так и не вернулся. И я его больше никогда не видел.