Искушение - Арментраут Дженнифер Л. - Страница 44

О том, чтобы поехать ко мне, и речи быть не могло: я понятия не имела, чем сейчас занят Динь.

– Как скажешь, Ренальд. – Я энергично прошагала мимо него к крыльцу, чтобы забрать наши шлемы. – Поехали к тебе.

Рен с обидой посмотрел на меня.

– Не зови меня так.

Я фыркнула.

– Просил грешник в аду холодной водички.

– Грешник в аду всего лишь мертв. Жажда – последняя из его проблем.

Я поднялась на веранду, покачала головой и взглянула на закрытую дверь. На душе было паршиво: меня грызла совесть. Не приди мы сегодня сюда, Мерль не поранилась бы. Но что уж теперь: сделанного не воротишь.

А после разговора с Реном во мне поселилось ощущение, что жизнь никогда не станет прежней.

Рен жил в одном из тех старых складов, помещения в которых переделали под студии и двухкомнатные квартиры. В доме был гараж на несколько этажей, просторный строительный лифт, в коридорах на потолке виднелись несущие стальные балки, а стены были кирпичные. В общем, местечко модное, пижонское и явно дорогое. Если бы в Ордене не платили такие деньги, едва ли Рен смог бы себе позволить здесь поселиться.

Студия Рена располагалась на шестом этаже у самого лифта, и когда он открыл дверь, передо мной предстало довольно-таки просторное жилище с открытой планировкой. В квартире пахло свежестью, и я сразу вспомнила запах порошка, которым Холли обычно стирала одежду.

В гостиной стоял широченный раздвижной диван и черный журнальный столик со стеклянной столешницей. На серо-белой кирпичной стене висел большой плазменный телевизор. Если бы не фотография на столике, интерьер казался бы совершенно безликим.

Я оглядела кухню. Вся бытовая техника была новая, из нержавеющей стали. Такое оборудование под стать шеф-повару какого-нибудь ресторана: двойная духовка, блестящая вытяжка над газовым грилем, а вот обеденного стола не было – только барная стойка с двумя высокими табуретами. На другом конце гостиной виднелись две двери. Одна, как я поняла, вела в спальню, а вторая, видимо, в туалет.

Квартира казалась абсолютно нежилой.

Рен снял рюкзак и положил на пол возле дивана. Взял с журнального столика пустую тарелку. Нагнулся за темно-синей чашкой. В тарелке звякнула ложка.

Он прибирался. Так мило. И так естественно.

Я подошла к журнальному столику, чтобы рассматреть фотографию. На снимке был Рен с родителями. На вид ему здесь было лет шестнадцать. Он широко улыбался, так что на щеках виднелись ямочки. Рен стоял между мужчиной и женщиной, на которых был невероятно похож. На заднем плане маячила гора с покрытой снегом вершиной, но семья была в футболках. Фотография меня заворожила: улыбки на лицах, счастливые глаза.

Рен оглянулся на меня и направился на кухню.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он. – Я имею в виду, что-нибудь покрепче чая.

Оторвав глаза от фотографии, я посмотрела на Рена. Он поставил тарелку и чашку у раковины, подошел к холодильнику и открыл дверцу. На его татуированных руках перекатывались мускулы.

– Я не пью.

– Не против, если я выпью пива?

Я покачала головой.

– Нет, конечно.

– Располагайся.

Пока Рен шарил в холодильнике, я направилась к двери, за которой, как я думала, был туалет, но когда я ее открыла, то увидела стопки аккуратно сложенного постельного белья и полотенец.

– Ты умеешь складывать простыни на резинке?

– Ага, – откликнулся с кухни Рен.

Я нахмурилась.

– А ты точно человек? Ни одному простому смертному еще ни разу не удалось ровно сложить простыню на резинке.

– Я чертовски талантлив.

Это уж точно.

– Позволь уточнить, зачем ты в шкаф полезла? – поддел меня Рен.

Я покраснела и закрыла дверь.

– Вообще-то я искала туалет.

– Он за спальней. Не очень удобно для гостей да и для меня тоже. – Он вперевалочку вернулся в гостиную с бутылкой пива в одной руке и банкой содовой в другой. Поставил газировку на столик, подошел ко второй двери и открыл ее. – Вон там, слева от тебя. Та, вторая дверь в гардеробную, и нет, там отнюдь не такой порядок, как в белье. Я тебя жду.

Мне было неловко зайти к Рену в спальню. После гибели Шона я ни разу не была в спальне ни у одного парня: это же все равно что очутиться в святая святых. Хотя у Рена и тут не было никаких личных вещей, так же как на кухне и в гостиной. Лишь огромная двуспальная кровать со смятым толстым серым одеялом, темный деревянный комод с зеркалом, тумбочка и книжный шкаф, битком набитый книгами. Интересно посмотреть, какие у него книги, подумала я, но потом решила, что с моей стороны некрасиво рыться у Рена в спальне. Я быстро зашла в туалет, сделала свои дела и вернулась в гостиную.

Рен сидел на диване, положив ноги на столик. Обувь он снял. Я взяла банку газировки и загляделась на его босые ноги. До чего сексуальные, подумала я и тут же одернула себя: если уж мне ноги кажутся сексуальными, значит, надо чаще ходить на свидания и вообще больше общаться с парнями.

Я сбросила сандалии и с ногами забралась на диван возле подлокотника. Рен наблюдал за мной из-под густых красивых ресниц, попивая пиво.

– Мне нравится, что ты у меня в гостях, – признался он. – Решил тебе об этом сказать.

Я смутилась, как дура, и постаралась пропустить его слова мимо ушей.

– Давай лучше начнем с рассказа о полукровках, – попросила я.

– Точно. Сперва разберемся с делами. – Рен перекинул руку через спинку дивана и посмотрел на меня. – Ты не поверишь ни единому моему слову, так что, прежде чем я начну сотрясать воздух, пожалуйста, обещай мне, что постараешься взглянуть на вещи широко. Договорились?

– Мы охотимся на эльфов, Рен. Так что мне приходится именно так и смотреть на вещи.

Рен приподнял бровь.

– Я живу в Новом Орлеане почти четыре года. Навидалась всякого.

– И то правда, – пробормотал Рен и улыбнулся. – Полукровка – это ребенок эльфа и человека.

В глубине души я нечто подобное и подозревала, однако все равно поймала себя на том, что качаю головой, хотя и обещала Рену, что постараюсь взглянуть на вещи широко.

– Так не… вот уж не думала, что у эльфов и людей могут быть дети.

– Все не так-то просто. Такое случается довольно редко, тем более в сравнении с миллиардами обычных детишек, но все же время от времени происходит. Насколько нам удалось выяснить, для этого нужно, чтобы зачатие произошло по обоюдному согласию, без принуждения, и, скорее всего, тут не обошлось без эльфийского колдовства. Однако точно никто не знает, почему вдруг рождается такой ребенок. Мерль права: когда-то их действительно были тысячи. Теперь же осталась лишь горстка, пара дюжин от силы.

– А почему их теперь так мало? – спросила я, решив подыграть ему. Сейчас главное – выяснить подробности, а там видно будет, чокнулся Рен или правду говорит.

– Мы должны – я говорю про Элиту – не только выслеживать старейшин. – Рен отвернулся от меня. На скулах его играли желваки. – Другая наша задача – охотиться на полукровок.

Я тихо вздохнула.

– Охотиться? То есть убивать?

Рен отпил глоток пива и поднял глаза на меня. Взгляд его затуманился.

– Когда-то, давным-давно, король и королева Иного мира (по крайней мере, мы думаем, что это были именно они) сотворили заклятье и создали порталы в этот мир. Изначально предполагалось, что эти порталы можно открыть и закрыть. Однако в этом заклинании было одно слабое место, из-за чего можно открыть все порталы разом по всему миру, и мы никогда не сможем их закрыть. Никогда, Айви.

– Ничего себе… – только и смогла выдавить я. Мне даже думать не хотелось, что по всему миру откроются порталы, которые невозможно будет закрыть никогда. И все существа из Иного мира, не только эльфы и старейшины, смогут попасть к нам. Причем им невозможно будет помешать пробраться сюда… или утащить людей к себе.

– Это слабое место связано с полукровкой. Если принц или принцесса смогут… как бы это сказать? – завести с полукровкой потомство, то ребенок, рожденный от такого союза, когда один из родителей старейшина, а второй наполовину эльф, наполовину человек, – снимет заклятья, с помощью которых когда-то создали порталы. – Я смотрела на Рена, раскрыв рот от изумления. Он кашлянул и усмехнулся. – Видишь, ни принц, ни принцесса никогда не должны попасть в наш мир. Да и полукровки не должны существовать. И потомства от такого союза. В противном случае сами догматы – идеология, основы основ нашего мира, порталы и Иной мир, – поколеблются, и мироздание рухнет.